Но теперь! Намеренное сокрытие наличия наркотиков в образцах! В памяти всплыли мешки с белым порошком из травмпункта...
Валентина Петровна увидела, что Алик «поплыл». Она полезла в сумочку, зачем-то нащупывая газовый баллончик. «Ему сделали предложение, от которого невозможно отказаться!», — мысль пронеслась быстрее молнии, и мама занервничала. Больше всего ее пугала возможность внедрения любимого чада в мафию. Пусть и в оперативных целях. Кинематограф постарался на славу. Теперь каждый школьник прекрасно знает, что любое преступное сообщество так и кишит проститутками...
— А вы что-нибудь закажете? — раздалось у самого уха Потрошилова.
Альберт Степанович вынырнул из внутреннего мира обратно, за столик в «Черной моли». Оказалось, пока он пребывал в себе, к ним подошел официант и уже успел принять заказ у собеседника.
Потея от страха, Бондаренко все же умудрился приклеить к столику «клопа». Под пристальным взглядом старого профессионала он смахнул салфеткой со скатерти несуществующие крошки и замер, держа в трясущихся руках блокнот с ручкой.
— Будьте добры, еще чай, — сказал Алик.
— Простите, Вы не помните, где мы с вами встречались? — спросил Виктор Робертович, удивляясь обилию смутно знакомых лиц.
Официант побледнел и уронил ручку. Откуда-то из-под стола донеслось невнятное:
— Не помню.
Пожав плечами, Файнберг продолжил беседу:
— Так вот, к этому Рыжову попал некий камень. В кожаном кисете на цепочке. Он принадлежал некоему Мананге Оливейре Пересу, но... хм... так сказать, был изъят в травмпункте, при оказании помощи...
Совершенно ничего не понимая, Потрошилов грубо прервал собеседника, чего до сих пор с ним никогда не случалось:
— Стоп! Я что-то не понял, при чем здесь наркотики?
Внезапное превращение героина в камень на цепочке выбило Алика из колеи настолько, что он даже привстал, намереваясь пройтись вокруг столика, но вовремя опомнился.
— Очень даже при чем! — нагло соврал Виктор Робертович, отчаянно пытаясь не покраснеть. — Видите ли, этот камень — своеобразный пароль. Только при его предъявлении может состояться передача крупной партии наркотических препаратов.
За многолетнюю службу в милиции у капитана Потрошилова впервые появился собственный стукач! В смысле, агент-информатор.
— Почему вы это мне говорите? — проницательно спросил он.
— Так ведь камень у вас! — удивленно сказал профессор, которого до этой встречи никогда не вербовали.
Потрошилов почувствовал, что удача если и не повернулась спиной, то во всяком случае завертелась, пряча лицо. Проще говоря, камня у него не было.
— Кто вы? — Алик тонко перешел к личности агента. Одновременно он лихорадочно вспоминал опись изъятого в квартире Рыжова. Никаких мешочков на цепочках там не было.
— Профессор, — искренне ответил Файнберг на неуместный вопрос.
«Авторитетная кличка», — подумал Потрошилов.
* * *
В «шестерке» ФСБ, припаркованной неподалеку от кафе, склонившись к приемнику, замерли двое. В динамиках был отчетливо слышен разговор, происходящий в «Черной моли».
— Ничего не боится! — сказал Герман Семенович Стрижаку. — Раскрылся. Теперь кончит он мента, как пить дать!
В ухе Пименова внезапно ожил наушник. Взволнованный голос Бондаренко отчаянно прошептал:
— Первый, Первый, я к нему не пойду! Он меня вычислил.
Пименов понимающе кивнул:
— Ладно, отсидись. Только потом не забудь снять «клопа»....
* * *
А в кафе продолжался тяжелый разговор.
— Так, где же камень? — настаивал Виктор Робертович.
— Пока не знаю, — Альберт Степанович говорил абсолютно честно, впрочем, как всегда. — Может, у Рыжова?
— А может, все-таки у вас?
И тут Алику пришла в голову мысль, что требуемый камень запросто может оказаться среди изъятых вещдоков.
— Если только в лаборатории, — задумчиво протянул Потрошилов.
Идти к Георгию Викентьевичу ему совсем не хотелось. Но ради разоблачения наркомафии он был готов на любые жертвы. Остатки самолюбия жалобно возроптали в душе, но сыщик решительно отмел эмоции. Так было нужно для дела!
— Едем? — Файнберг мужественно поднялся.
— А наркотики? — Алик с надеждой посмотрел на профессора сквозь линзы в плюс восемь диоптрий.
— Сначала камень, — жестко ответил Виктор Робертович, вспомнив плачущего Манангу.
По дороге к выходу Файнберг дважды снял и одел очки, давая понять Виктории Борисовне, что все идет по плану. Алик его жестикуляции не заметил. Он ожесточенно причесывался, сигнализируя маме: «Операция закончена. Оставайся на месте».
Хана скользнула к выходу, опередив оперуполномоченного и его агента-информатора на несколько шагов. Валентина Петровна с облегчением откинулась на спинку стула. Проводив сына глазами, она позвала официанта, копошившегося под только что покинутым столиком, и неожиданно для себя потребовала:
— Водки!
* * *
В ухе Германа Семеновича негромко прокашлялся Бондаренко и сказал:
— Первый, объект пошел.
Пименов вперил взгляд во входную дверь «Черной моли». Первым в ранние сумерки шагнул «профессор». Вторым — молодой человек в шляпе и темных очках. Старший группы немного поколебался и принял непростое решение — продолжать наблюдение. Ключ зажигания повернулся в замке. Раздалось надрывное урчание... Потом собранные под капотом лошадиные силы издевательски чихнули, и все смолкло.
— Эт'самое, — сказал Герман Семенович, укоризненно обращаясь к машине, — уйдут же!
Он повторил процедуру запуска еще шесть раз. Спины объектов наблюдения, покачиваясь, исчезали в вечерней толчее. Урчание стартера становилось все тише. Наконец повороты ключа перестали вызывать в моторе какое бы то ни было движение.
— Бобик сдох, — грустно констатировал Стрижак. Следить за опытным профессионалом без средства экстренной эвакуации, по его мнению, было равносильно самоубийству. — Говорил же — нельзя на операцию в такой лайбе!
Пименов со Стрижаком выбрались из облезлых «Жигулей» в слякоть и холод.
— Может, не будем догонять, шеф? А то вдруг догоним, — Константин был меланхоличен.
— На хрен! — рявкнул Герман Семенович, со всего размаху захлопнув дверцу. — Эт'самое, пешком точно не пойдем! И так засветились по самое некуда. Все! Операция сорвана!
Закончив работу, группа наблюдения зашла в «Черную моль». Итогом операции явились: кассета с записью разговора «профессора», посаженый аккумулятор Ф 911 СБ и восемь сотен чаевых, полученных «официантом» Бондаренко.
Глава 26
БРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ
У дверей научно-технической лаборатории было натоптано и накурено. Изнутри доносились музыка и громкие голоса. Алик собрался с духом и нажал кнопку звонка. Шум стих, будто выключили телевизор. Открывать, однако, не спешили. Скорее всего, эксперты рассчитывали, что нежданные посетители уйдут, решив, будто никого нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Валентина Петровна увидела, что Алик «поплыл». Она полезла в сумочку, зачем-то нащупывая газовый баллончик. «Ему сделали предложение, от которого невозможно отказаться!», — мысль пронеслась быстрее молнии, и мама занервничала. Больше всего ее пугала возможность внедрения любимого чада в мафию. Пусть и в оперативных целях. Кинематограф постарался на славу. Теперь каждый школьник прекрасно знает, что любое преступное сообщество так и кишит проститутками...
— А вы что-нибудь закажете? — раздалось у самого уха Потрошилова.
Альберт Степанович вынырнул из внутреннего мира обратно, за столик в «Черной моли». Оказалось, пока он пребывал в себе, к ним подошел официант и уже успел принять заказ у собеседника.
Потея от страха, Бондаренко все же умудрился приклеить к столику «клопа». Под пристальным взглядом старого профессионала он смахнул салфеткой со скатерти несуществующие крошки и замер, держа в трясущихся руках блокнот с ручкой.
— Будьте добры, еще чай, — сказал Алик.
— Простите, Вы не помните, где мы с вами встречались? — спросил Виктор Робертович, удивляясь обилию смутно знакомых лиц.
Официант побледнел и уронил ручку. Откуда-то из-под стола донеслось невнятное:
— Не помню.
Пожав плечами, Файнберг продолжил беседу:
— Так вот, к этому Рыжову попал некий камень. В кожаном кисете на цепочке. Он принадлежал некоему Мананге Оливейре Пересу, но... хм... так сказать, был изъят в травмпункте, при оказании помощи...
Совершенно ничего не понимая, Потрошилов грубо прервал собеседника, чего до сих пор с ним никогда не случалось:
— Стоп! Я что-то не понял, при чем здесь наркотики?
Внезапное превращение героина в камень на цепочке выбило Алика из колеи настолько, что он даже привстал, намереваясь пройтись вокруг столика, но вовремя опомнился.
— Очень даже при чем! — нагло соврал Виктор Робертович, отчаянно пытаясь не покраснеть. — Видите ли, этот камень — своеобразный пароль. Только при его предъявлении может состояться передача крупной партии наркотических препаратов.
За многолетнюю службу в милиции у капитана Потрошилова впервые появился собственный стукач! В смысле, агент-информатор.
— Почему вы это мне говорите? — проницательно спросил он.
— Так ведь камень у вас! — удивленно сказал профессор, которого до этой встречи никогда не вербовали.
Потрошилов почувствовал, что удача если и не повернулась спиной, то во всяком случае завертелась, пряча лицо. Проще говоря, камня у него не было.
— Кто вы? — Алик тонко перешел к личности агента. Одновременно он лихорадочно вспоминал опись изъятого в квартире Рыжова. Никаких мешочков на цепочках там не было.
— Профессор, — искренне ответил Файнберг на неуместный вопрос.
«Авторитетная кличка», — подумал Потрошилов.
* * *
В «шестерке» ФСБ, припаркованной неподалеку от кафе, склонившись к приемнику, замерли двое. В динамиках был отчетливо слышен разговор, происходящий в «Черной моли».
— Ничего не боится! — сказал Герман Семенович Стрижаку. — Раскрылся. Теперь кончит он мента, как пить дать!
В ухе Пименова внезапно ожил наушник. Взволнованный голос Бондаренко отчаянно прошептал:
— Первый, Первый, я к нему не пойду! Он меня вычислил.
Пименов понимающе кивнул:
— Ладно, отсидись. Только потом не забудь снять «клопа»....
* * *
А в кафе продолжался тяжелый разговор.
— Так, где же камень? — настаивал Виктор Робертович.
— Пока не знаю, — Альберт Степанович говорил абсолютно честно, впрочем, как всегда. — Может, у Рыжова?
— А может, все-таки у вас?
И тут Алику пришла в голову мысль, что требуемый камень запросто может оказаться среди изъятых вещдоков.
— Если только в лаборатории, — задумчиво протянул Потрошилов.
Идти к Георгию Викентьевичу ему совсем не хотелось. Но ради разоблачения наркомафии он был готов на любые жертвы. Остатки самолюбия жалобно возроптали в душе, но сыщик решительно отмел эмоции. Так было нужно для дела!
— Едем? — Файнберг мужественно поднялся.
— А наркотики? — Алик с надеждой посмотрел на профессора сквозь линзы в плюс восемь диоптрий.
— Сначала камень, — жестко ответил Виктор Робертович, вспомнив плачущего Манангу.
По дороге к выходу Файнберг дважды снял и одел очки, давая понять Виктории Борисовне, что все идет по плану. Алик его жестикуляции не заметил. Он ожесточенно причесывался, сигнализируя маме: «Операция закончена. Оставайся на месте».
Хана скользнула к выходу, опередив оперуполномоченного и его агента-информатора на несколько шагов. Валентина Петровна с облегчением откинулась на спинку стула. Проводив сына глазами, она позвала официанта, копошившегося под только что покинутым столиком, и неожиданно для себя потребовала:
— Водки!
* * *
В ухе Германа Семеновича негромко прокашлялся Бондаренко и сказал:
— Первый, объект пошел.
Пименов вперил взгляд во входную дверь «Черной моли». Первым в ранние сумерки шагнул «профессор». Вторым — молодой человек в шляпе и темных очках. Старший группы немного поколебался и принял непростое решение — продолжать наблюдение. Ключ зажигания повернулся в замке. Раздалось надрывное урчание... Потом собранные под капотом лошадиные силы издевательски чихнули, и все смолкло.
— Эт'самое, — сказал Герман Семенович, укоризненно обращаясь к машине, — уйдут же!
Он повторил процедуру запуска еще шесть раз. Спины объектов наблюдения, покачиваясь, исчезали в вечерней толчее. Урчание стартера становилось все тише. Наконец повороты ключа перестали вызывать в моторе какое бы то ни было движение.
— Бобик сдох, — грустно констатировал Стрижак. Следить за опытным профессионалом без средства экстренной эвакуации, по его мнению, было равносильно самоубийству. — Говорил же — нельзя на операцию в такой лайбе!
Пименов со Стрижаком выбрались из облезлых «Жигулей» в слякоть и холод.
— Может, не будем догонять, шеф? А то вдруг догоним, — Константин был меланхоличен.
— На хрен! — рявкнул Герман Семенович, со всего размаху захлопнув дверцу. — Эт'самое, пешком точно не пойдем! И так засветились по самое некуда. Все! Операция сорвана!
Закончив работу, группа наблюдения зашла в «Черную моль». Итогом операции явились: кассета с записью разговора «профессора», посаженый аккумулятор Ф 911 СБ и восемь сотен чаевых, полученных «официантом» Бондаренко.
Глава 26
БРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ
У дверей научно-технической лаборатории было натоптано и накурено. Изнутри доносились музыка и громкие голоса. Алик собрался с духом и нажал кнопку звонка. Шум стих, будто выключили телевизор. Открывать, однако, не спешили. Скорее всего, эксперты рассчитывали, что нежданные посетители уйдут, решив, будто никого нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90