– Отметив бледность его лица и посиневшие губы, она добавила: – Принеси-ка одеяла. – Она швырнула испачканную кровью майку в мусорный ящик, бросив фельдшерам: – Вы, ребята, можете идти. Мы заберем его отсюда. Сейчас он выглядит стабильно, с учетом всех факторов. Похоже, вы доставили его сюда с рекордной скоростью.
– Надеюсь, с ним все будет хорошо, – заметил Брент, выходя из палаты.
Джози тоже очень рассчитывала на это. Казалось, только что он, такой хладнокровный и самоуверенный, поддразнивал ее и вот теперь лежит здесь, бледный и беспомощный. И вдруг ей, той, что ушла и все забыла, согласилась с тем, что они были никем друг для друга, просто сотрудниками, а она имела статус «женщины на одну ночь», захотелось погладить его волосы и коснуться его посиневших губ.
Впрочем, это выглядело бы вполне профессиональным жестом. Едва медсестра наладила капельницу, Джози расправила плечи:
– Принесите одеяла, а я достану солевой раствор, чтобы промыть рану. Она прислушивалась к неровному дыханию Хьюстона и быстро погладила его руки, оправдывая себя тем, что сделала это для предотвращения шока. Ей стало лучше, когда она убедилась, что он теплый на ощупь, а его сердце бьется ровно и стабильно.
– Все будет хорошо, ты поправишься, – шептала она, не беспокоясь больше, звучит это профессионально или нет.
Она раздвинула ему веки, чтобы проверить зрачки на расширение.
Хьюстон увидел ее и часто заморгал.
– Джози? – Голос был слабый, но уверенный.
У нее чуть дрогнула рука, когда волна облегчения прокатилась по всему ее телу. Она вдруг с обидой осознала, что у нее на глаза навернулись слезы, – она нагнулась и сердито вытерла их, чтобы он не заметил, какой глубокий эмоциональный стресс она переживала.
– Ш-ш-ш. Да, это я. Расслабься, пока мы тебе не промоем рану.
Медсестра вернулась, накрыла его толстым теплым одеялом и шепнула Джози:
– Я послала его кровь на анализ, чтобы определить группу, а солевой раствор прямо за вами.
– Отлично. – Она обернулась, чтобы взять раствор, когда он слабой рукой попытался остановить ее. – Что такое? – спросила она и, поддавшись порыву нежности, поплотнее укутала его одеялом.
– Где Тим Шейнберг?
Ее облегчение моментально сменилось обидой. Он хотел узнать, нельзя ли вызвать более квалифицированного хирурга-травматолога. Он явно не верил, что она должным образом справится с его раной. Даже раненый и в полубессознательном состоянии, он сумел задеть ее.
Она ответила, насколько удалось, небрежным тоном:
– Наверное, дома, у телевизора. Он сегодня не дежурит.
– Все равно вызови его. Сама ты еще не готова справиться с этим или просто оставаться спокойной и бесстрастной.
Если бы у него не кровоточила рана, она бы врезала ему. Ведь именно он был виноват в том, что она не была готова заниматься серьезными случаями, и по его вине она была в столь растрепанных чувствах. Это была его дурацкая идея – переспать с ним, и он, если она правильно помнит, настоял на ее воплощении в жизнь.
Джози старалась не выказывать раздражения, в особенности еще и потому, что Ширли смотрела и прислушивалась с нескрываемым интересом.
– У меня достаточно квалификации, чтобы наложить тебе швы, а это все, что сейчас требуется.
Ее сочувствие и нежность улетучились, она сменила тему, чтобы не высказать ему все, что она думает о его поведении.
– Очень болит? Мы введем тебе диаморфин. – Может, это улучшит его отношение к ней. Он застонал.
Она решила, что, по-видимому, боли усилились.
– Ширли, сходите за лекарством, пожалуйста. – Оно ему явно понадобится, пока она будет чистить и обрабатывать его раны.
К сожалению, не было времени ждать, пока подействует лекарство. Она залила раны солевым раствором и, поморщившись, стала извлекать песок и прочий мусор из них. Сейчас, когда кровотечение замедлилось, она смогла разглядеть восемь колотых ран от акульих зубов на икре, а также вертикальные порезы на голени и стопе.
При ближайшем рассмотрении самой глубокой раны она обнаружила кусок зуба. Она вынула его и бросила на стоявший рядом столик.
– Что ты там делаешь? – Он смотрел на нее, с трудом выговаривая слова. Действие болеутоляющего, которое Ширли ввела через капельницу, было заметно по расслабленной усмешке, появившейся на лице, и по взгляду, пытавшемуся сфокусироваться на одной точке.
– Вынимаю акулий зуб из твоей ноги.
– Здорово.
В этом не было ничего здорового, но про себя она решила, что в нем сейчас говорит лекарство.
– Ты мне что-то дала? – Он покрутил головой. – Я себя странно чувствую.
Он и выглядел тоже необычно, глаза смотрели в разные стороны, и, несмотря ни на что, ее это развеселило. Свободный, расслабленный и развязный – это были не те эпитеты, которые она обычно использовала, говоря о нем. Но именно таким он был сейчас.
– Да. – Она, не поднимая глаз, срезала омертвевшие ткани с краев ран. – Мы дали тебе болеутоляющее.
– Нет. – Он снова застонал. – Мне оно противопоказано. Оно может вызвать непредсказуемый эффект.
– Ширли, не могли бы вы сделать ему противостолбнячный укол, пока я буду накладывать швы на некоторые из этих ран?
Несколько ран были широкими, здесь требовалось наложение швов, другие узкими, но глубокими. Их лучше не трогать, оставить заживать самим, чтобы избежать риска инфекции. Только у одной раны отмечалась значительная потеря тканей, но и та была не слишком серьезной. Когда она заживет, у Хьюстона на икре останется заметная ямочка.
Он оказался очень везучим человеком. Акула не причинила ему сколько-нибудь серьезных повреждений. Кровотечение было остановлено, Хьюстон был в сознании, и теперь она была уверена, что ее первоначальные страхи оказались неоправданными. Заметных мускульных повреждений не было видно, крупные артерии укусом акулы не были затронуты. Через две-три недели он будет как новенький.
– Я вижу двух Джози, у меня двоится в глазах.
– Закрой глаза, Хьюстон.
– Но тогда я не увижу твою прелестную мордашку.
Здравствуйте. Приехали. Она замерла, испуганная его репликой. Она напомнила себе, что Хьюстон был не в себе от боли и лекарств, хотя ему и ввели не так уж много диаморфина. Но он явно не отдавал себе отчета в том, что говорил.
И все равно она почувствовала себя слегка польщенной. Даже если комплимент был сделан под влиянием лекарств, было приятно. «Прелестная» звучало лучше, чем «порхающая, словно птичка», как он называл ее накануне вечером. Отложив скальпель, она взяла иголку, которую ей приготовила сестра.
– О-ох! – вырвалось у него, когда Ширли сделала ему противостолбнячный укол.
Медсестра, на которую Джози смогла обратить внимание теперь, когда непосредственная опасность, казалось, миновала, укоризненно покачала головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Надеюсь, с ним все будет хорошо, – заметил Брент, выходя из палаты.
Джози тоже очень рассчитывала на это. Казалось, только что он, такой хладнокровный и самоуверенный, поддразнивал ее и вот теперь лежит здесь, бледный и беспомощный. И вдруг ей, той, что ушла и все забыла, согласилась с тем, что они были никем друг для друга, просто сотрудниками, а она имела статус «женщины на одну ночь», захотелось погладить его волосы и коснуться его посиневших губ.
Впрочем, это выглядело бы вполне профессиональным жестом. Едва медсестра наладила капельницу, Джози расправила плечи:
– Принесите одеяла, а я достану солевой раствор, чтобы промыть рану. Она прислушивалась к неровному дыханию Хьюстона и быстро погладила его руки, оправдывая себя тем, что сделала это для предотвращения шока. Ей стало лучше, когда она убедилась, что он теплый на ощупь, а его сердце бьется ровно и стабильно.
– Все будет хорошо, ты поправишься, – шептала она, не беспокоясь больше, звучит это профессионально или нет.
Она раздвинула ему веки, чтобы проверить зрачки на расширение.
Хьюстон увидел ее и часто заморгал.
– Джози? – Голос был слабый, но уверенный.
У нее чуть дрогнула рука, когда волна облегчения прокатилась по всему ее телу. Она вдруг с обидой осознала, что у нее на глаза навернулись слезы, – она нагнулась и сердито вытерла их, чтобы он не заметил, какой глубокий эмоциональный стресс она переживала.
– Ш-ш-ш. Да, это я. Расслабься, пока мы тебе не промоем рану.
Медсестра вернулась, накрыла его толстым теплым одеялом и шепнула Джози:
– Я послала его кровь на анализ, чтобы определить группу, а солевой раствор прямо за вами.
– Отлично. – Она обернулась, чтобы взять раствор, когда он слабой рукой попытался остановить ее. – Что такое? – спросила она и, поддавшись порыву нежности, поплотнее укутала его одеялом.
– Где Тим Шейнберг?
Ее облегчение моментально сменилось обидой. Он хотел узнать, нельзя ли вызвать более квалифицированного хирурга-травматолога. Он явно не верил, что она должным образом справится с его раной. Даже раненый и в полубессознательном состоянии, он сумел задеть ее.
Она ответила, насколько удалось, небрежным тоном:
– Наверное, дома, у телевизора. Он сегодня не дежурит.
– Все равно вызови его. Сама ты еще не готова справиться с этим или просто оставаться спокойной и бесстрастной.
Если бы у него не кровоточила рана, она бы врезала ему. Ведь именно он был виноват в том, что она не была готова заниматься серьезными случаями, и по его вине она была в столь растрепанных чувствах. Это была его дурацкая идея – переспать с ним, и он, если она правильно помнит, настоял на ее воплощении в жизнь.
Джози старалась не выказывать раздражения, в особенности еще и потому, что Ширли смотрела и прислушивалась с нескрываемым интересом.
– У меня достаточно квалификации, чтобы наложить тебе швы, а это все, что сейчас требуется.
Ее сочувствие и нежность улетучились, она сменила тему, чтобы не высказать ему все, что она думает о его поведении.
– Очень болит? Мы введем тебе диаморфин. – Может, это улучшит его отношение к ней. Он застонал.
Она решила, что, по-видимому, боли усилились.
– Ширли, сходите за лекарством, пожалуйста. – Оно ему явно понадобится, пока она будет чистить и обрабатывать его раны.
К сожалению, не было времени ждать, пока подействует лекарство. Она залила раны солевым раствором и, поморщившись, стала извлекать песок и прочий мусор из них. Сейчас, когда кровотечение замедлилось, она смогла разглядеть восемь колотых ран от акульих зубов на икре, а также вертикальные порезы на голени и стопе.
При ближайшем рассмотрении самой глубокой раны она обнаружила кусок зуба. Она вынула его и бросила на стоявший рядом столик.
– Что ты там делаешь? – Он смотрел на нее, с трудом выговаривая слова. Действие болеутоляющего, которое Ширли ввела через капельницу, было заметно по расслабленной усмешке, появившейся на лице, и по взгляду, пытавшемуся сфокусироваться на одной точке.
– Вынимаю акулий зуб из твоей ноги.
– Здорово.
В этом не было ничего здорового, но про себя она решила, что в нем сейчас говорит лекарство.
– Ты мне что-то дала? – Он покрутил головой. – Я себя странно чувствую.
Он и выглядел тоже необычно, глаза смотрели в разные стороны, и, несмотря ни на что, ее это развеселило. Свободный, расслабленный и развязный – это были не те эпитеты, которые она обычно использовала, говоря о нем. Но именно таким он был сейчас.
– Да. – Она, не поднимая глаз, срезала омертвевшие ткани с краев ран. – Мы дали тебе болеутоляющее.
– Нет. – Он снова застонал. – Мне оно противопоказано. Оно может вызвать непредсказуемый эффект.
– Ширли, не могли бы вы сделать ему противостолбнячный укол, пока я буду накладывать швы на некоторые из этих ран?
Несколько ран были широкими, здесь требовалось наложение швов, другие узкими, но глубокими. Их лучше не трогать, оставить заживать самим, чтобы избежать риска инфекции. Только у одной раны отмечалась значительная потеря тканей, но и та была не слишком серьезной. Когда она заживет, у Хьюстона на икре останется заметная ямочка.
Он оказался очень везучим человеком. Акула не причинила ему сколько-нибудь серьезных повреждений. Кровотечение было остановлено, Хьюстон был в сознании, и теперь она была уверена, что ее первоначальные страхи оказались неоправданными. Заметных мускульных повреждений не было видно, крупные артерии укусом акулы не были затронуты. Через две-три недели он будет как новенький.
– Я вижу двух Джози, у меня двоится в глазах.
– Закрой глаза, Хьюстон.
– Но тогда я не увижу твою прелестную мордашку.
Здравствуйте. Приехали. Она замерла, испуганная его репликой. Она напомнила себе, что Хьюстон был не в себе от боли и лекарств, хотя ему и ввели не так уж много диаморфина. Но он явно не отдавал себе отчета в том, что говорил.
И все равно она почувствовала себя слегка польщенной. Даже если комплимент был сделан под влиянием лекарств, было приятно. «Прелестная» звучало лучше, чем «порхающая, словно птичка», как он называл ее накануне вечером. Отложив скальпель, она взяла иголку, которую ей приготовила сестра.
– О-ох! – вырвалось у него, когда Ширли сделала ему противостолбнячный укол.
Медсестра, на которую Джози смогла обратить внимание теперь, когда непосредственная опасность, казалось, миновала, укоризненно покачала головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70