– Честно говоря, не очень, – ответил он, приглядываясь к редкой шевелюре Никитина. – Ну, слегка набекрень. Но, говорят, так сейчас носят...
Никитин неожиданно улыбнулся. Это означало, что у него есть какая-то любопытная идея, ради которой он, собственно, и прибежал к Герасимову. Такая идея, что аж на месте не сидится.
– Я, Гена, никогда не верил в привидения. Тебе это не странно?
– Не странно, – пожал плечами Герасимов. – Я тоже в них никогда не верил. И до сих пор не верю. Потому, что их не бывает.
– А вот я готов поверить! – интригующе заявил Никитин.
Герасимов, иронически улыбаясь, ждал продолжения. Никитин редко обходился без прелюдии. Значит сейчас последует и сама фуга.
– Ведь эта тварь, которая сегодня утром взорвала компрессорную станцию под Димитровградом... Она же сделала это специально...
– Да ну? – не преминул воспользоваться оговоркой Герасимов. – А я-то думал, что случайно! Что просто кто-то гранату из кармана выронил...
– Ты меня не перебивай, насмешник, – остановил его Никитин. – Ты пойми, что я хочу сказать. Взрыв станции и произведен только для того, чтобы вызвать панику в Ульяновске, в котором все, у кого нет доступа к достоверной информации, поверили, что взорвана была именно атомная станция. Я даже знаю – зачем это сделано, и что должно случится в скором времени!
– Ну-ка, ну-ка... Поделись! – весьма серьезно заинтересовался Герасимов.
Никитин откинулся на спинку стула, достал свою любимую «Приму», от которой никак не мог отвыкнуть еще со времен, когда был рядовым оперативником КГБ и выпустил в Герасимова струю дыма. Он любил держать паузу, наслаждаясь нетерпением слушателей.
– Сегодня слухи о взрыве атомной в Поволжье, – сказал, наконец, он, затянувшись еще раз, – распространятся по Москве. Причем, будет утверждаться, что радиоактивное облако движется к Москве и скоро накроет столицу. В Москве начнется неизбежная паника, во время которой будет совершено что-то, ради чего все это и затевалось. Что это может быть, я не знаю...
– Не густо, – усмехнулся Герасимов, – на дельфийского оракула ты, по-моему не тянешь. Разве что, в метеорологи тебе стоит податься, раз уж ты про облака начал. Можешь карьеру сделать...
– Не умничай, – перебил его Никитин. – Я еще не договорил.
– Итак, – продолжал он, – в Москве в скором времени должно случится крупное ЧП. Когда же выяснится, что никакого облака над Москвой нет, и все бросятся разбираться с этим ЧП, атомную станцию на самом деле взорвут! Причем не обязательно именно ту, в Горьком! То есть, в Нижнем... Ну, да, какая, хрен, разница... Нет! Кем-то... Повторяю, пока я буду говорить «кем-то»... Так вот, «кем-то» будут изучены среднесрочные прогнозы метеорологов, этот самый «кто-то» определит направление преобладающих ветров, которые будет дуть на Москву, и на самом деле, по настоящему, без всякого блефа, взорвет какую-нибудь атомную электростанцию с наветренной от Москвы стороны. И по-настоящему радиоактивное облако поползет на Москву! Вот когда начнется настоящая паника! В которой все забудут обо всем и начнут думать только о своем спасении. Потащут из Москвы семьи, деньги и ценности. Как тебе сценарий?
Герасимов поджал тонкие губы и уважительно покачал головой.
– Да-а! Мощно, ничего не скажешь...
Герасимову все же не понятно было, почему Никитин так возбужден, и он счел возможным и необходимым поинтересоваться:
– А кто же этот гениальный сценарист? Опять – никому не ведомый «кто-то»? Долго же нам с тобой его ловить придется, если о нем ничего кроме этого, столь редкого, имени, неизвестно.
– Так вот, Гена! – Никитин оживился еще больше. – Знаешь, откуда мне известен этот сценарий? От самого автора. Мы с ним литра три водки выпила, пока он мне детали рассказывал...
– Не понял... – Герасимов, конечно, подыгрывал, но и на самом деле недоумевал. Что-то круто слишком завернул генерал.
– Я этот сценарий слышал лет пятнадцать назад, Гена. Да-да! Тот же самый сценарий. Та же самая логическая схема. Тот же алгоритм. Только названия городов были другие. Я ведь тогда не в России, естественно, был... Сальвадор, Герасимов – божественная страна! Страна женщин и кукурузного самогона. Он у них вроде национального напитка. Называется простенько так – «кукурузная водка»... Кроме нее, кстати, почти ничего и не пьют. Даже европейцы, которые там живут. Водку эту готовят в каждой деревне по своему... Я, помню, как-то на спор решил перепробовать все это сальвадорско-самогонное разнообразие – каждый день должен был выпивать бутылку новой марки. Ты представляешь, каким я был самоуверенным? Я пил каждый день все лето – четыре с половиной месяца, пока меня не уговорили сдаться. Руки дрожать начали. И не сумел перепробовать весь самогон в одном только Сан-Сальвадоре. Этот змей, что меня на спор подбил, очень веселился. Ты бы, говорил, еще бы на всех женщин в Сальвадоре поспорил. Что тоже – всех перепробуешь. Их всего-то пара миллионов...
Герасимов решил вернуть его к теме. Что за треп, в самом деле! Герасимов ни в Сальвадоре, ни в другой какой-нибудь стране Центральной Америки не был. Не пришлось, как-то. Хотя съездить собирался... Но попадал всегда в одну и ту же страну – В Соединенные Штаты... Поэтому рассказы Никитина о его похождениях в Сальвадоре вызывали у Герасимова чувство ревнивой зависти. Черт! Почему аналитики так редко в командировках бывают! Хотя... не так уж и редко, честно говоря. За последние полгода он побывал в Штатах, наверное, раз десять, и от совершенно бестолкового, на его в згляд, суетливого американского темпа жизни его просто мутило...
– Извини, генерал, – перебил он Никитина, – но, мне кажется, ты слишком далеко в сторону отгреб. как бы с курса не сбиться...
– А ты мне не хами, я старше по званию, – добродушно возразил Никитин, – и склерозом не страдаю. Я же тебе объясняю, что все отличие было только в названиях. Вместо Ульяновска – Сан-Мигель, вместо Димитровграда – Эскуинтла, а вместо Москвы – Сан-Сальвадор!
Никитин сиял, говоря это, как невеста под венцом. Видно, Сальвадор был из тех стран, которые в свое время ему очень понравились.
– А события были – практически те же! Мы наметили взорвать склады завода автомобильных шин всего километрах в пяти от атомной станции в Эскуинтле, это в Гватемале. Оттуда до границы с Сальвадором километров десять всего. Это должен был сделать я. На границе, в деревушках – панику тоже я должен был организовать. Слух распустить о взрыве атомной станции в Гватемале. Один хрен проверить никто бы не смог. А Володька в Сан-Сальвадоре, через двух-трех купленных нами редакторов газет, поднимал панику сообщениями о радиоактивном облаке, надвигающемся на страну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53