Построившись, как для морского сражения, корабли устремились на животных; моряки шумели, стучали, кричали, чтобы отогнать чудовищ. Киты нырнули, а затем, снова появившись на поверхности, постепенно отстали. Мореходы Неарха долго помнили ужас, который они испытали при виде движущихся фонтанов, бивших, казалось, из морской пучины.
Миновав страну ихтиофагов, Неарх очутился у берегов Кармании и повел свои корабли на северо-запад. Здесь мореплаватели увидели на западе гористый мыс Макета. Это была Аравия; через несколько дней флот прибыл в Гармозию (соврем. Хормоз), к берегу р. Анан (соврем. Минаб). Там в приятной местности Неарх устроил длительную стоянку. Моряки разбрелись по стране; кое-кто зашел в глубь материка. И тут совершенно неожиданно для себя моряки встретили человека в греческой одежде, заговорившего с ними по-гречески. Оказалось, что он принадлежит к армии Александра и что сам Александр и его лагерь находятся недалеко от Гармозии.
Неарх решил явиться к царю. Вытащив корабли на берег и укрепив свою стоянку земляными валами и палисадами, он отправился в путь вместе с Онесикритом, Архием и еще несколькими спутниками. Правитель Гармозии известил Александра о прибытии флота, и Александр выслал навстречу Неарху всадников: сначала – один отряд, потом – другой; они с большим трудом разыскали флотоводца в пустыне и доставили его к царю. Неарх подробно доложил ему о своем плавании.
Александр торжественно отпраздновал прибытие Неарха играми и праздничным шествием. Флотоводца, возглавлявшего процессию, воины буквально засыпали венками и цветами. У Александра даже возникла мысль оставить Неарха при своей особе, но тот отказался: он желал сам довести небывалую экспедицию до конца, не только испытать опасности и лишения, но и стяжать всю славу, причитавшуюся ее руководителю.
Александр не стал его задерживать. Он и сам был скроен по той же мерке и хорошо понимал человека, стремящегося к успеху, подвигу, славе. Сопровождаемый охраной Неарх вернулся к своим кораблям я двинулся вдоль берегов Южного Ирана на запад.
Глава VIII. ЦАРЬ АЗИАТСКИЙ, ЦАРЬ МАКЕДОНСКИЙ,ВЛАДЫКА ГРЕЧЕСКИЙ…
В начале 324 г. без особых приключений Александр прибыл в Пасаргады. Здесь он снова столкнулся с самоуправством, бесчинствами, насилиями сатрапов, которые, уповая на неизбежную гибель Александра на далеком Востоке, беспощадно грабили и разоряли доверенные им области.
Неблагополучно было уже в самой Персиде. В свое время Александр назначил сатрапом этой важнейшей провинции Фрасаорта, однако тот заболел и умер как раз тогда, когда царь находился в Индии. Теперь власть принадлежала Орксину, выходцу из династии Ахеменидов, участнику битвы при Гавгамелах. Орксин не был назначен Александром на должность сатрапа, а занял ее, как выражается Арриан [6, 29, 2], «потому, что не считал недостойным, чтобы он сам сохранил для Александра в порядке Персию, коль скоро не было другого правителя». Автор приводит здесь версию, выдвинутую несомненно самим Орксином для успокоения царя. Руф [10, 1, 24] говорит о торжественной встрече, которую Орксин устроил Александру, и богатых дарах, полученных не только царем, но и его «друзьями». Однако все усилия Орксина оказались напрасными. Александр получал отовсюду доносы на него: он, мол, грабил храмы и царские гробницы, многих персов несправедливо казнил. Выглядят эти обвинения стандартно, тем не менее за ними скрывается тот факт, что к власти Орксин пришел, сломив в Персиде сопротивление, и что он поддерживал свое правление все новыми и новыми расправами. При дворе Александра враги Орксина сумели взять над ним верх. Чрезмерная самостоятельность Орксина, к тому же происходившего из прежнего царского рода и овладевшего провинцией без санкции Александра, не могла не показаться «царю Азии» опасной. По приказу Александра Орксин был повешен [Арриан, 6, 30, 1–2].
Новым сатрапом Персиды Александр назначил Певкеста, личного телохранителя, совсем недавно спасшего ему жизнь. Певкест, без размышлений следовавший политической линии Александра, усвоил персидский язык, стал носить персидскую одежду и вообще весь свой образ жизни переделал на персидский лад к удовольствию и самого Александра, и жителей сатрапии [там же, 6, 30, 3].
Однако греки р македоняне, окружавшие Александра, не спешили следовать примеру Певкеста. Арриан не случайно подчеркивает, что Певкест был единственным из македонян, который стал вести персидский образ жизни. Такое молчаливое сопротивление, как и открытые выступления оппозиции, не остановило македонского царя. В Пасаргадах он лишний раз проявил себя в роли «царя Азии» – персидского царя, законного преемника Ахеменидов. Застав разоренной и разграбленной могилу Кира (основателя Персидской державы), Александр велел ее восстановить и даже попытался (правда, без видимого результата) найти преступников [там же, 6, 29, 4 – 11; иначе и менее достоверно: Плутарх, Алекс, 69; Руф, 10, 1, 30–36]. Следуя обычаю персидских царей, Александр, прибыв в Перейду, раздал женщинам по золотой монете. Здесь же, в Пасаргадах, он принял и сатрапа Мидии Атропата. Незадолго до того эта провинция пережила мощное антимакедонское восстание, во главе которого стоял Бариакс, провозглашенный мидийским царем. Атропат доставил к Александру и самого Бариакса, и его соучастников; все они были казнены [Арриан, 6, 29, 33].
Из Пасаргад, посетив разгромленный Персеполь и еще раз посокрушавшись над судьбой сожженного им дворца, Александр отправился в Сузы. Там снова повторилась расправа над сатрапами – Абулитом, правителем Суз, и его сыном Оксатром, которому в свое время была поручена Парэтакена [там же, 7, 4, 1]. По рассказу Плутарха [Алекс, 68], Александр был До такой степени разгневан, что своеручно поразил Оксатра копьем. Абулит был виновен в том, что не заготовил и не доставил своевременно продовольствия; он попытался было откупиться огромной суммой – 3 тыс. талантов серебра. Царь приказал засыпать эти деньги лошадям в кормушки. Лошади, естественно, не притронулись к такому «корму», и Александр спросил: «Что пользы нам от этих твоих припасов?». Абулит был арестован и позже казнен.
Вероятно, большое впечатление произвело на Александра дело Гарпала, показавшее, что недобросовестность, враждебность, откровенное ожидание гибели царя на далекой окраине обитаемого мира свили себе гнездо среди, казалось бы, самых близких ему людей.
Гарпал, сын Махаты, принадлежал к числу тех, кто окружал Александра с детских и юношеских лет. Во время конфликта между Александром и Филиппом II Гарпал принял сторону опального царевича и вместе с несколькими другими сотоварищами Александра был изгнан из Македонии. Воцарение Александра позволило ему приобрести видное положение при дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Миновав страну ихтиофагов, Неарх очутился у берегов Кармании и повел свои корабли на северо-запад. Здесь мореплаватели увидели на западе гористый мыс Макета. Это была Аравия; через несколько дней флот прибыл в Гармозию (соврем. Хормоз), к берегу р. Анан (соврем. Минаб). Там в приятной местности Неарх устроил длительную стоянку. Моряки разбрелись по стране; кое-кто зашел в глубь материка. И тут совершенно неожиданно для себя моряки встретили человека в греческой одежде, заговорившего с ними по-гречески. Оказалось, что он принадлежит к армии Александра и что сам Александр и его лагерь находятся недалеко от Гармозии.
Неарх решил явиться к царю. Вытащив корабли на берег и укрепив свою стоянку земляными валами и палисадами, он отправился в путь вместе с Онесикритом, Архием и еще несколькими спутниками. Правитель Гармозии известил Александра о прибытии флота, и Александр выслал навстречу Неарху всадников: сначала – один отряд, потом – другой; они с большим трудом разыскали флотоводца в пустыне и доставили его к царю. Неарх подробно доложил ему о своем плавании.
Александр торжественно отпраздновал прибытие Неарха играми и праздничным шествием. Флотоводца, возглавлявшего процессию, воины буквально засыпали венками и цветами. У Александра даже возникла мысль оставить Неарха при своей особе, но тот отказался: он желал сам довести небывалую экспедицию до конца, не только испытать опасности и лишения, но и стяжать всю славу, причитавшуюся ее руководителю.
Александр не стал его задерживать. Он и сам был скроен по той же мерке и хорошо понимал человека, стремящегося к успеху, подвигу, славе. Сопровождаемый охраной Неарх вернулся к своим кораблям я двинулся вдоль берегов Южного Ирана на запад.
Глава VIII. ЦАРЬ АЗИАТСКИЙ, ЦАРЬ МАКЕДОНСКИЙ,ВЛАДЫКА ГРЕЧЕСКИЙ…
В начале 324 г. без особых приключений Александр прибыл в Пасаргады. Здесь он снова столкнулся с самоуправством, бесчинствами, насилиями сатрапов, которые, уповая на неизбежную гибель Александра на далеком Востоке, беспощадно грабили и разоряли доверенные им области.
Неблагополучно было уже в самой Персиде. В свое время Александр назначил сатрапом этой важнейшей провинции Фрасаорта, однако тот заболел и умер как раз тогда, когда царь находился в Индии. Теперь власть принадлежала Орксину, выходцу из династии Ахеменидов, участнику битвы при Гавгамелах. Орксин не был назначен Александром на должность сатрапа, а занял ее, как выражается Арриан [6, 29, 2], «потому, что не считал недостойным, чтобы он сам сохранил для Александра в порядке Персию, коль скоро не было другого правителя». Автор приводит здесь версию, выдвинутую несомненно самим Орксином для успокоения царя. Руф [10, 1, 24] говорит о торжественной встрече, которую Орксин устроил Александру, и богатых дарах, полученных не только царем, но и его «друзьями». Однако все усилия Орксина оказались напрасными. Александр получал отовсюду доносы на него: он, мол, грабил храмы и царские гробницы, многих персов несправедливо казнил. Выглядят эти обвинения стандартно, тем не менее за ними скрывается тот факт, что к власти Орксин пришел, сломив в Персиде сопротивление, и что он поддерживал свое правление все новыми и новыми расправами. При дворе Александра враги Орксина сумели взять над ним верх. Чрезмерная самостоятельность Орксина, к тому же происходившего из прежнего царского рода и овладевшего провинцией без санкции Александра, не могла не показаться «царю Азии» опасной. По приказу Александра Орксин был повешен [Арриан, 6, 30, 1–2].
Новым сатрапом Персиды Александр назначил Певкеста, личного телохранителя, совсем недавно спасшего ему жизнь. Певкест, без размышлений следовавший политической линии Александра, усвоил персидский язык, стал носить персидскую одежду и вообще весь свой образ жизни переделал на персидский лад к удовольствию и самого Александра, и жителей сатрапии [там же, 6, 30, 3].
Однако греки р македоняне, окружавшие Александра, не спешили следовать примеру Певкеста. Арриан не случайно подчеркивает, что Певкест был единственным из македонян, который стал вести персидский образ жизни. Такое молчаливое сопротивление, как и открытые выступления оппозиции, не остановило македонского царя. В Пасаргадах он лишний раз проявил себя в роли «царя Азии» – персидского царя, законного преемника Ахеменидов. Застав разоренной и разграбленной могилу Кира (основателя Персидской державы), Александр велел ее восстановить и даже попытался (правда, без видимого результата) найти преступников [там же, 6, 29, 4 – 11; иначе и менее достоверно: Плутарх, Алекс, 69; Руф, 10, 1, 30–36]. Следуя обычаю персидских царей, Александр, прибыв в Перейду, раздал женщинам по золотой монете. Здесь же, в Пасаргадах, он принял и сатрапа Мидии Атропата. Незадолго до того эта провинция пережила мощное антимакедонское восстание, во главе которого стоял Бариакс, провозглашенный мидийским царем. Атропат доставил к Александру и самого Бариакса, и его соучастников; все они были казнены [Арриан, 6, 29, 33].
Из Пасаргад, посетив разгромленный Персеполь и еще раз посокрушавшись над судьбой сожженного им дворца, Александр отправился в Сузы. Там снова повторилась расправа над сатрапами – Абулитом, правителем Суз, и его сыном Оксатром, которому в свое время была поручена Парэтакена [там же, 7, 4, 1]. По рассказу Плутарха [Алекс, 68], Александр был До такой степени разгневан, что своеручно поразил Оксатра копьем. Абулит был виновен в том, что не заготовил и не доставил своевременно продовольствия; он попытался было откупиться огромной суммой – 3 тыс. талантов серебра. Царь приказал засыпать эти деньги лошадям в кормушки. Лошади, естественно, не притронулись к такому «корму», и Александр спросил: «Что пользы нам от этих твоих припасов?». Абулит был арестован и позже казнен.
Вероятно, большое впечатление произвело на Александра дело Гарпала, показавшее, что недобросовестность, враждебность, откровенное ожидание гибели царя на далекой окраине обитаемого мира свили себе гнездо среди, казалось бы, самых близких ему людей.
Гарпал, сын Махаты, принадлежал к числу тех, кто окружал Александра с детских и юношеских лет. Во время конфликта между Александром и Филиппом II Гарпал принял сторону опального царевича и вместе с несколькими другими сотоварищами Александра был изгнан из Македонии. Воцарение Александра позволило ему приобрести видное положение при дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62