но когда-то просторный дом, где Васко да Гама провел детство, показался тесным. Да и не пристало адмиралу Индии, сеньору Синежа, жить в низком белом доме на тихой, заросшей травой улочке. Васко да Гама решил построить дворец, достойный его заслуг и славы. И здесь, как и во всех случаях, он не стал откладывать своих намерений. На краю города над морем он облюбовал пустырь. Когда-то там было мавританское кладбище с маленькой мечетью. Потом новые завоеватели превратили мечеть в часовню, старательно выкопали и разбили арабские могильные плиты.
Король давно уже отдал бывшее кладбище ордену Сао Тьяго; но место это считалось нечистым, и монахи забросили его. Залитый солнцем, наполненный щебнем от разбитых надгробных плит, пустырь постепенно зарос колючим кустарником и диким виноградом. Он сделался прибежищем бродячих кошек и коз и любимым местопребыванием мальчишек Синежа, игравших здесь в осаду Сеуты, битву при Альжубаротте и в открытие Индии.
Васко да Гама считал, что, хотя официальная передача Синежа еще не состоялась, королевская грамота дает ему право считать себя полновластным властелином родного города. Поэтому, не спрашивая разрешения, он начал стройку на приглянувшемся месте. Купленные на лиссабонском рынке гвинейские негры-рабы под присмотром отставных моряков, спутников Васко да Гамы по плаваниям, корчевали кусты, очищали землю от щебня, тесали камни. Не довольствуясь этим, Васко да Гама, как и подобало настоящему сеньору, решил использовать труд своих «подданных». Он приказал, чтобы раз в неделю все рыбацкие лодки перевозили грузы для строившегося дворца– известь, камень, лес и продовольствие для рабов, занятых на постройке.
Наконец, не ожидая, пока сборщики податей, назначенные королем и орденом, соберут деньги, он отдал распоряжение своим приказчикам самим собирать налоги и десятину.
– Все равно из этих денег платится часть моей пенсии, – говорил он. – Я не хочу мириться с тем, что эти крючкотворы и казнокрады соберут деньги, увезут в Лиссабон, а потом известят меня, что налоги поступали плохо, и я должен повременить с получением пенсии.
Дом Луис да Наронья, назначенный орденом правитель Синежа, был совсем запуган адмиралом Индии. Правитель Синежа делал вид, что не замечает самоуправства Васко да Гамы, старался не попадать в ту часть города, где строился дворец, а потом, совсем перетрусив, сказался больным и лег в постель.
Но действия Васко да Гамы не на шутку рассердили лиссабонских заправил ордена. На адмирала Индии посыпались жалобы. Командор ордена употребил все свое влияние при дворе и добился изгнания Дом Васко из Синежа.
В конце марта 1507 года в Синеж прибыл казначей ордена Сао Тьяго – родной дядя адмирала Индии, Жоао да Гама. Приезжий, высокий и важный старик, не остановился в доме племянника, а проехал в дом Луиса да Наронья. Сначала Жоао да Гама предложил правителю Синежа передать адмиралу Индии волю короля. Но правитель Синежа так растерялся, что старик решил сам посетить племянника.
На другой день после приезда он нанес визит знаменитому мореплавателю. После приветствий и расспросов о родственниках Жоао да Гама протянул Дом Васко письмо, подписанное секретарем короля. Король предлагал адмиралу Индии в течение тридцати дней покинуть город Синеж вместе с женой и домочадцами, с тем чтобы ни он, ни жена его, ни домочадцы впредь не въезжали в город или его окрестности без разрешения командора Сао Тьяго. Если кто-либо из них въедет в город, он уплатит штраф в размере 500 крусадо, а кроме того, подвергнется тем наказаниям, которые полагаются за невыполнение волн короля. В конце письма король Маноэль приписал, что тому же наказанию будет подвергнут и сам Заско да Гама, если он не прекратит строительство в Синеже.
Васко да Гама кончил читать. Кровь хлынула ему в лицо. Он тяжело дышал. Оба молчали. Наконец казначей ордена спросил племянника:
– Что же передать в Лиссабоне? – Скажи, что я выполню волю короля, – медленно промолвил адмирал Индии.
Через три недели Васко да Гама со всем семейством навсегда покинул родной Синеж и переселился в Эвуру. Эвура была знатным городом. На лето туда приезжал король, а с ним перекочевывал из Лиссабона и весь двор. Тогда в Эвуре устраивались празднества и приемы, гремели турниры, совершались торжественные богослужения.
В Эвуре адмирал Индии обосновался прочно. Он построил себе дворец на одной из главных улиц. Дворец этот вызывал изумление всех современников. Вопреки старым обычаям, заимствованным у мавров, Васко да Гама приказал разрисовать наружный фасад своего дворца сценами из индийской жизни, изображениями слонов, обезьян и тигров, силуэтами пальм и платанов. Дворец так выделялся среди других зданий Эвуры, что от него получила название даже улица, где он находился. До сих пор ее зовут «Улица раскрашенного дома», хотя святейшая инквизиция, которой потомки адмирала Индии продали дворец, содрала с фасада все украшения.
На «Улице раскрашенного дома» адмирал Индии зажил жизнью богатого и знатного сеньора. В дни церковных праздников Дом Васко с супругой, шестью детьми, свитой родичей и прихлебателей чинно направлялся в старинный собор. Он не пропускал боев быков, считался большим знатоком оружия и с удовольствием присутствовал на всевозможных турнирах.
Герб Васко да Гамы.
В большие праздники – на рождество, двенадцатую ночь, день всех святых – во дворец адмирала Индии приходила бродячая труппа комедиантов.
Завесив коврами и пестрыми тряпками часть галлереи внутреннего двора, комедианты показывали веселые и печальные «действа», сочиненные придворным актером и поэтом Жилем Висенте. Актеры разыгрывали мрачные и торжественные церковные представления вроде «действа о мудрых королях», представляли брызжущие смехом и солеными остротами сцены о невежественных, но самонадеянных докторах, о сутягах, обманутых стряпчими, и о ловком школяре, быстро излечившем от черной меланхолии хорошенькую жену мельника.
Под аккомпанемент лютни актер пел старинные песни о Сиде-кампеадоре, о мавританских воинах, об осаде Танжера и приключениях Амадиса Гальского.
Часто кавалькада всадников направлялась за город. Адмирал Индии с родственниками и друзьями ехал в свои имения, расположенные на лесистых нагорьях Синтры. По склонам стояли сосновые леса, раскинулись оливковые сады, подернутые серебристой дымкой, зеленые рощи пробкового дуба и ровные ряды виноградников. На холмах торчали бурые, заросшие плющом и диким виноградником развалины – памятники мавританских войн. В узких долинах прятались деревушки: белые и голубые дома с черепичными кровлями, темные кипарисы на сельском кладбище, высокая колокольня, окруженная густым церковным садом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Король давно уже отдал бывшее кладбище ордену Сао Тьяго; но место это считалось нечистым, и монахи забросили его. Залитый солнцем, наполненный щебнем от разбитых надгробных плит, пустырь постепенно зарос колючим кустарником и диким виноградом. Он сделался прибежищем бродячих кошек и коз и любимым местопребыванием мальчишек Синежа, игравших здесь в осаду Сеуты, битву при Альжубаротте и в открытие Индии.
Васко да Гама считал, что, хотя официальная передача Синежа еще не состоялась, королевская грамота дает ему право считать себя полновластным властелином родного города. Поэтому, не спрашивая разрешения, он начал стройку на приглянувшемся месте. Купленные на лиссабонском рынке гвинейские негры-рабы под присмотром отставных моряков, спутников Васко да Гамы по плаваниям, корчевали кусты, очищали землю от щебня, тесали камни. Не довольствуясь этим, Васко да Гама, как и подобало настоящему сеньору, решил использовать труд своих «подданных». Он приказал, чтобы раз в неделю все рыбацкие лодки перевозили грузы для строившегося дворца– известь, камень, лес и продовольствие для рабов, занятых на постройке.
Наконец, не ожидая, пока сборщики податей, назначенные королем и орденом, соберут деньги, он отдал распоряжение своим приказчикам самим собирать налоги и десятину.
– Все равно из этих денег платится часть моей пенсии, – говорил он. – Я не хочу мириться с тем, что эти крючкотворы и казнокрады соберут деньги, увезут в Лиссабон, а потом известят меня, что налоги поступали плохо, и я должен повременить с получением пенсии.
Дом Луис да Наронья, назначенный орденом правитель Синежа, был совсем запуган адмиралом Индии. Правитель Синежа делал вид, что не замечает самоуправства Васко да Гамы, старался не попадать в ту часть города, где строился дворец, а потом, совсем перетрусив, сказался больным и лег в постель.
Но действия Васко да Гамы не на шутку рассердили лиссабонских заправил ордена. На адмирала Индии посыпались жалобы. Командор ордена употребил все свое влияние при дворе и добился изгнания Дом Васко из Синежа.
В конце марта 1507 года в Синеж прибыл казначей ордена Сао Тьяго – родной дядя адмирала Индии, Жоао да Гама. Приезжий, высокий и важный старик, не остановился в доме племянника, а проехал в дом Луиса да Наронья. Сначала Жоао да Гама предложил правителю Синежа передать адмиралу Индии волю короля. Но правитель Синежа так растерялся, что старик решил сам посетить племянника.
На другой день после приезда он нанес визит знаменитому мореплавателю. После приветствий и расспросов о родственниках Жоао да Гама протянул Дом Васко письмо, подписанное секретарем короля. Король предлагал адмиралу Индии в течение тридцати дней покинуть город Синеж вместе с женой и домочадцами, с тем чтобы ни он, ни жена его, ни домочадцы впредь не въезжали в город или его окрестности без разрешения командора Сао Тьяго. Если кто-либо из них въедет в город, он уплатит штраф в размере 500 крусадо, а кроме того, подвергнется тем наказаниям, которые полагаются за невыполнение волн короля. В конце письма король Маноэль приписал, что тому же наказанию будет подвергнут и сам Заско да Гама, если он не прекратит строительство в Синеже.
Васко да Гама кончил читать. Кровь хлынула ему в лицо. Он тяжело дышал. Оба молчали. Наконец казначей ордена спросил племянника:
– Что же передать в Лиссабоне? – Скажи, что я выполню волю короля, – медленно промолвил адмирал Индии.
Через три недели Васко да Гама со всем семейством навсегда покинул родной Синеж и переселился в Эвуру. Эвура была знатным городом. На лето туда приезжал король, а с ним перекочевывал из Лиссабона и весь двор. Тогда в Эвуре устраивались празднества и приемы, гремели турниры, совершались торжественные богослужения.
В Эвуре адмирал Индии обосновался прочно. Он построил себе дворец на одной из главных улиц. Дворец этот вызывал изумление всех современников. Вопреки старым обычаям, заимствованным у мавров, Васко да Гама приказал разрисовать наружный фасад своего дворца сценами из индийской жизни, изображениями слонов, обезьян и тигров, силуэтами пальм и платанов. Дворец так выделялся среди других зданий Эвуры, что от него получила название даже улица, где он находился. До сих пор ее зовут «Улица раскрашенного дома», хотя святейшая инквизиция, которой потомки адмирала Индии продали дворец, содрала с фасада все украшения.
На «Улице раскрашенного дома» адмирал Индии зажил жизнью богатого и знатного сеньора. В дни церковных праздников Дом Васко с супругой, шестью детьми, свитой родичей и прихлебателей чинно направлялся в старинный собор. Он не пропускал боев быков, считался большим знатоком оружия и с удовольствием присутствовал на всевозможных турнирах.
Герб Васко да Гамы.
В большие праздники – на рождество, двенадцатую ночь, день всех святых – во дворец адмирала Индии приходила бродячая труппа комедиантов.
Завесив коврами и пестрыми тряпками часть галлереи внутреннего двора, комедианты показывали веселые и печальные «действа», сочиненные придворным актером и поэтом Жилем Висенте. Актеры разыгрывали мрачные и торжественные церковные представления вроде «действа о мудрых королях», представляли брызжущие смехом и солеными остротами сцены о невежественных, но самонадеянных докторах, о сутягах, обманутых стряпчими, и о ловком школяре, быстро излечившем от черной меланхолии хорошенькую жену мельника.
Под аккомпанемент лютни актер пел старинные песни о Сиде-кампеадоре, о мавританских воинах, об осаде Танжера и приключениях Амадиса Гальского.
Часто кавалькада всадников направлялась за город. Адмирал Индии с родственниками и друзьями ехал в свои имения, расположенные на лесистых нагорьях Синтры. По склонам стояли сосновые леса, раскинулись оливковые сады, подернутые серебристой дымкой, зеленые рощи пробкового дуба и ровные ряды виноградников. На холмах торчали бурые, заросшие плющом и диким виноградником развалины – памятники мавританских войн. В узких долинах прятались деревушки: белые и голубые дома с черепичными кровлями, темные кипарисы на сельском кладбище, высокая колокольня, окруженная густым церковным садом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59