– Видишь ли, тогда мне все казалось в тысячу раз хуже, чем на самом деле. Я смотрел на все сквозь черные очки… А теперь смотрю сквозь розовые.
– А я хочу, чтобы ты смотрел на все своими милыми глазами без всяких очков. И ты обязан сказать мне, о чем сейчас думаешь, ради меня, если не ради себя.
– Хорошо, – сказал он. – Но помни, дорогая, – я уже выбросил это из головы и не буду задавать тебе никаких вопросов. Ну вот, как я уже говорил, я не пошел сюда сразу после того, как увидел Орловского в твоей коляске. Я блуждал по улицам как сумасшедший и думал о Сене.
– О, ты действительно сходил с ума!
– Да, сходил. Но что-то меня удержало, что-то заставило искать тебя. Я бродил там и сям, но с каждым разом все ближе и ближе к твоему дому, словно меня затягивал водоворот. Наконец, я оказался почти напротив твоего дома, на другой стороне улицы. Однако у меня еще не было намерения увидеть тебя, просто я не знал, что мне делать, стоял и обдумывал случившееся…
– Что же дальше?
– Я стоял в углу между какой-то стеной и домом – там, где растет большой платан. Под ним я и остановился, потому что начал накрапывать дождик. Там было темно, туда не доходил свет уличных фонарей, и меня никто не мог заметить…
– Дальше, дальше! – торопила я.
– Я не пробыл там и десяти минут, когда из-за угла поспешно вышел какой-то мужчина. Когда он проходил мимо фонаря, я хоть и не разглядел его лица, но довольно ясно видел фигуру. Мне показалось, что он молод и высок, одет в плащ и серый костюм. Он подошел прямо к твоим воротам и позвонил. Минуту спустя кто-то открыл ему садовую калитку и впустил его во двор. Невольно я сделал шаг вперед, чтобы ворваться следом за ним и посмотреть, что это за человек и кто ему открыл. Но, оказывается, я еще не настолько сошел с ума, чтобы совершить хулиганский поступок, и сдержался. Калитка захлопнулась…
– И это все?
– О, Максина, должен тебе признаться – в моем мозгу стали роиться злые и жестокие мысли. И как же они заставили меня страдать! Я стоял как окаменелый и желал одного и впрямь превратиться в камень, лишь бы не чувствовать этой проклятой душевной боли… Тут только я заметил, что неподалеку от меня, прямо перед твоим домом, стоит чей-то мотор. Может быть, я не обратил бы на него внимания, но две женщины, сидевшие в нем, открыли окошко и довольно громко и возбужденно стали спорить. Одна из них высунула из окна руку и указала на твой дом. Я не мог расслышать их слов, тем более что они спохватились и перешли на тихий разговор, а потом захлопнули окошко и что-то сказали шоферу. Мне не было никакого дела до них, но пока они находились тут, я не мог выйти из своего убежища: я не хотел обнаружить себя и не знал, как поступить. Когда они наконец уехали, я решил, что должен все же увидеть тебя и переговорить с тобой, если это мне удастся. Мне повезло: калитка оказалась незапертой. Я толкнул ее, вошел в сад и увидел, что в твоих окнах горит свет. Значит, ты не легла спать… хотя перед этим уверяла меня, что очень устала. Это мучительно ранило мое сердце. Я подумал, что ты…
– Я знаю, что ты подумал, – перебила я его; мой голос, возможно, слегка дрожал, хотя я изо всех сил старалась выглядеть спокойной. – Ты сказал себе: «Максина открыла какому-то мужчине ворота и впустила его к себе. Сейчас они вдвоем, – я должен застать их вместе». Так?
– Так, – согласился Рауль покорно. – Но ведь я не стал врываться в дом, я постучал. Я вовсе не хотел захватить вас врасплох.
– И ты все еще думаешь, что я, впустив мужчину, спрятала его, когда услыхала твой стук?..
Одну секунду я было хотела рассказать ему все, как советовал мне Ивор. Но я видела, что Рауль волнуется и, рассказывая эту историю, как бы заново переживает ее. И при этом страдает. Мне показалось, что мрачные подозрения заползают обратно в его душу как змеи, несмотря на то, что он старается отогнать их прочь. И я не осмелилась выпустить Ивора из запертой соседней комнаты (если он еще там): он красив, молод, привлекателен во всех отношениях. Если Рауль ревновал меня к Орловскому, зная, что я наотрез отказала ему, то что же почувствует он к Ивору Дандесу, имени которого до сих пор ни разу от меня не слышал? А ведь я приняла его в своем доме ночью! Пожалуй, в теперешнем возбужденном состоянии Рауль не станет слушать никаких объяснений, и мы уже никогда не придем к тому взаимопониманию, которого только что достигли. Начав говорить неправду, я должна была держаться ее до конца…
Мой вопрос: «Не думаешь ли ты, что я впустила и спрятала у себя мужчину?» – был очень смел и рискован, но он помог уладить дело.
– Нет, – сказал он, – я не думаю этого и не хочу думать. И тебе нет надобности объяснять что-либо. Я люблю тебя. И да поможет мне Бог, чтобы я еще раз не потерял к тебе доверия!
Как раз в то время, когда я надеялась, что Ивор уже сумел выбраться через окно в сад, я вдруг услыхала (или мне это показалось?), что из соседней комнаты донесся какой-то слабый шум. Он был еще там!
И вместо того, чтобы широко распахнуть туда дверь и сказать: «Ну, смотри! Поищи-ка здесь мужчину и убедись, что я никого не прячу!» – я громко рассмеялась, словно мне в голову пришла какая-то очень забавная мысль… на самом же деле для того, чтобы заглушить шум, если он еще повторится.
– О, Рауль! – воскликнула я среди смеха, который несказанно удивил его. – Ты отнесся к этому чересчур серьезно. Я тебе тысячу раз благодарна за доверие вопреки очевидным фактам, но в конце концов так ли уж много их против меня? Ты, наверное, считаешь, что я – единственная молодая девушка в этом доме?..
Правда, бедная Марианна уже старушка, но у меня есть еще горничная Тереза двадцати двух лет, очень симпатичная и уже помолвленная: скоро она выходит замуж. (Все это было чистой правдой. Ах, как было приятно говорить ему правду!) Тебе не кажется, что в этот самый момент парочка влюбленных голубков воркует в саду, в старой беседке, увитой плющом? Представь себе, как они испугались и затаили дыхание, когда ты вдруг открыл калитку и пошел по тропинке к дому!
– Прости меня! – пробормотал снова Рауль в глубоком раскаянии.
– Может быть, сходим и посмотрим на них? Или оставим их в покое?
– Конечно, не будем им мешать, ни в коем случае.
– Впрочем, – продолжала я, – мужчина наверняка уже ускользнул. Но Тереза такая славная девушка, она не станет отпираться…
– Бог с ними! Выгоняй поскорей и меня отсюда – я заслужил это, – ревнивое животное! Ты так утомлена, а я мучаю тебя допросами.
– О, сейчас мне немного лучше, – сказала я. – Конечно, уйти тебе придется, но не сию минуту. Прежде всего я хочу знать, как тебе понравился мой сюрприз?
– Какой сюрприз? – в недоумении спросил Рауль.
– Бриллианты. Что ты испытал при виде их?
– Бриллианты? – переспросил он с глупым видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– А я хочу, чтобы ты смотрел на все своими милыми глазами без всяких очков. И ты обязан сказать мне, о чем сейчас думаешь, ради меня, если не ради себя.
– Хорошо, – сказал он. – Но помни, дорогая, – я уже выбросил это из головы и не буду задавать тебе никаких вопросов. Ну вот, как я уже говорил, я не пошел сюда сразу после того, как увидел Орловского в твоей коляске. Я блуждал по улицам как сумасшедший и думал о Сене.
– О, ты действительно сходил с ума!
– Да, сходил. Но что-то меня удержало, что-то заставило искать тебя. Я бродил там и сям, но с каждым разом все ближе и ближе к твоему дому, словно меня затягивал водоворот. Наконец, я оказался почти напротив твоего дома, на другой стороне улицы. Однако у меня еще не было намерения увидеть тебя, просто я не знал, что мне делать, стоял и обдумывал случившееся…
– Что же дальше?
– Я стоял в углу между какой-то стеной и домом – там, где растет большой платан. Под ним я и остановился, потому что начал накрапывать дождик. Там было темно, туда не доходил свет уличных фонарей, и меня никто не мог заметить…
– Дальше, дальше! – торопила я.
– Я не пробыл там и десяти минут, когда из-за угла поспешно вышел какой-то мужчина. Когда он проходил мимо фонаря, я хоть и не разглядел его лица, но довольно ясно видел фигуру. Мне показалось, что он молод и высок, одет в плащ и серый костюм. Он подошел прямо к твоим воротам и позвонил. Минуту спустя кто-то открыл ему садовую калитку и впустил его во двор. Невольно я сделал шаг вперед, чтобы ворваться следом за ним и посмотреть, что это за человек и кто ему открыл. Но, оказывается, я еще не настолько сошел с ума, чтобы совершить хулиганский поступок, и сдержался. Калитка захлопнулась…
– И это все?
– О, Максина, должен тебе признаться – в моем мозгу стали роиться злые и жестокие мысли. И как же они заставили меня страдать! Я стоял как окаменелый и желал одного и впрямь превратиться в камень, лишь бы не чувствовать этой проклятой душевной боли… Тут только я заметил, что неподалеку от меня, прямо перед твоим домом, стоит чей-то мотор. Может быть, я не обратил бы на него внимания, но две женщины, сидевшие в нем, открыли окошко и довольно громко и возбужденно стали спорить. Одна из них высунула из окна руку и указала на твой дом. Я не мог расслышать их слов, тем более что они спохватились и перешли на тихий разговор, а потом захлопнули окошко и что-то сказали шоферу. Мне не было никакого дела до них, но пока они находились тут, я не мог выйти из своего убежища: я не хотел обнаружить себя и не знал, как поступить. Когда они наконец уехали, я решил, что должен все же увидеть тебя и переговорить с тобой, если это мне удастся. Мне повезло: калитка оказалась незапертой. Я толкнул ее, вошел в сад и увидел, что в твоих окнах горит свет. Значит, ты не легла спать… хотя перед этим уверяла меня, что очень устала. Это мучительно ранило мое сердце. Я подумал, что ты…
– Я знаю, что ты подумал, – перебила я его; мой голос, возможно, слегка дрожал, хотя я изо всех сил старалась выглядеть спокойной. – Ты сказал себе: «Максина открыла какому-то мужчине ворота и впустила его к себе. Сейчас они вдвоем, – я должен застать их вместе». Так?
– Так, – согласился Рауль покорно. – Но ведь я не стал врываться в дом, я постучал. Я вовсе не хотел захватить вас врасплох.
– И ты все еще думаешь, что я, впустив мужчину, спрятала его, когда услыхала твой стук?..
Одну секунду я было хотела рассказать ему все, как советовал мне Ивор. Но я видела, что Рауль волнуется и, рассказывая эту историю, как бы заново переживает ее. И при этом страдает. Мне показалось, что мрачные подозрения заползают обратно в его душу как змеи, несмотря на то, что он старается отогнать их прочь. И я не осмелилась выпустить Ивора из запертой соседней комнаты (если он еще там): он красив, молод, привлекателен во всех отношениях. Если Рауль ревновал меня к Орловскому, зная, что я наотрез отказала ему, то что же почувствует он к Ивору Дандесу, имени которого до сих пор ни разу от меня не слышал? А ведь я приняла его в своем доме ночью! Пожалуй, в теперешнем возбужденном состоянии Рауль не станет слушать никаких объяснений, и мы уже никогда не придем к тому взаимопониманию, которого только что достигли. Начав говорить неправду, я должна была держаться ее до конца…
Мой вопрос: «Не думаешь ли ты, что я впустила и спрятала у себя мужчину?» – был очень смел и рискован, но он помог уладить дело.
– Нет, – сказал он, – я не думаю этого и не хочу думать. И тебе нет надобности объяснять что-либо. Я люблю тебя. И да поможет мне Бог, чтобы я еще раз не потерял к тебе доверия!
Как раз в то время, когда я надеялась, что Ивор уже сумел выбраться через окно в сад, я вдруг услыхала (или мне это показалось?), что из соседней комнаты донесся какой-то слабый шум. Он был еще там!
И вместо того, чтобы широко распахнуть туда дверь и сказать: «Ну, смотри! Поищи-ка здесь мужчину и убедись, что я никого не прячу!» – я громко рассмеялась, словно мне в голову пришла какая-то очень забавная мысль… на самом же деле для того, чтобы заглушить шум, если он еще повторится.
– О, Рауль! – воскликнула я среди смеха, который несказанно удивил его. – Ты отнесся к этому чересчур серьезно. Я тебе тысячу раз благодарна за доверие вопреки очевидным фактам, но в конце концов так ли уж много их против меня? Ты, наверное, считаешь, что я – единственная молодая девушка в этом доме?..
Правда, бедная Марианна уже старушка, но у меня есть еще горничная Тереза двадцати двух лет, очень симпатичная и уже помолвленная: скоро она выходит замуж. (Все это было чистой правдой. Ах, как было приятно говорить ему правду!) Тебе не кажется, что в этот самый момент парочка влюбленных голубков воркует в саду, в старой беседке, увитой плющом? Представь себе, как они испугались и затаили дыхание, когда ты вдруг открыл калитку и пошел по тропинке к дому!
– Прости меня! – пробормотал снова Рауль в глубоком раскаянии.
– Может быть, сходим и посмотрим на них? Или оставим их в покое?
– Конечно, не будем им мешать, ни в коем случае.
– Впрочем, – продолжала я, – мужчина наверняка уже ускользнул. Но Тереза такая славная девушка, она не станет отпираться…
– Бог с ними! Выгоняй поскорей и меня отсюда – я заслужил это, – ревнивое животное! Ты так утомлена, а я мучаю тебя допросами.
– О, сейчас мне немного лучше, – сказала я. – Конечно, уйти тебе придется, но не сию минуту. Прежде всего я хочу знать, как тебе понравился мой сюрприз?
– Какой сюрприз? – в недоумении спросил Рауль.
– Бриллианты. Что ты испытал при виде их?
– Бриллианты? – переспросил он с глупым видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66