Думаю, вы уже знаете, каковы были наши цели.
– Предполагаю, – осторожно сказал Сергей, морщась и почесывая руку под раструбом перчатки. – Господство над империей, всем вместе ровным строем к процветанию мира под направляющей рукой палагойцев… А ведьм и лордов прочь, как чуждое для палагойского счастья семя.
– Да, милорд. Ну и что? Счастье, как и дитя человеческое, рождается только из крови и грязи. – Прапор устало прохромал до стола, отломил дрожащими пальцами кусок горбушки, не тронутой герцогом вчера. – Простите, милорд, но я очень голоден – из-за сборов не было времени перекусить, не ел со вчерашнего дня…
Старик медленно прожевал хлеб, с видимым удовольствием проглотил и продолжил чуточку более уверенным тоном:
– Что делали эти лорды и ведьмы для людей? А ничего. Лорды дерутся друг с другом и занимаются поборами, ведьмы занимаются колдовством, попутно не забывая держать в страхе людей из своих деревень… А мы… мы принесли бы мир и процветание, уменьшили налоги, начали бы учить смердов ремеслам и магическим наукам. Многое можно было бы изменить в нашем мире. Простите, милорд, теперь уже только в вашем – увы, мы покидаем этот мир. Следовало только захотеть и начать что-то здесь делать… Лорды ни на что не способны – обленились, зажирели… Ведьмы играют в магию, им не до преобразований в вашем мира. Клянусь, мы хотели лучшей доли для всех. И что в этом желании такого плохого?
– Ничего, – согласился Сергей. – Лично мне вы даже нравитесь, но… Знаете, как сказал один рыцарь по имени Д'Артаньян? Так уж получилось, милорд, что все мои друзья находятся по эту сторону. А враги моих друзей есть и мои враги тоже… И они – по вашу сторону. Вот и все. Хотя и не следовало так издеваться над ведьмами. Да и й-хондрики… гм…
Прапор пренебрежительно пожал плечами – дескать, все это простонародье, что за плебеев заступаться? Потом холодно сказал:
– Время, милорд. Мои рыцари покидают этот мир…
Прапор тяжело кивнул и направился к двери, не оглядываясь.
На небольшой прогалине перед парадными воротами замка сияла рамка из змеящегося белого свечения. И в ней, как в окне, был виден громадный простор другого мира. Теплое серое небо, побережье пронзительно-синего цвета, окаймленное серпом светло-желтого песка. Ни строений, ни живых существ в рамке видно не было.
По прогалине медленно ехали рыцари на конях – по трое в ряд. И въезжали в провал чужого мира. Позади конного строя ждали своей очереди повозки с тюками. И повозки с женщинами, явно набранными из ближайших деревень. Среди них взгляд Сергея зацепил четырех дам, одетых в шелка. Те сидели наособицу, на отдельном возке, возле которого ошивались двое-трое мальчишек в хороших одежках, по виду пажи.
– Надеюсь, все следуют с вами по доброму согласию? – поинтересовался Сергей, поведя глазами в сторону девиц и дам.
Прапор проследил за его взглядом и с долей горделивого пренебрежения хмыкнул:
– Милорд, палагойцы достаточно мужчины, чтобы нравиться девицам и дамам без всякого принуждения.
– Ну-ну, – сказал Сергей, просто не зная, что говорить дальше. – А как же эти пажи? Почему-то мне кажется, что они маловаты для путешествий в другой мир.
Прапор смотрел в рамку, и взгляд его странно изменялся. «Он уже не тут, – понял Сергей. – Он уже там».
– Милорд, дамы заявили, что из своих слуг взяли только тех, кому в этом мире не нашлось места. Это сироты из обедневших благородных родов. Им некуда идти. Не волнуйтесь, там мы о них позаботимся.
– Э-э… ну хорошо.
Мальчишки не выглядели голодными или забитыми. Дамы в шелках и в том мире не будут последними, и там мальчишкам тоже будет житься неплохо. Во всяком случае, лучше, чем здесь…
Колонна конных рыцарей уже вся, до последнего всадника, скрылась в провале другого мира. К змеящейся рамке подкатил обоз и начал медленно переправляться на ту сторону под присмотром нескольких держащихся рядом всадников. Тягловые быки, тянущиеся за телегами коровы, кобылы и бараны переступали искрящуюся жгутовидную рамку совершенно спокойно, с полным доверием к ведущим их людям.
Прапор посмотрел на Серегу – во взгляде читалось странное упоение.
– Я ухожу, милорд. Жаль, что вживую мы уже больше не встретимся.
– А вмертвую? – попытался сострить Сергей.
– Мы встретимся по-другому, – опять-таки странным голосом сказал благообразный старец.
В голосе слышалось что-то сильно похожее на обещание.
– Кстати, о клятве, милорд, – слегка сдавленным тоном произнес Сергей. Где-то посреди груди колотился молоточек непонятного предчувствия.
– Да, конечно, – безразлично сказал прапор. И с деланной церемонностью опустился на одно колено.
Заговорил он неторопливо, явно взвешивая каждое слово:
– Клянусь, .что ни я, ни кто другой из рыцарей ордена Палагойцев уже не вернется в этот мир. И не дерзнет посягнуть ни на жизни этого мира, ни на безопасность его, ни на свободу… – Тут палагоец чуть повернул голову в сторону Сереги и лукаво прошептал:– Хотя какая она тут свобода? Свобода быть бездельником… – А затем уже прежним отстраненным тоном продолжил: – И в том я, главный прапор ордена Палагойцев, приношу страшную клятву за себя и за всех своих рыцарей. Клянусь мечом и магическим кубком, верхом и низом, пятью стихиями и Единым Богом…
Прапор быстро поднялся с колен – очевидно, ритуал на этом был завершен. Сказал опять-таки странным голосом:
– Малолетнего императора мы уже переправили в твой замок, милорд. Теперь растить его будешь ты, юный герцог. Это долг, который мы на тебя накладываем. Ну, счастья тебе, дитя человеческое…
Проем затянулся за исчезнувшими палагойцами. Все было кончено. Сергей оглянулся на молчаливый и опустевший замок Чехура…
Был ли он прав? Правильно ли поступил…
* * *
Он брел по опушке леса. В голове почему-то вертелись строчки из песни незабвенного Высоцкого:
Почему все не так?
Вроде – все как всегда:
То же небо – опять голубое…
И потом:
Для меня словно ветром задуло костер,
Когда он не вернулся из боя.
На душе было так муторно и так погано, будто он вовсе не одержал победу. Или же одержал, но подлым образом и самым что ни на есть неподобающим путем…
– Потерянный герцог! Герцог!
Крик прилетел сверху, и он не сразу обратил на него внимание. Только отгребя сапогами шагов двадцать по путающейся в ногах траве, он соизволил поднять ясны оченьки вверх.
В небесах, просвечивая теперь уже сиренево-розовым небом в контуре шестирукой (или все-таки шестиногой?) фигуры, парил мятежный дух пустынь, унесенных отсюда на такое расстояние, что Серега даже и не мог себе представить. Собственно, он даже и не пытался, поскольку мир иглистых Эрнестин находился в неизвестно каких нетях…
– Как я понимаю, за своим имуществом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Предполагаю, – осторожно сказал Сергей, морщась и почесывая руку под раструбом перчатки. – Господство над империей, всем вместе ровным строем к процветанию мира под направляющей рукой палагойцев… А ведьм и лордов прочь, как чуждое для палагойского счастья семя.
– Да, милорд. Ну и что? Счастье, как и дитя человеческое, рождается только из крови и грязи. – Прапор устало прохромал до стола, отломил дрожащими пальцами кусок горбушки, не тронутой герцогом вчера. – Простите, милорд, но я очень голоден – из-за сборов не было времени перекусить, не ел со вчерашнего дня…
Старик медленно прожевал хлеб, с видимым удовольствием проглотил и продолжил чуточку более уверенным тоном:
– Что делали эти лорды и ведьмы для людей? А ничего. Лорды дерутся друг с другом и занимаются поборами, ведьмы занимаются колдовством, попутно не забывая держать в страхе людей из своих деревень… А мы… мы принесли бы мир и процветание, уменьшили налоги, начали бы учить смердов ремеслам и магическим наукам. Многое можно было бы изменить в нашем мире. Простите, милорд, теперь уже только в вашем – увы, мы покидаем этот мир. Следовало только захотеть и начать что-то здесь делать… Лорды ни на что не способны – обленились, зажирели… Ведьмы играют в магию, им не до преобразований в вашем мира. Клянусь, мы хотели лучшей доли для всех. И что в этом желании такого плохого?
– Ничего, – согласился Сергей. – Лично мне вы даже нравитесь, но… Знаете, как сказал один рыцарь по имени Д'Артаньян? Так уж получилось, милорд, что все мои друзья находятся по эту сторону. А враги моих друзей есть и мои враги тоже… И они – по вашу сторону. Вот и все. Хотя и не следовало так издеваться над ведьмами. Да и й-хондрики… гм…
Прапор пренебрежительно пожал плечами – дескать, все это простонародье, что за плебеев заступаться? Потом холодно сказал:
– Время, милорд. Мои рыцари покидают этот мир…
Прапор тяжело кивнул и направился к двери, не оглядываясь.
На небольшой прогалине перед парадными воротами замка сияла рамка из змеящегося белого свечения. И в ней, как в окне, был виден громадный простор другого мира. Теплое серое небо, побережье пронзительно-синего цвета, окаймленное серпом светло-желтого песка. Ни строений, ни живых существ в рамке видно не было.
По прогалине медленно ехали рыцари на конях – по трое в ряд. И въезжали в провал чужого мира. Позади конного строя ждали своей очереди повозки с тюками. И повозки с женщинами, явно набранными из ближайших деревень. Среди них взгляд Сергея зацепил четырех дам, одетых в шелка. Те сидели наособицу, на отдельном возке, возле которого ошивались двое-трое мальчишек в хороших одежках, по виду пажи.
– Надеюсь, все следуют с вами по доброму согласию? – поинтересовался Сергей, поведя глазами в сторону девиц и дам.
Прапор проследил за его взглядом и с долей горделивого пренебрежения хмыкнул:
– Милорд, палагойцы достаточно мужчины, чтобы нравиться девицам и дамам без всякого принуждения.
– Ну-ну, – сказал Сергей, просто не зная, что говорить дальше. – А как же эти пажи? Почему-то мне кажется, что они маловаты для путешествий в другой мир.
Прапор смотрел в рамку, и взгляд его странно изменялся. «Он уже не тут, – понял Сергей. – Он уже там».
– Милорд, дамы заявили, что из своих слуг взяли только тех, кому в этом мире не нашлось места. Это сироты из обедневших благородных родов. Им некуда идти. Не волнуйтесь, там мы о них позаботимся.
– Э-э… ну хорошо.
Мальчишки не выглядели голодными или забитыми. Дамы в шелках и в том мире не будут последними, и там мальчишкам тоже будет житься неплохо. Во всяком случае, лучше, чем здесь…
Колонна конных рыцарей уже вся, до последнего всадника, скрылась в провале другого мира. К змеящейся рамке подкатил обоз и начал медленно переправляться на ту сторону под присмотром нескольких держащихся рядом всадников. Тягловые быки, тянущиеся за телегами коровы, кобылы и бараны переступали искрящуюся жгутовидную рамку совершенно спокойно, с полным доверием к ведущим их людям.
Прапор посмотрел на Серегу – во взгляде читалось странное упоение.
– Я ухожу, милорд. Жаль, что вживую мы уже больше не встретимся.
– А вмертвую? – попытался сострить Сергей.
– Мы встретимся по-другому, – опять-таки странным голосом сказал благообразный старец.
В голосе слышалось что-то сильно похожее на обещание.
– Кстати, о клятве, милорд, – слегка сдавленным тоном произнес Сергей. Где-то посреди груди колотился молоточек непонятного предчувствия.
– Да, конечно, – безразлично сказал прапор. И с деланной церемонностью опустился на одно колено.
Заговорил он неторопливо, явно взвешивая каждое слово:
– Клянусь, .что ни я, ни кто другой из рыцарей ордена Палагойцев уже не вернется в этот мир. И не дерзнет посягнуть ни на жизни этого мира, ни на безопасность его, ни на свободу… – Тут палагоец чуть повернул голову в сторону Сереги и лукаво прошептал:– Хотя какая она тут свобода? Свобода быть бездельником… – А затем уже прежним отстраненным тоном продолжил: – И в том я, главный прапор ордена Палагойцев, приношу страшную клятву за себя и за всех своих рыцарей. Клянусь мечом и магическим кубком, верхом и низом, пятью стихиями и Единым Богом…
Прапор быстро поднялся с колен – очевидно, ритуал на этом был завершен. Сказал опять-таки странным голосом:
– Малолетнего императора мы уже переправили в твой замок, милорд. Теперь растить его будешь ты, юный герцог. Это долг, который мы на тебя накладываем. Ну, счастья тебе, дитя человеческое…
Проем затянулся за исчезнувшими палагойцами. Все было кончено. Сергей оглянулся на молчаливый и опустевший замок Чехура…
Был ли он прав? Правильно ли поступил…
* * *
Он брел по опушке леса. В голове почему-то вертелись строчки из песни незабвенного Высоцкого:
Почему все не так?
Вроде – все как всегда:
То же небо – опять голубое…
И потом:
Для меня словно ветром задуло костер,
Когда он не вернулся из боя.
На душе было так муторно и так погано, будто он вовсе не одержал победу. Или же одержал, но подлым образом и самым что ни на есть неподобающим путем…
– Потерянный герцог! Герцог!
Крик прилетел сверху, и он не сразу обратил на него внимание. Только отгребя сапогами шагов двадцать по путающейся в ногах траве, он соизволил поднять ясны оченьки вверх.
В небесах, просвечивая теперь уже сиренево-розовым небом в контуре шестирукой (или все-таки шестиногой?) фигуры, парил мятежный дух пустынь, унесенных отсюда на такое расстояние, что Серега даже и не мог себе представить. Собственно, он даже и не пытался, поскольку мир иглистых Эрнестин находился в неизвестно каких нетях…
– Как я понимаю, за своим имуществом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85