Его поцелуи, быстрые и легкие, как крылья бабочки, покрыли мои веки, губы, виски. Я даже и не подозревала, как медленно может язык мужчины обвести мои губы, прежде чем проникнуть во влажное тайное местечко внутри. До сих пор мне не было известно, как медленно и ласково могут мужские руки скользить по обнаженной коже, вызывая во всем теле какую-то особенную дрожь и с легкостью возбуждать мою грудь, делая соски твердыми.
Сладкие, чувственные губы и сильные, гибкие руки Джеррита сделали свое дело. Я с радостью приняла его ласки. Губы приоткрылись, как распустившийся бутон, и потянулись к его рту; пальцы напряглись, когда коснулись его упругого тела, столь отличного от моего, и почувствовали, как оно напряглось. Джеррит был такой высокий и сильный, что я почувствовала себя маленькой и слабой в его объятиях, – ивовый прутик, который этот мужчина мог либо согнуть, либо сломать по своему усмотрению. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль: «Неужели он так же легко войдет в меня?» Я слегка вздрогнула от нее. Как бы догадываясь о моих опасениях, Джеррит крепче обнял меня, будто боялся, что девушка подобно испуганной птице улетит и лишит его того, чего он так жаждет.
Постепенно наша одежда начала исчезать. Я не хотела, чтобы Джеррит снимал с меня изорванный корсаж платья. Его глаза угрожающе потемнели, когда он увидел багровые синяки на груди. Джеррит выругался, и я поняла, что смягчила его только на несколько мгновений. Но, тем не менее, Джеррит злился не на меня, а на того, кто оставил на этом теле столь ужасные метки. Он стал целовать их по очереди, как будто хотел изгнать воспоминания о том, как они появились.
– Какой же глупец мой брат, – пробормотал Джеррит, – так обойтись с тобой и отвергнуть. Он больше никогда не тронет тебя, Лаура – и любой другой мужчина тоже. Ты целиком принадлежишь мне, каждая твоя частичка, а когда все пройдет, в твоей постели и в твоем сердце не останется места для другого, клянусь.
Время шло, а Джеррит все еще пробовал свою жертву, прикасался, целовал, становясь все более настойчивым. Я задыхалась от его губ, которые поглощали меня, язык обжигал своим жаром. Умелые пальцы Джеррита возбуждали во мне и радость и страстное желание; тело ломило от неведомой сладостной боли. Честно говоря, я и не подозревала, что мужчина может доставить женщине такое удовольствие.
С моря тянулся туман, прикрывая нас одеялом – белым, сырым и холодным. Ветер ласкал мое обнаженное тело своими ледяными пальцами. Но я не чувствовала осенней прохлады, потому что Джеррит укрыл нас моей бархатной накидкой и под ее широкими складками, он согревал меня своим телом. Я продолжала открывать для себя этого человека. Мне нравились его темные волосы на груди, такие шелковистые под моими ладонями; широкая спина оказалась гладкой как атлас, а бедра твердые словно из железа. От него пахло ромом, бренди и табаком, а тело было солоноватым от ветра и воды. Я с жадностью изучала его, исследовала каждую линию и изгиб.
И вот, наконец, Джеррит добрался до моей девственности, туда, где не побывал еще ни один мужчина, и лишил меня ее. Вскрикнув, я почувствовала острую, сладкую боль, которая делает из девушки женщину, а из мужчины – завоевателя. Его черные глаза широко раскрылись, а потом удовлетворенно закрылись, когда он глубоко и уверенно вошел в меня опять. Казалось, что до этого момента Джеррит все еще сомневался, ну может быть чуть-чуть.
Я могла простить ему и это.
Мы вместе лежали грудь к груди, бедро к бедру, руки Джеррита под моими ягодицами, изгибая их навстречу себе. А в это время тысячи звезд падали с неба, и внизу на пустынный берег катились морские волны.
ГЛАВА 10
ОБ УТЕРЯННОЙ МОЛОДОСТИ И РАССТАВАНИЯХ
Месть – блюдо, которое лучше подавать холодным.
«Опасные связи». Пьер Шадерло де Лакло
Луна скрылась за облаками, звезды померкли, начал накрапывать дождь. Прибой со злостью бился о черные скалы, поднимая в воздухе белую пену.
Но мы медлили, не желая сознавать, что ночь так быстро закончилась, а нам так много не удалось друг другу сказать. В пылу страсти мы не заметили, как быстро прошло время. Моя голова спокойно лежала на груди Джеррита. Наслаждаясь приятным ощущением, оставшимся после нашей близости, он заговорил:
– Сколько раз я мечтал об этом моменте! Ах, Лаура! Наверное, с тех самых пор как повзрослел. Мне всегда хотелось понять, что бывает между мужчиной и женщиной. Ты тогда была еще ребенком, но все равно, я любил смотреть, как прыгали твои темные косички. Золотистые пряди блестели на солнце и мне думалось: «Однажды, когда Лаура вырастет, я расплету эти косички и запущу свои пальцы в эту великолепную гриву». Вот так, – сказал он и, взяв мои длинные волосы, прижался к ним лицом, обвивал пряди вокруг шеи. – Как давно я люблю тебя, дорогая…
Так странно было слышать от него эти слова. Ведь я, несмотря на сегодняшнюю вместе проведенную ночь, так мало зная Джеррита, отдалась ему с легкостью и нисколько об этом не жалела. У него были все достоинства мужчины, которому бы мне хотелось отдаться – нежность в ярости, ласка в обладании. «Я не люблю его, но любовь придет со временем, – рассуждала я, – вырастет из семени, посаженного сегодня ночью. Если взрастить его в своем сердце». И когда он снова потянулся ко мне, я с радостью раскрыла ему свои объятия.
Я уже не знала, где заканчивается рот Джеррита и начинается мой. Между ними не было места, слитые языки и губы, переплетенные руки. Он слился со мной сильным толчком, доставляя мне неописуемые мучения, которые заканчивались так сладко. Его возглас был пронзителен, как призыв чаек, гнездившихся на холмах. Наши крики слились воедино, когда, наконец, я почувствовала, как он вибрирует во мне, длинный и твердый, и сама задрожала от страсти в сильных мужских руках.
Времени у нас почти не осталось. Слишком уж короткой была та ночь. Но все равно, я не променяла бы ее на другую, потому что эта была самая прекрасная ночь в моей жизни. В моем сердце она навсегда заняла почетное место.
Мы встали, оделись. И в тишине направились назад к Хайтсу. Шел дождь. Факелы на древних стенах поместья мерцали, освещая тропу, по которой мы шли. Извилистая дорожка была скользкой от дождя и опасной в темноте. Казалось, что она бесконечна. Эти противные сырость и холод вернули нас к реальности и все очарование ночи померкло. Понемногу меня начинали охватывать сомнения. Я была близка с мужчиной. А ведь он еще мне не муж. Но что сделано, то сделано, теперь уже поздно что-либо изменить. Кроме того, не такое уж это страшное преступление: мы все равно поженимся. Решив этот вопрос, я подавила в своей душе смутную тревогу и заставила себя сосредоточиться на подъеме по холмам, стараясь не смотреть вниз, где пропасть круто обрывалась к чернеющему океану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Сладкие, чувственные губы и сильные, гибкие руки Джеррита сделали свое дело. Я с радостью приняла его ласки. Губы приоткрылись, как распустившийся бутон, и потянулись к его рту; пальцы напряглись, когда коснулись его упругого тела, столь отличного от моего, и почувствовали, как оно напряглось. Джеррит был такой высокий и сильный, что я почувствовала себя маленькой и слабой в его объятиях, – ивовый прутик, который этот мужчина мог либо согнуть, либо сломать по своему усмотрению. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль: «Неужели он так же легко войдет в меня?» Я слегка вздрогнула от нее. Как бы догадываясь о моих опасениях, Джеррит крепче обнял меня, будто боялся, что девушка подобно испуганной птице улетит и лишит его того, чего он так жаждет.
Постепенно наша одежда начала исчезать. Я не хотела, чтобы Джеррит снимал с меня изорванный корсаж платья. Его глаза угрожающе потемнели, когда он увидел багровые синяки на груди. Джеррит выругался, и я поняла, что смягчила его только на несколько мгновений. Но, тем не менее, Джеррит злился не на меня, а на того, кто оставил на этом теле столь ужасные метки. Он стал целовать их по очереди, как будто хотел изгнать воспоминания о том, как они появились.
– Какой же глупец мой брат, – пробормотал Джеррит, – так обойтись с тобой и отвергнуть. Он больше никогда не тронет тебя, Лаура – и любой другой мужчина тоже. Ты целиком принадлежишь мне, каждая твоя частичка, а когда все пройдет, в твоей постели и в твоем сердце не останется места для другого, клянусь.
Время шло, а Джеррит все еще пробовал свою жертву, прикасался, целовал, становясь все более настойчивым. Я задыхалась от его губ, которые поглощали меня, язык обжигал своим жаром. Умелые пальцы Джеррита возбуждали во мне и радость и страстное желание; тело ломило от неведомой сладостной боли. Честно говоря, я и не подозревала, что мужчина может доставить женщине такое удовольствие.
С моря тянулся туман, прикрывая нас одеялом – белым, сырым и холодным. Ветер ласкал мое обнаженное тело своими ледяными пальцами. Но я не чувствовала осенней прохлады, потому что Джеррит укрыл нас моей бархатной накидкой и под ее широкими складками, он согревал меня своим телом. Я продолжала открывать для себя этого человека. Мне нравились его темные волосы на груди, такие шелковистые под моими ладонями; широкая спина оказалась гладкой как атлас, а бедра твердые словно из железа. От него пахло ромом, бренди и табаком, а тело было солоноватым от ветра и воды. Я с жадностью изучала его, исследовала каждую линию и изгиб.
И вот, наконец, Джеррит добрался до моей девственности, туда, где не побывал еще ни один мужчина, и лишил меня ее. Вскрикнув, я почувствовала острую, сладкую боль, которая делает из девушки женщину, а из мужчины – завоевателя. Его черные глаза широко раскрылись, а потом удовлетворенно закрылись, когда он глубоко и уверенно вошел в меня опять. Казалось, что до этого момента Джеррит все еще сомневался, ну может быть чуть-чуть.
Я могла простить ему и это.
Мы вместе лежали грудь к груди, бедро к бедру, руки Джеррита под моими ягодицами, изгибая их навстречу себе. А в это время тысячи звезд падали с неба, и внизу на пустынный берег катились морские волны.
ГЛАВА 10
ОБ УТЕРЯННОЙ МОЛОДОСТИ И РАССТАВАНИЯХ
Месть – блюдо, которое лучше подавать холодным.
«Опасные связи». Пьер Шадерло де Лакло
Луна скрылась за облаками, звезды померкли, начал накрапывать дождь. Прибой со злостью бился о черные скалы, поднимая в воздухе белую пену.
Но мы медлили, не желая сознавать, что ночь так быстро закончилась, а нам так много не удалось друг другу сказать. В пылу страсти мы не заметили, как быстро прошло время. Моя голова спокойно лежала на груди Джеррита. Наслаждаясь приятным ощущением, оставшимся после нашей близости, он заговорил:
– Сколько раз я мечтал об этом моменте! Ах, Лаура! Наверное, с тех самых пор как повзрослел. Мне всегда хотелось понять, что бывает между мужчиной и женщиной. Ты тогда была еще ребенком, но все равно, я любил смотреть, как прыгали твои темные косички. Золотистые пряди блестели на солнце и мне думалось: «Однажды, когда Лаура вырастет, я расплету эти косички и запущу свои пальцы в эту великолепную гриву». Вот так, – сказал он и, взяв мои длинные волосы, прижался к ним лицом, обвивал пряди вокруг шеи. – Как давно я люблю тебя, дорогая…
Так странно было слышать от него эти слова. Ведь я, несмотря на сегодняшнюю вместе проведенную ночь, так мало зная Джеррита, отдалась ему с легкостью и нисколько об этом не жалела. У него были все достоинства мужчины, которому бы мне хотелось отдаться – нежность в ярости, ласка в обладании. «Я не люблю его, но любовь придет со временем, – рассуждала я, – вырастет из семени, посаженного сегодня ночью. Если взрастить его в своем сердце». И когда он снова потянулся ко мне, я с радостью раскрыла ему свои объятия.
Я уже не знала, где заканчивается рот Джеррита и начинается мой. Между ними не было места, слитые языки и губы, переплетенные руки. Он слился со мной сильным толчком, доставляя мне неописуемые мучения, которые заканчивались так сладко. Его возглас был пронзителен, как призыв чаек, гнездившихся на холмах. Наши крики слились воедино, когда, наконец, я почувствовала, как он вибрирует во мне, длинный и твердый, и сама задрожала от страсти в сильных мужских руках.
Времени у нас почти не осталось. Слишком уж короткой была та ночь. Но все равно, я не променяла бы ее на другую, потому что эта была самая прекрасная ночь в моей жизни. В моем сердце она навсегда заняла почетное место.
Мы встали, оделись. И в тишине направились назад к Хайтсу. Шел дождь. Факелы на древних стенах поместья мерцали, освещая тропу, по которой мы шли. Извилистая дорожка была скользкой от дождя и опасной в темноте. Казалось, что она бесконечна. Эти противные сырость и холод вернули нас к реальности и все очарование ночи померкло. Понемногу меня начинали охватывать сомнения. Я была близка с мужчиной. А ведь он еще мне не муж. Но что сделано, то сделано, теперь уже поздно что-либо изменить. Кроме того, не такое уж это страшное преступление: мы все равно поженимся. Решив этот вопрос, я подавила в своей душе смутную тревогу и заставила себя сосредоточиться на подъеме по холмам, стараясь не смотреть вниз, где пропасть круто обрывалась к чернеющему океану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69