Я не отдавал себе отчета в том, что происходит. Я обратил внимание, что некоторые из наших людей вовремя не отметились, но такое нередко случается. Я не отдавал себе отчета... — Голос Мака смолк.
— Хорошо бы оповестить всех, чтобы они укрылись, пока гроза не пройдет мимо.
— Хотел бы я думать, что она пройдет. Но политическое положение здесь, в Вашингтоне, очень напряженное. Все советуют применять всевозможные репрессивные меры по отношению к людям и движениям, которые им не нравятся. Леонард просто пользуется общей обстановкой, чтобы заполучить реальную власть. И раз он считает нас препятствием, то боюсь, что он намерен депимировать всех нас до последнего человека под тем или иным предлогом. Я совершенно не представляю, какова была первоначальная причина в твоем случае, но теперь, когда погибли трое государственных служащих... — Он остановился и несколько секунд молчал. Я ждал. Наконец Мак довольно неуверенно добавил: — Думаю, Эрик, тебе лучше прибыть сюда. Мы посмотрим, что можно сделать, чтобы прояснить ситуацию. В общем, это — приказ. У меня еще есть кое-какие возможности...
— К чертовой бабушке, сэр. При всем уважении к вам я сомневаюсь, что проживу хоть десять минут, если эти типы поймают меня в четырех стенах. Но несомненно — Леонард в своих делишках не стремится к гласности. Это дает мне небольшое преимущество. Продолжайте и смотрите, что вы можете сделать со своей стороны, сэр, но я останусь здесь, как было запланировано сначала. — Мак ничего не ответил. Я глубоко вздохнул и заявил с грубой самонадеянностью в голосе: — Да, и попросите этого седого парнишку — пусть посылает людей из основного состава, если они у него имеются. Иметь дело с теми жалкими придурками, что он поставлял мне до сих пор, то же самое, что прихлопнуть кучу сонных мух.
Повесив трубку, не дожидаясь ответа, я полагал, что девица тут же на меня набросится и снова будет говорить, какой я жуткий человек, но она молчала, пока мы вновь не выехали на автостраду.
Когда машина набрала скорость, она задумчиво произнесла:
— Он казался таким старым. Таким старым и усталым, мистер Хелм.
— Его положению не позавидуешь.
— И вы его нисколько не облегчили, потребовав, чтобы он передал Леонарду ваш грубый вызов, — сказала Марта с остатками прежнего критического запала в голосе.
— Проснись, куколка, никому ничего не надо передавать. Мы с Маком говорили для ушей Леонарда. Нет ни малейшего сомнения, что линия прослушивается. — Я раздраженно помотал головой. — Борден, я просто пытался отвести от него бурю. Пленка покажет, что мне было приказано прибыть, а я в своей обычной высокомерно-самонадеянной манере отказался. Нельзя считать Мака ответственным за то, что агент умышленно отказывается подчиниться приказу, не правда ли? Вот почему он отдал его, а я сказал то, что сказал, О`кей?
Она взглянула на меня и отвернулась.
— Возможно, я ошиблась. Если так, извините. Но если вы знали, что вас подслушивают, почему вообще позвонили?
— Чтобы они узнали, где их люди, поехали туда и забрали тела. Никто не заинтересован в том, чтобы впутывать в это дело полицию.
— Я не могу поверить в происходящее. Руководитель государственного ведомства приказывает подчиненным убивать своих.
— Это не в первый раз. Наше ремесло всегда было небезопасным, а ввиду того, что операции секретны, сдерживающих факторов очень немного. Но ты не поняла главного. Главное — мы не являемся людьми Герберта Леонарда, и он знает, что никогда ими не станем, начиная с Мака и кончая последним клерком канцелярии. Леонард может подчинить себе большие неуклюжие организации, используя обычные бюрократические уловки, потому что личная преданность в них редко играет сколько-нибудь заметную роль. Но он знает, что на деле никогда не сможет заполучить небольшое, специализированное, верное одному человеку агентство. Мы всегда будем людьми Мака; а он, по-видимому, не доверяет Маку участвовать в своих грандиозных политических планах — я не знаю, о чем идет речь, но планы Леонарда не могут не быть грандиозными.
— Но, — возразила Марта, — он ведь руководит! Он мог бы просто... просто уволить вас, не так ли? Ему нет нужды стрелять в вас!
Я усмехнулся.
— Милая моя, ты забываешь об одной мелочи, имя которой — государственная служба. Здесь вопрос огласки: если Леонард вдруг решит отделаться от всех нас, кто-нибудь может задаться вопросом — почему? Но ты засекла действительно интересную вещь: он хочет уничтожить наше агентство физически. Полагаю, это означает, что задумано нечто довольно гадкое, чего Мак действительно не одобрит. Леонард хочет быть уверенным, что, когда карты будут открыты, у Мака не будет власти — то есть живых вооруженных агентов — для практического выражения своего несогласия. — Я скорчил кислую мину. — Черт, дальше — больше. Может быть, у Лорны есть ответы на эти вопросы?
Я погнал свой большой универсал через Туссон, осторожно забирая на запад и посматривая в зеркало. Но ничего особенного не было видно. Я рискнул остановиться в закусочной, где, не вылезая из машины, мы получили гамбургеры и дождались полной темноты. Потом я опять погнал свою повозку по маленьким проселочным дорогам через пустыню, постепенно отдаляясь все дальше и дальше от цивилизации.
— А куда мы сейчас едем? — наконец спросила Марта.
— На ранчо, конечно. Нас там ожидает женщина, черт побери!
— Но...
— Не беспокойся. На тот раз мы не будем ломиться через главный вход. Ты когда-нибудь слышала об убежище, в котором не было бы спасательного люка? Вот наш поворот, но я лучше оставлю лодку за изгибом дороги в лощине. Насколько я помню, она начинается прямо здесь. Будь готова покопать, если мы застрянем.
Но мы не застряли. Песок в лощине был приятным и твердым. Я поставил лодку так, чтобы ее не было видно с дороги, потом вышел из машины, отсоединил крепление прицепа, страховочные цепи, электропривод, опустил вниз стойку, и она приняла на себя вес дышла прицепа. Потом я любовно похлопал по фибергласовому борту, давая понять малышке, что не бросаю ее в этом пустынном месте. Черт побери, я-то знал, что это только металл и пластик, но она-то этого не знала! Однажды может случиться, что моя жизнь опять будет зависеть от одного-двух дополнительных, преданных мне узлов скорости...
Мы вернулись в машину, нашли боковую дорогу, которую я приметил ранее, и двинулись по трассе, которая не знала движения со времени последнего дождя. Вскоре я выключил огни. Это было долгое, медленное, тяжелое движение во тьме. Кустарник, задевая в узких местах за борта универсала, издавал скрежещущий звук, крюк прицепа ударялся о днище, когда мы переезжали овраги. Я нашел нужные ориентиры, но казалось, что они отстоят друг от друга намного дальше, чем мне это показалось при дневном свете много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Хорошо бы оповестить всех, чтобы они укрылись, пока гроза не пройдет мимо.
— Хотел бы я думать, что она пройдет. Но политическое положение здесь, в Вашингтоне, очень напряженное. Все советуют применять всевозможные репрессивные меры по отношению к людям и движениям, которые им не нравятся. Леонард просто пользуется общей обстановкой, чтобы заполучить реальную власть. И раз он считает нас препятствием, то боюсь, что он намерен депимировать всех нас до последнего человека под тем или иным предлогом. Я совершенно не представляю, какова была первоначальная причина в твоем случае, но теперь, когда погибли трое государственных служащих... — Он остановился и несколько секунд молчал. Я ждал. Наконец Мак довольно неуверенно добавил: — Думаю, Эрик, тебе лучше прибыть сюда. Мы посмотрим, что можно сделать, чтобы прояснить ситуацию. В общем, это — приказ. У меня еще есть кое-какие возможности...
— К чертовой бабушке, сэр. При всем уважении к вам я сомневаюсь, что проживу хоть десять минут, если эти типы поймают меня в четырех стенах. Но несомненно — Леонард в своих делишках не стремится к гласности. Это дает мне небольшое преимущество. Продолжайте и смотрите, что вы можете сделать со своей стороны, сэр, но я останусь здесь, как было запланировано сначала. — Мак ничего не ответил. Я глубоко вздохнул и заявил с грубой самонадеянностью в голосе: — Да, и попросите этого седого парнишку — пусть посылает людей из основного состава, если они у него имеются. Иметь дело с теми жалкими придурками, что он поставлял мне до сих пор, то же самое, что прихлопнуть кучу сонных мух.
Повесив трубку, не дожидаясь ответа, я полагал, что девица тут же на меня набросится и снова будет говорить, какой я жуткий человек, но она молчала, пока мы вновь не выехали на автостраду.
Когда машина набрала скорость, она задумчиво произнесла:
— Он казался таким старым. Таким старым и усталым, мистер Хелм.
— Его положению не позавидуешь.
— И вы его нисколько не облегчили, потребовав, чтобы он передал Леонарду ваш грубый вызов, — сказала Марта с остатками прежнего критического запала в голосе.
— Проснись, куколка, никому ничего не надо передавать. Мы с Маком говорили для ушей Леонарда. Нет ни малейшего сомнения, что линия прослушивается. — Я раздраженно помотал головой. — Борден, я просто пытался отвести от него бурю. Пленка покажет, что мне было приказано прибыть, а я в своей обычной высокомерно-самонадеянной манере отказался. Нельзя считать Мака ответственным за то, что агент умышленно отказывается подчиниться приказу, не правда ли? Вот почему он отдал его, а я сказал то, что сказал, О`кей?
Она взглянула на меня и отвернулась.
— Возможно, я ошиблась. Если так, извините. Но если вы знали, что вас подслушивают, почему вообще позвонили?
— Чтобы они узнали, где их люди, поехали туда и забрали тела. Никто не заинтересован в том, чтобы впутывать в это дело полицию.
— Я не могу поверить в происходящее. Руководитель государственного ведомства приказывает подчиненным убивать своих.
— Это не в первый раз. Наше ремесло всегда было небезопасным, а ввиду того, что операции секретны, сдерживающих факторов очень немного. Но ты не поняла главного. Главное — мы не являемся людьми Герберта Леонарда, и он знает, что никогда ими не станем, начиная с Мака и кончая последним клерком канцелярии. Леонард может подчинить себе большие неуклюжие организации, используя обычные бюрократические уловки, потому что личная преданность в них редко играет сколько-нибудь заметную роль. Но он знает, что на деле никогда не сможет заполучить небольшое, специализированное, верное одному человеку агентство. Мы всегда будем людьми Мака; а он, по-видимому, не доверяет Маку участвовать в своих грандиозных политических планах — я не знаю, о чем идет речь, но планы Леонарда не могут не быть грандиозными.
— Но, — возразила Марта, — он ведь руководит! Он мог бы просто... просто уволить вас, не так ли? Ему нет нужды стрелять в вас!
Я усмехнулся.
— Милая моя, ты забываешь об одной мелочи, имя которой — государственная служба. Здесь вопрос огласки: если Леонард вдруг решит отделаться от всех нас, кто-нибудь может задаться вопросом — почему? Но ты засекла действительно интересную вещь: он хочет уничтожить наше агентство физически. Полагаю, это означает, что задумано нечто довольно гадкое, чего Мак действительно не одобрит. Леонард хочет быть уверенным, что, когда карты будут открыты, у Мака не будет власти — то есть живых вооруженных агентов — для практического выражения своего несогласия. — Я скорчил кислую мину. — Черт, дальше — больше. Может быть, у Лорны есть ответы на эти вопросы?
Я погнал свой большой универсал через Туссон, осторожно забирая на запад и посматривая в зеркало. Но ничего особенного не было видно. Я рискнул остановиться в закусочной, где, не вылезая из машины, мы получили гамбургеры и дождались полной темноты. Потом я опять погнал свою повозку по маленьким проселочным дорогам через пустыню, постепенно отдаляясь все дальше и дальше от цивилизации.
— А куда мы сейчас едем? — наконец спросила Марта.
— На ранчо, конечно. Нас там ожидает женщина, черт побери!
— Но...
— Не беспокойся. На тот раз мы не будем ломиться через главный вход. Ты когда-нибудь слышала об убежище, в котором не было бы спасательного люка? Вот наш поворот, но я лучше оставлю лодку за изгибом дороги в лощине. Насколько я помню, она начинается прямо здесь. Будь готова покопать, если мы застрянем.
Но мы не застряли. Песок в лощине был приятным и твердым. Я поставил лодку так, чтобы ее не было видно с дороги, потом вышел из машины, отсоединил крепление прицепа, страховочные цепи, электропривод, опустил вниз стойку, и она приняла на себя вес дышла прицепа. Потом я любовно похлопал по фибергласовому борту, давая понять малышке, что не бросаю ее в этом пустынном месте. Черт побери, я-то знал, что это только металл и пластик, но она-то этого не знала! Однажды может случиться, что моя жизнь опять будет зависеть от одного-двух дополнительных, преданных мне узлов скорости...
Мы вернулись в машину, нашли боковую дорогу, которую я приметил ранее, и двинулись по трассе, которая не знала движения со времени последнего дождя. Вскоре я выключил огни. Это было долгое, медленное, тяжелое движение во тьме. Кустарник, задевая в узких местах за борта универсала, издавал скрежещущий звук, крюк прицепа ударялся о днище, когда мы переезжали овраги. Я нашел нужные ориентиры, но казалось, что они отстоят друг от друга намного дальше, чем мне это показалось при дневном свете много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58