.. Не постигаю. Впрочем, я сплошь и рядом даже себя самого постичь не способен.
Погода стояла великолепная. Санта-Фе расположен весьма высоко над уровнем моря; зимы здесь не слишком холодные, летом не бывает удушливого зноя, а весна просто изумительна. Стада туристов еще не хлынули сюда с востока и севера, народу на улицах виднелось мало, редкие автомобили проносились быстро, не задерживаемые дорожными "пробками".
Ладонь Мадлен мягко легла на мое плечо.
- Не гляди так угрюмо. Я ведь попросила прощения.
Я помотал головой:
- Ты ни при чем. Предаюсь воспоминаниям, только и всего... Не знаю, какого лешего продолжаю наезжать в Санта-Фе. Когда кусок жизни остается позади, нужно, пожалуй, просто выйти и плотно затворить за собою дверь... Поразмысли об этом.
- Размышляла. Но если я уеду, то уеду по собственной воле, на собственных условиях. Никому не дозволю выпихнуть меня вон... А, пришли!
Миновав каменную арку, мы очутились в глубоком дворе, покрыли еще ярдов тридцать и остановились у медной отполированной таблички:
"ДЖОЗЕФ П. БИРНБАУМ, ПРИСЯЖНЫЙ ПОВЕРЕННЫЙ"
- Прибыли, крошка, - произнес я, кладя пальцы на дверную ручку.
- Мэтт, я...
Ошеломленная Мадлен уставилась недоверчивым взором. Тот же час подобралась, приблизилась, незаметно вынула смит-и-вессон из моей поясной кобуры. Я раскрыл защелку, дозволяя маленькому автоматическому зверьку очутиться в правой ладони. Левой рукой отворил дверь и резко распахнул створку, дабы вероятный супостат хорошенько получил по лбу, или просто не успел отреагировать, ежели притаился поодаль.
Никого не обнаружилось.
Элли охнула, увидав учиненный в конторе Бирнбаума погром.
- За мной! - негромко распорядился я.
Мы проскочили внутрь. Удостоверившись, что все тихо и спокойно - по крайней мере, пока, - я обернулся, взял щеколду на предохранитель, знаком велел Мадлен отойти в сторону. Отнюдь не следовало являть собой удобную двойную мишень.
Обивка всех диванов и кресел была искромсана кем-то, кто явно любил размахивать кинжалами. Картины и фотографии, сорванные со стен, валялись в полном беспорядке, пол был усеян битым стеклом. Все картотеки, все ящики письменного стола были выпотрошены до донышка. Покосившаяся, небрежно сдвинутая табличка на столешнице гласила: "Миссис Патриция Сильва, секретарь".
- Мэтт! Как ты догадался?..
- Неважно, - шепнул я. И Элли задала свой вопрос шепотом, хотя после столь громкого вторжения присутствие наше едва ли могло оставаться тайной для возможного противника, если тот затаился в глубинах дома. - Где кабинет Бирнбаума?
Элли указала револьвером на дверь за письменным столом. И продолжила, чуть повысив голос:
- Вон там. Окна выходят на автомобильную стоянку. А еще два помещения будут направо - в них работают приглашаемые дядей Джо молодые адвокаты, временные помощники. Уборная расположена посередине.
- Понятно. А эта дверь куда уводит?
- В архив. Там сложены бумаги прежних клиентов. Стопками, точно книги в заброшенной библиотеке. Но хранилище обычно запирают...
- Назад, - распорядился я, увидев, что Элли вознамерилась проникнуть в упомянутую комнату. - Здесь у меня опыта побольше. Стой, прикрывай, будь готова стрелять.
- Как ты понял, что дело неладно?
- Левое ухо зачесалось, - хмыкнул я. - В старое доброе время твой опекун однажды оставил голос шестого чувства без внимания, переступил порог без положенных предосторожностей и заработал пулю в ногу. Нынче отношусь к подсказкам свыше со всевозможным почтением. Или полагаешь, телепатические наития случаются только с тобою? Следи внимательно, вхожу.
Архив, разумеется, был открыт. Вернее, замкнут, но ключ торчал в замочной скважине, покинутый за полной дальнейшей ненадобностью. С массивного ушка свисала на проволочном кольце истинная коллекция других ключей. Эдакие собрания не принято бросать безо всякого присмотра...
С металлических стеллажей точно ветром смело и раскидало по полу несчетные тысячи бумажных листов. Неведомый варвар трудился рьяно и весьма небрежно. Или наоборот: с немалым знанием дела. В таком кавардаке и думать нечего было установить пропажу чего-либо. Привелось бы учинять хранилищу полнейшую инвентаризацию, а она отняла бы, по крайности, месяц... Сообразительный субъект поработал, право слово.
- Новый район бедствия, - сообщил я, возвращаясь в приемную. - Прикрывай тем же манером, иду исследовать комнаты помощников я сортир - сиречь, нужник, сиречь, отхожее место...
Обе комнаты и уборная тоже оказались разгромлены, однако с меньшим усердием, словно здесь не рассчитывали наткнуться на вещи, заслуживающие внимания, и разоряли только чтобы потешиться. Возвратившись к Элли, я глубоко вздохнул, приказал:
- Стой не шевелясь. Войдут - вопи во всю глотку.
И проник в кабинет Бирнбаума сообразно последним наставлениям, сочиненным непобедимыми умниками с аризонского Ранчо. Обыкновенно я не пускаюсь на столь тонкие ухищрения, да только сейчас не хотелось рисковать попусту. Как выяснилось, предосторожности мои были совершенно излишни.
Двое людей, остававшихся в просторном кабинете, не представляли опасности ни для кого - то есть, ни для кого, обладавшего достаточно крепкими нервами.
Адвокат Бирнбаум, кажется, не пострадал; он просто рухнул грудью на письменный стол, за которым сидел, и скончался. Ни пулевых отверстий, ни порезов. Удлиненное, смуглое, видимо, умное и дружелюбное при жизни лицо искажала предсмертная гримаса. Вьющиеся волосы были почти совершенно седыми. Тело даже не успело толком остыть, однако на ощупь уже делалось прохладным.
А вот женщина, поникшая в кресле напротив, являла собою зрелище плачевное. Полная, невысокая, круглолицая латиноамериканка, явно перешагнувшая за пятьдесят. Португальское имя на табличке выдавало уроженку Бразилии, а может быть, просто указывало на происхождение семьи. Волосы, по-видимому, собиравшиеся на затылке в плотный узел, большей частью рассыпались и падали на плечи. Некогда аккуратный брючный костюм, белая блуза. Говорю "некогда", ибо одежду разорвали, сдернули с плеч, свернули вокруг талии плотным жгутом, обнажив пышные груди.
Левая по-прежнему оставалась пышной, чего нельзя было, не погрешив против истины, сказать о правой. Сосок и околососковый диск отстуствовали, крови пролилось немало, изуродованная одежда и ковер были покрыты обширными бурыми пятнами. После смерти кровотечение, разумеется, прекратилось.
Причину гибели я выяснил быстро. Умелый удар ножом в шею, перерубленные позвонки, молниеносный конец...
Резкий булькающий звук заставил меня крутнуться на месте.
- Велел ведь: подожди в приемной, - промолвил я не без раздражения. - Хочешь выблевать - ступай в уборную, не пачкай на месте преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Погода стояла великолепная. Санта-Фе расположен весьма высоко над уровнем моря; зимы здесь не слишком холодные, летом не бывает удушливого зноя, а весна просто изумительна. Стада туристов еще не хлынули сюда с востока и севера, народу на улицах виднелось мало, редкие автомобили проносились быстро, не задерживаемые дорожными "пробками".
Ладонь Мадлен мягко легла на мое плечо.
- Не гляди так угрюмо. Я ведь попросила прощения.
Я помотал головой:
- Ты ни при чем. Предаюсь воспоминаниям, только и всего... Не знаю, какого лешего продолжаю наезжать в Санта-Фе. Когда кусок жизни остается позади, нужно, пожалуй, просто выйти и плотно затворить за собою дверь... Поразмысли об этом.
- Размышляла. Но если я уеду, то уеду по собственной воле, на собственных условиях. Никому не дозволю выпихнуть меня вон... А, пришли!
Миновав каменную арку, мы очутились в глубоком дворе, покрыли еще ярдов тридцать и остановились у медной отполированной таблички:
"ДЖОЗЕФ П. БИРНБАУМ, ПРИСЯЖНЫЙ ПОВЕРЕННЫЙ"
- Прибыли, крошка, - произнес я, кладя пальцы на дверную ручку.
- Мэтт, я...
Ошеломленная Мадлен уставилась недоверчивым взором. Тот же час подобралась, приблизилась, незаметно вынула смит-и-вессон из моей поясной кобуры. Я раскрыл защелку, дозволяя маленькому автоматическому зверьку очутиться в правой ладони. Левой рукой отворил дверь и резко распахнул створку, дабы вероятный супостат хорошенько получил по лбу, или просто не успел отреагировать, ежели притаился поодаль.
Никого не обнаружилось.
Элли охнула, увидав учиненный в конторе Бирнбаума погром.
- За мной! - негромко распорядился я.
Мы проскочили внутрь. Удостоверившись, что все тихо и спокойно - по крайней мере, пока, - я обернулся, взял щеколду на предохранитель, знаком велел Мадлен отойти в сторону. Отнюдь не следовало являть собой удобную двойную мишень.
Обивка всех диванов и кресел была искромсана кем-то, кто явно любил размахивать кинжалами. Картины и фотографии, сорванные со стен, валялись в полном беспорядке, пол был усеян битым стеклом. Все картотеки, все ящики письменного стола были выпотрошены до донышка. Покосившаяся, небрежно сдвинутая табличка на столешнице гласила: "Миссис Патриция Сильва, секретарь".
- Мэтт! Как ты догадался?..
- Неважно, - шепнул я. И Элли задала свой вопрос шепотом, хотя после столь громкого вторжения присутствие наше едва ли могло оставаться тайной для возможного противника, если тот затаился в глубинах дома. - Где кабинет Бирнбаума?
Элли указала револьвером на дверь за письменным столом. И продолжила, чуть повысив голос:
- Вон там. Окна выходят на автомобильную стоянку. А еще два помещения будут направо - в них работают приглашаемые дядей Джо молодые адвокаты, временные помощники. Уборная расположена посередине.
- Понятно. А эта дверь куда уводит?
- В архив. Там сложены бумаги прежних клиентов. Стопками, точно книги в заброшенной библиотеке. Но хранилище обычно запирают...
- Назад, - распорядился я, увидев, что Элли вознамерилась проникнуть в упомянутую комнату. - Здесь у меня опыта побольше. Стой, прикрывай, будь готова стрелять.
- Как ты понял, что дело неладно?
- Левое ухо зачесалось, - хмыкнул я. - В старое доброе время твой опекун однажды оставил голос шестого чувства без внимания, переступил порог без положенных предосторожностей и заработал пулю в ногу. Нынче отношусь к подсказкам свыше со всевозможным почтением. Или полагаешь, телепатические наития случаются только с тобою? Следи внимательно, вхожу.
Архив, разумеется, был открыт. Вернее, замкнут, но ключ торчал в замочной скважине, покинутый за полной дальнейшей ненадобностью. С массивного ушка свисала на проволочном кольце истинная коллекция других ключей. Эдакие собрания не принято бросать безо всякого присмотра...
С металлических стеллажей точно ветром смело и раскидало по полу несчетные тысячи бумажных листов. Неведомый варвар трудился рьяно и весьма небрежно. Или наоборот: с немалым знанием дела. В таком кавардаке и думать нечего было установить пропажу чего-либо. Привелось бы учинять хранилищу полнейшую инвентаризацию, а она отняла бы, по крайности, месяц... Сообразительный субъект поработал, право слово.
- Новый район бедствия, - сообщил я, возвращаясь в приемную. - Прикрывай тем же манером, иду исследовать комнаты помощников я сортир - сиречь, нужник, сиречь, отхожее место...
Обе комнаты и уборная тоже оказались разгромлены, однако с меньшим усердием, словно здесь не рассчитывали наткнуться на вещи, заслуживающие внимания, и разоряли только чтобы потешиться. Возвратившись к Элли, я глубоко вздохнул, приказал:
- Стой не шевелясь. Войдут - вопи во всю глотку.
И проник в кабинет Бирнбаума сообразно последним наставлениям, сочиненным непобедимыми умниками с аризонского Ранчо. Обыкновенно я не пускаюсь на столь тонкие ухищрения, да только сейчас не хотелось рисковать попусту. Как выяснилось, предосторожности мои были совершенно излишни.
Двое людей, остававшихся в просторном кабинете, не представляли опасности ни для кого - то есть, ни для кого, обладавшего достаточно крепкими нервами.
Адвокат Бирнбаум, кажется, не пострадал; он просто рухнул грудью на письменный стол, за которым сидел, и скончался. Ни пулевых отверстий, ни порезов. Удлиненное, смуглое, видимо, умное и дружелюбное при жизни лицо искажала предсмертная гримаса. Вьющиеся волосы были почти совершенно седыми. Тело даже не успело толком остыть, однако на ощупь уже делалось прохладным.
А вот женщина, поникшая в кресле напротив, являла собою зрелище плачевное. Полная, невысокая, круглолицая латиноамериканка, явно перешагнувшая за пятьдесят. Португальское имя на табличке выдавало уроженку Бразилии, а может быть, просто указывало на происхождение семьи. Волосы, по-видимому, собиравшиеся на затылке в плотный узел, большей частью рассыпались и падали на плечи. Некогда аккуратный брючный костюм, белая блуза. Говорю "некогда", ибо одежду разорвали, сдернули с плеч, свернули вокруг талии плотным жгутом, обнажив пышные груди.
Левая по-прежнему оставалась пышной, чего нельзя было, не погрешив против истины, сказать о правой. Сосок и околососковый диск отстуствовали, крови пролилось немало, изуродованная одежда и ковер были покрыты обширными бурыми пятнами. После смерти кровотечение, разумеется, прекратилось.
Причину гибели я выяснил быстро. Умелый удар ножом в шею, перерубленные позвонки, молниеносный конец...
Резкий булькающий звук заставил меня крутнуться на месте.
- Велел ведь: подожди в приемной, - промолвил я не без раздражения. - Хочешь выблевать - ступай в уборную, не пачкай на месте преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57