Она была той женщиной, которая успокаивала вернувшихся домой подводников. Похожая на известную кинозвезду, молодую Мэй Уэст, она была и Марией Магдалиной в среде подводников.
В ответ на это мужчины и молодые парни за эти годы подарили ей сотни эмблем серебряного дельфина, так тяжело достававшихся им. У нее скопилось огромное количество зажигалок с эмблемами подлодок. Подводники обожали свою Пэтти.
Клаксон прозвучал как сирена, напоминающая завывание волка, сливающееся с криками больного осла. Подводники выпили еще. Стали разговаривать громче, затем еще громче. А потом в бар вошел безобидный маленький дурачок, одетый только в нижнее белье. До этого все воздерживались от раздевания. Теперь же решили, что верхняя одежда ни к чему, и бесцеремонно сбросили ее.
Разгоряченные виски ветераны сбросили брюки, взобрались на стойку бара и стали поворачиваться вокруг, демонстрируя татуировки гребных винтов на каждой ягодице, словно на корме лодки. Легенда гласила, что эти татуировки гарантируют безопасный и скорый поход. Особенно вульгарным выглядело то, что гребные винты как бы приводились в движение длинным бумажным хвостом, прикрепленным к единственному возможному месту между обнаженных ягодиц. Хвосты поджигались, подводники начинали бегать, создавая дымовые кольца вокруг бара, и это превращалось в ритуальный танец «горящей задницы».
Таким образом они отмечали предстоящий выход из судоверфи. Это были и поминки по утерянной свободе. Вот так экипаж подлодки «Халибат» начинал одну из самых важных шпионских операций периода «холодной войны».
Вечеринка закончилась за несколько часов до того, как «улыбающийся Джек» – Макниш дал заключительную команду – всем на борт корабля. «Улыбающийся Джек» было прозвище, данное экипажем своему командиру за усмешку, которая обычно сопровождала его ворчание или скрип зубами. Рот широко открывался только во время беды. И мало кто из экипажа мог припомнить, что видел 38-летнего командира по-настоящему смеющимся. Ни теперь, ни пять лет назад, когда он служил на лодке старшим помощником командира. Эта усмешка будет неизменной в течение месячного перехода подлодки «Халибат» к Охотскому морю.
Почти месяц «Халибат» добиралась до Охотского моря. Любая другая многоцелевая подлодка прошла бы этот путь за пару недель. Но реактор на «Халибат» постройки 1950-х годов не мог обеспечить скорость более 13 узлов. Кроме того, тормозил приваренный к корпусу ложный глубоководный спасательный аппарат. Большую часть пути «Халибат» шла со скоростью 10 узлов, следуя по дуге большого круга. Двигаясь на север к Алеутским островам, затем на юг через Берингов пролив, подлодка в конце концов достигла Охотского моря.
Пройти в Охотское море оказалось сложно. Потребовалось несколько часов для преодоления одного из мелководных проливов, где-то между северной частью гряды Курильских островов и южной оконечностью полуострова Камчатка. Оттуда можно было наблюдать в перископ за действующим вулканом. Однако делать это не рекомендовалось, поскольку одного-единственного зайчика от перископа было достаточно, чтобы противолодочный самолет или корабль обнаружил лодку.
Теперь экипаж знал, где находится. Командир сам сказал об этом. Он предупредил, что во время этой операции водолазы будут выходить из лодки. Однако ни словом не обмолвился о советском подводном кабеле. Вместо этого он объявил, что лодка пришла на это место для того, чтобы найти фрагменты новой советской смертоносной ракеты класса «корабль-корабль». Только Макниш, его офицеры, водолазы и еще несколько человек из так называемой «команды специального проекта» знали, зачем на самом деле они прибыли туда.
«Халибат» медленно пошла на перископной глубине вдоль советского побережья. Каждые три часа «Халибат» шла, выписывая букву «S», поворачивала то вправо, то влево. Лодка описывала полную циркуляцию, чтобы выявить возможную слежку.
Поиски продолжались более недели. Ничего не было обнаружено. Затем они увидели на берегу, в северной части Охотского моря, один из знаков, о которых говорил Бредли. На знаке было предостережение: «Не бросать якорей. Здесь кабель», или что-то в этом роде на русском языке.
По приказу командира «рыба» была опущена из «пещеры летучих мышей». На этот раз проблем с видео не было. Изображения, которые приходили от камер «рыбы», были зернистые, с примесями серого налета, но более четкие, чем те, что поступали от гидролокатора во время поисков затонувшей советской подлодки. Теперь на мониторе можно было видеть расплывчатые изображения даже гигантского охотского краба, а на фотографиях – мелкую рыбу, облака люминесцентных планктонов и даже крошечных медуз, когда они попадали в лучи света от фонарей механической рыбы. Все, что находилось на расстоянии 1–2 метра от камеры и ламп освещения, тонуло в мутной воде и, независимо от размеров, отражалось на мониторах в темно-серых тонах.
Затем показалось, что песок на дне слегка приподнят, появился холмик длиною около метра, затем холмик исчез, появился вновь и опять исчез. Сначала операторы подумали, что это какая-то пунктирная линия на сером фоне, но снова и снова попадались серые холмики и эпизодические проблески черного цвета. На дне что -то находилось, почти полностью закрытое песчаным илом.
«Халибат» направилась вдоль этой линии. Видеоизображения высвечивались на мониторах, а фотокамера на «рыбе» снимала 24 кадра в секунду. Затем «рыбу» подняли в лодку, «выпотрошили», зарядили новую пленку и опустили снова. На фотопленке изображения должны быть более четкими, чем крупнозернистые на видеоэкране. Но корабельный фотограф не мог проявить фотопленку до тех пор, пока «Халибат» не подвсплывет, чтобы через шнорхель провентилировать токсические газы из фотолаборатории. Наконец, Макниш дал распоряжение, и «Халибат» всплыла под покровом ночи. Фотограф совместно с офицером из спецпроекта стал проявлять фотопленку. На кадрах пленки появились цветные фото советского подводного кабеля.
Теперь экипажу «Халибат» предстояло найти плоскую полосу на дне моря, чтобы опустить два грибообразных огромных якоря – один с носа, а другой с кормы. Макниш искал такое место за пределами трехмильной зоны. Судьбу лучше не искушать. Поэтому он выбрал место в северной части Охотского моря, в 40 милях от западного берега Камчатки. После длительного маневрирования лодка была мягко уложена почти на кабель.
Водолазы ждали в декомпрессионной камере, дыша кислородно-гелиевой смесью, их организмы привыкали к повышенному давлению. Затем они одели свои просторные комбинезоны, в которых было достаточно места для шлангов, проходивших к их ногам, рукам, обвивавших все тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
В ответ на это мужчины и молодые парни за эти годы подарили ей сотни эмблем серебряного дельфина, так тяжело достававшихся им. У нее скопилось огромное количество зажигалок с эмблемами подлодок. Подводники обожали свою Пэтти.
Клаксон прозвучал как сирена, напоминающая завывание волка, сливающееся с криками больного осла. Подводники выпили еще. Стали разговаривать громче, затем еще громче. А потом в бар вошел безобидный маленький дурачок, одетый только в нижнее белье. До этого все воздерживались от раздевания. Теперь же решили, что верхняя одежда ни к чему, и бесцеремонно сбросили ее.
Разгоряченные виски ветераны сбросили брюки, взобрались на стойку бара и стали поворачиваться вокруг, демонстрируя татуировки гребных винтов на каждой ягодице, словно на корме лодки. Легенда гласила, что эти татуировки гарантируют безопасный и скорый поход. Особенно вульгарным выглядело то, что гребные винты как бы приводились в движение длинным бумажным хвостом, прикрепленным к единственному возможному месту между обнаженных ягодиц. Хвосты поджигались, подводники начинали бегать, создавая дымовые кольца вокруг бара, и это превращалось в ритуальный танец «горящей задницы».
Таким образом они отмечали предстоящий выход из судоверфи. Это были и поминки по утерянной свободе. Вот так экипаж подлодки «Халибат» начинал одну из самых важных шпионских операций периода «холодной войны».
Вечеринка закончилась за несколько часов до того, как «улыбающийся Джек» – Макниш дал заключительную команду – всем на борт корабля. «Улыбающийся Джек» было прозвище, данное экипажем своему командиру за усмешку, которая обычно сопровождала его ворчание или скрип зубами. Рот широко открывался только во время беды. И мало кто из экипажа мог припомнить, что видел 38-летнего командира по-настоящему смеющимся. Ни теперь, ни пять лет назад, когда он служил на лодке старшим помощником командира. Эта усмешка будет неизменной в течение месячного перехода подлодки «Халибат» к Охотскому морю.
Почти месяц «Халибат» добиралась до Охотского моря. Любая другая многоцелевая подлодка прошла бы этот путь за пару недель. Но реактор на «Халибат» постройки 1950-х годов не мог обеспечить скорость более 13 узлов. Кроме того, тормозил приваренный к корпусу ложный глубоководный спасательный аппарат. Большую часть пути «Халибат» шла со скоростью 10 узлов, следуя по дуге большого круга. Двигаясь на север к Алеутским островам, затем на юг через Берингов пролив, подлодка в конце концов достигла Охотского моря.
Пройти в Охотское море оказалось сложно. Потребовалось несколько часов для преодоления одного из мелководных проливов, где-то между северной частью гряды Курильских островов и южной оконечностью полуострова Камчатка. Оттуда можно было наблюдать в перископ за действующим вулканом. Однако делать это не рекомендовалось, поскольку одного-единственного зайчика от перископа было достаточно, чтобы противолодочный самолет или корабль обнаружил лодку.
Теперь экипаж знал, где находится. Командир сам сказал об этом. Он предупредил, что во время этой операции водолазы будут выходить из лодки. Однако ни словом не обмолвился о советском подводном кабеле. Вместо этого он объявил, что лодка пришла на это место для того, чтобы найти фрагменты новой советской смертоносной ракеты класса «корабль-корабль». Только Макниш, его офицеры, водолазы и еще несколько человек из так называемой «команды специального проекта» знали, зачем на самом деле они прибыли туда.
«Халибат» медленно пошла на перископной глубине вдоль советского побережья. Каждые три часа «Халибат» шла, выписывая букву «S», поворачивала то вправо, то влево. Лодка описывала полную циркуляцию, чтобы выявить возможную слежку.
Поиски продолжались более недели. Ничего не было обнаружено. Затем они увидели на берегу, в северной части Охотского моря, один из знаков, о которых говорил Бредли. На знаке было предостережение: «Не бросать якорей. Здесь кабель», или что-то в этом роде на русском языке.
По приказу командира «рыба» была опущена из «пещеры летучих мышей». На этот раз проблем с видео не было. Изображения, которые приходили от камер «рыбы», были зернистые, с примесями серого налета, но более четкие, чем те, что поступали от гидролокатора во время поисков затонувшей советской подлодки. Теперь на мониторе можно было видеть расплывчатые изображения даже гигантского охотского краба, а на фотографиях – мелкую рыбу, облака люминесцентных планктонов и даже крошечных медуз, когда они попадали в лучи света от фонарей механической рыбы. Все, что находилось на расстоянии 1–2 метра от камеры и ламп освещения, тонуло в мутной воде и, независимо от размеров, отражалось на мониторах в темно-серых тонах.
Затем показалось, что песок на дне слегка приподнят, появился холмик длиною около метра, затем холмик исчез, появился вновь и опять исчез. Сначала операторы подумали, что это какая-то пунктирная линия на сером фоне, но снова и снова попадались серые холмики и эпизодические проблески черного цвета. На дне что -то находилось, почти полностью закрытое песчаным илом.
«Халибат» направилась вдоль этой линии. Видеоизображения высвечивались на мониторах, а фотокамера на «рыбе» снимала 24 кадра в секунду. Затем «рыбу» подняли в лодку, «выпотрошили», зарядили новую пленку и опустили снова. На фотопленке изображения должны быть более четкими, чем крупнозернистые на видеоэкране. Но корабельный фотограф не мог проявить фотопленку до тех пор, пока «Халибат» не подвсплывет, чтобы через шнорхель провентилировать токсические газы из фотолаборатории. Наконец, Макниш дал распоряжение, и «Халибат» всплыла под покровом ночи. Фотограф совместно с офицером из спецпроекта стал проявлять фотопленку. На кадрах пленки появились цветные фото советского подводного кабеля.
Теперь экипажу «Халибат» предстояло найти плоскую полосу на дне моря, чтобы опустить два грибообразных огромных якоря – один с носа, а другой с кормы. Макниш искал такое место за пределами трехмильной зоны. Судьбу лучше не искушать. Поэтому он выбрал место в северной части Охотского моря, в 40 милях от западного берега Камчатки. После длительного маневрирования лодка была мягко уложена почти на кабель.
Водолазы ждали в декомпрессионной камере, дыша кислородно-гелиевой смесью, их организмы привыкали к повышенному давлению. Затем они одели свои просторные комбинезоны, в которых было достаточно места для шлангов, проходивших к их ногам, рукам, обвивавших все тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106