Дни и ночи молчала закутанная в покрывало спутница моя, пока вдали не засияли знакомые очертания гор эфиопских.
В глубине горного храма Богини Иштар нашёл я тайное место пребывания Царицы Балкис, давно уже покинувшей трон и променявшей убор Царицы на покрывало старшей жрицы уединённого женского Святилища.
Оставив спутницу мою во внешнем дворе храма, я один вошёл в покой прекрасной Балкис.
Она сидела склонившись над грудой свитков старинного пергамента. Это была всё та же дивно, несказанно прекрасная женщина — только складки глубокого страдания и векового раздумия положили печать свою на высокое чело её.
При первом взгляде на меня глубокий крик сорвался с её прекрасных уст:
— Мудрый эллин!
И вот я, Фалес Аргивянин, узрел гордую Царицу Савскую, Балкис прекрасную, дочь Арраима Четырежды Величайшего — лежащей во прахе у ног моих.
Я не поднял её, ибо вот — на устах моих была речь и послание не мои, а Страдальца Божественного.
Только высказав всё, я разрешил Балкис встать, и увидел лицо её обновлённым потоками сладостных слез и оживлённым Любовью Божественной.
— У слабой Балкис нет слов для выражения благодарности тебе, посол Божественный, — сказала она. — : Да и нуждаешься ли ты в ней? Но где таинственная спутница твоя, которую я должна беречь, по словам Величайшего из Величайших?
И вот когда я ввёл в покой Балкис Софию Священную, — Царица взметнулась при виде открытого лица её и в ужасе несказанном протянула вперёд руки.
— Арра! Арра! — глухо проговорила она и вновь поверглась во прах перед прибывшей.
И в первый раз я услышал голос Софии Божественной. И был этот голос как соединение биллионов других голосов, восставших из глубин Космоса, и подобен он был плачу систрумов всех храмов Богини-Матери, и звучнее хоров ангельских:
— Не Арра я, сестра моя, Балкис прекрасная, но мать Арр всей Вселенной, ибо все Арры от века рождены в несотворённом сердце моём, — сказала она, и рука её ласково легла на чёрные косы Балкис. — Встань, сестра моя, Балкис премудрая, встань и прими меня под таинственный кров твой до тех пор, пока голос Господа и Отца моего не призовет меня в мир. А ты, эллин, трижды благословенный, — обратилась София Божественная ко мне, — прими и от меня благословение и на новый путь, и на окончание человеческого пути твоего…
И я, Фалес Аргивянин, простёршись у ног Новой Загадки Космоса
Не уйди, явленный Владыко!
Не покинь Ты нашего сада! Звездами путь твой украшен.
Я найду по ним след Твой,
За Тобою пойду, мой Владыко!", вышел из храма и продолжал путь свой к Первозданной Царице Персти Земной.
Шесть дней шёл я, Фалес Аргивянин, подземными ходами и руслами рек недр земных, бестрепетно переходил земные пропасти и полз узкими коридорами и трещинами первозданных глыб гранита. И путь мне освещал возжжённый мною Маяк Вечности над челом моим, а проводником была Великая Мудрость Фиванского Святилища.
Наконец я дошёл до пласта пород рубиновых и там, в покое, выдолбленном из целого гигантского изумруда, нашел её, дивную Царицу Змей, так верно служившую Мудрости моей в день первого посещения моего Царицы Балкис. И выпрямилась дивная Змея на конце хвоста своего, и приблизила рубиновые очи свои ко мне: мириады лет мучительного ожидания светились во взоре её.
И смело поднял я, Фалес Аргивянин, руку свою, и властно призвав Имя новое Бога Единого, — повелел данною мне частицей Силы Его восстать из пучин небытия Сущности Великой — Первозданному Царю Персти Земной, прародителю рода человеческого, дивному созданию Мудрости Строителей.
И послушный властному призыву моему, восстал Он, Адам Первородный, во всей дивной и непередаваемой красе своей, восстал кроткий и любящий, восстал во всем неведении ангельском райского бытия своего.
И коснулся я, Фалес Аргивянин, лба Царицы Змей и сказал:
— Волею Господа нашего Иисуса Христа, пришедшего во плоти спасти грешных всего мира от дня Создания, — повелеваю тебе, Лилит Премудрая, покинуть образ Мудрости ползающей и принять вновь первозданный образ свой и присоединиться к супругу своему!
Точно тысяча громов рассыпалась по пещере рубиновой — и спала кожа змеиная, и передо мною, Фалесом Аргивянином, предстала во всей непередаваемой красоте и мощи Аилит Первозданная, светлая и радостная, ибо вот — получила она то, чего не имела от создания своего — частицу Любви Божественной. И распахнул к ней Адам Первозданный объятия свои, и слились они воедино, и в волнах гармонии астральных исчезли в глубинах Мира Схем и Предначертаний Космических.
И вознёс тогда я, Фалес Аргивянин, мольбу благодарственную ко Господу Христу Иисусу и силою Мудрости своей перенёсся в теле из недр земных в пустыню Аравийскую, где начинался новый путь мой.
Благословение кроткого плотника Галилейского — Бога Всевышнего призываю на тебя, друг мой Эмпедокл!
Аминь.
Фалес Аргивянин
Эпилог. Дух Скорбного Творчества

…Я давно стою возле тебя, вижу, как ты мечешься, обессиленный, и тщетно зовёшь обманчивые видения Сна, моего лукавого брата. Вот я укрою тебя краем плаща моего, дотронусь до вежд твоих и дам тебе на мгновение то, что люди громко называют Посвящением в Тайну. Я буду говорить тебе там, глубоко внутри, а ты будешь видеть всё то, о чём будет речь моя.
Я сейчас вернулся из сфер космических. Ты знаешь, я полетел туда искать Фалеса Аргивянина. Но не нашёл его — его там нет. Мне сказал кто-то, что он ушёл в царство Спящей Эллады и тихо бродит там, одинокий и хмурый, среди бледных руин древних храмов, в таинственных священных рощах, залитых робким, задумчивым светом Селены, в царстве забытых грёз, на мраморе изваянных молитв, отзвучавших песнопений и мертвенного сна человеческой истории. Там, у разрушенного храма Афины Паллады, в масличной роще, окутанной волнами усыпляющего аромата, есть дивный царственный саркофаг из мрамора Каррары; над ним сонно мерцает как бы блуждающий огонёк голубоватого цвета в форме Великого Маяка Вечности. Тайными письменами на саркофаге изваяна надпись:

ФАЛЕС ДИОСМЕГИСТОС
сын Аргоса
Великий Посвящённый
царственных Фив
И долго, долго — знаю я, Дух Скорбного Творчества, — будет стоять здесь, у своего саркофага, великий мудрец, сын уснувшей сном отгремевшего Космоса Эллады, дивный Маг, брат Царицы Змей, разрушитель царства прекрасной Балкис, могучий стихийный разум, сидевший одесную Бога в скромном саду Магдалы — Фалес Аргивянин.
И когда царство Спящей Эллады, качаясь на серебристых нитях грёз, унеслось в бесконечные Провалы Бытия, я развернул свои крылья и полетел над нежными волнами Эгейского моря туда, в страну, где венец человеческого страдания был надет на чело Бога. И знойному ветру пустыни бросил свой немой вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25