Хун выслушала и говорит:
– Хотя не к лицу женщине высказываться о государственных делах, я все же скажу. Не обращайте внимания на эти козни: ваши заслуги и слава столь велики, что вы можете спокойно отстраниться от этой грязи.
Шло время. Частенько, выкроив посреди государственных забот час-другой для отдыха, Сын Неба уединялся с министрами и советниками, чтобы послушать игру Дун Хуна. Обычно в этом обществе находился и Лу Цзюнь.
– Как вы относитесь к своим делам в должности? – улыбаясь, спросил его император.
– С превеликим усердием, – ответил почтительно тот, – ибо они воспитывают дух.
– Как понимать «воспитывают дух»?
– Наша страна обширна, дел много, но благо и зло зависят от государя. Однако если государь захотел бы все увидеть и услышать самолично, ко всему прикоснуться собственными руками, исходить необъятные просторы империи собственными ногами, он не смог бы осуществить все это, будь он даже мудр, как Яо и Шунь, благосклонен, как Вэнь-ван и У-ван. Издавна говорится: «Подданные трудятся – государство процветает». Это означает, что слепые да глухие не годятся в министры, им по плечу не государственные дела вершить, а разве что семьей править. Сын Неба защищает свой народ телом, а просвещает – духом, поэтому дух государя всегда должен быть бодр. Государю нужен иной раз совет от своих министров, потому и министры должны обладать бодрым духом.
Император вздохнул.
– Вот мы занимаем трон, носим роскошные одеянья, едим изысканные кушанья, наслаждаемся прекрасной музыкой – сколько прегрешений против простоты! Порой задумаемся о народе, прозябающем в голоде и холоде, и радость покидает наш дух, скорбь одолевает его. Что же делать?
Лу Цзюнь в ответ:
– Все меняется, нравы тоже. Случается, человек, который жил в глиняной хижине со ступеньками, поросшими мхом, перебирается в хоромы, но скоро и этого ему мало. Так и с народом: было время, он довольствовался жилищами из глины и скромными плодами земли, а теперь познакомился с благородством этикета, с красотой одежды, музыки, стал грамотен, и трудно править таким народом. У государя есть два пути. Можно опираться в правлении на силу, но говорят, что так немногого достигнешь, можно* искать мудрости в душе, тогда правитель добивается большего. В то же время править по совести проще, чем по закону. Ваше величество! Мой вам совет – управляйте с душой, насаждайте благо!
– Поясните, что значит править с душой и по совести.
– Древние мудрецы высоко ставили этикет и музыку, через их посредство они добились больших успехов в правлении страной и в просвещении народа. Этикет – гармония земли, музыка – гармония неба. К такому правлению люди быстро привыкли, как к своей тени. Но после династий Хань и Тан и музыка и этикет утратили прежнее значение. Стали поговаривать о пользе закона. Но не закона добра, как при Яо и Шуне, а закона силы. Помните, на государственных экзаменах Яньский князь, тогда просто Ян Чан-цюй, рассуждал даже о военной силе. Я его опроверг в ту пору. И, наверно, не зря: все эти выскочки начинают с того, что пробиваются из грязи в князи, потом переходят к насмешкам над государем, а кончают призывами к возврату славных времен Ся, Инь и Чжоу, приводя в примеры циского Хуань-гуна да цзиньского Вэнь-гуна. С того дня, как вы, ваше величество, взошли на престол, страна процветает благодаря вашим добродетелям и мудрости, а народ, тот просто благоденствует: старики сыты и поют песни, молодые играют да хороводы водят. Только вы зачем-то грустите. Все потому, что подчиненные ваши твердят о трудностях да законах, донимают вас ложными тревогами. Я бы предложил возродить музыку и этикет в прежней их силе, следовать возвышенным велениям Неба и порывам вашей души, во весь голос воспевать мир и благодать, – только так мы достигнем величественной гармонии в государстве. Воцарятся в нем довольство и счастье, империя расцветет еще краше, чем в достославные времена минувших столетий!
Сколь печально пересказывать такие речи: хитрый чиновник увещевает государя, обманом и лестью пытается достигнуть для себя выгод, поэтому и разглагольствует о счастье, музыке да этикете, – ну как устоять, не разомлеть от ложного блаженства?!
Довольный Сын Неба, выслушав речи Лу Цзюня, улыбнулся поощрительно.
– Нас не хватает даже на беседы о музыке и этикете, но мы поняли ваши мысли. Нынче мы устали, поэтому государственными делами заниматься не станем, – нам лень, и мысли наши растекаются, никак их не собрать. Давайте-ка развлечемся – послушаем музыку. Кстати, нам нужен наставник для придворных музыкантов.
– Ваше величество, Дун Хун – непревзойденный знаток музыки, – вкрадчиво проговорил Лу Цзюнь, – он вполне справится с этой должностью.
Сын Неба кивнул, и на другой день стало известно о новом назначении Дун Хуна, который теперь дневал и ночевал во дворце, расслабляя разум государя прекрасными мелодиями. Но никаких слухов о том, что государь, забросив дела, слушает музыку, за пределы дворца не выходило.
В те времена по городам и селам бродило множество музыкантов. Сын Неба вполне мог бы собрать из них хороший оркестр. Но император стремился сохранить свое увлечение в тайне. Поэтому он приказал поставить в дворцовом саду большой павильон в несколько сот цзяней, назвал его Феникс и приказал каждый вечер устраивать там музицирование с обязательным участием Дун Хуна и Лу Цзюня. Об этом узнал имперский ревизор Су Юй-цин и высказал Сыну Неба свое неодобрение таким времяпрепровождением в особой записке. Император не ответил. Су Юй-цин вместе с другими честными чиновниками подавал записки трижды, пока император не разгневался и не повелел отстранить их всех от должности. Затем он поставил ревизором Хань Ин-вэня, входившего в Мутную партию и состоявшего в родстве с Лу Цзюнем. Хань Ин-вэнь первым делом предложил судить Су Юй-цина, и тогда Мутная партия принялась всем скопом травить бывшего ревизора.
Однажды Ян встретился с сановным Инем и говорит:
– Удивительные вещи происходят во дворце – ни один верный слуга отечества не может оставаться долее равнодушным. Если вас это не возмущает, то я молчать не намерен.
Инь вздыхает.
– Как не возмущает? Я просто надеялся, что император проявит мудрость. Су Юй-цин был прав в своих опасениях, ибо всегда думал только о благе государства. Я хочу высказать свои мысли государю.
На другой день государь получил послание, в котором говорилось вот что:
«Беспокоит меня, что едва в стране воцарились мир и покой, как Вы, Ваше Величество, предались наслаждению музыкой, словно бы проникнувшись мелодиями Яо и Девятью призывами Шуня. Народ еще не достиг высот просвещения, Вам приходится до сих пор применять суровые наказания, а Вы заняты одной только музыкой, Вашу душу тревожат лишь напевы музыкальных инструментов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218