– Это ты повезешь ее? – спросила она.
Мы все прекрасно знали, что от Валери не убежишь.
Но та отрицательно покачала головой.
– Нет. А теперь, Лиза, успокойся.
Лиза трахнула кулаком еще в одну дверь.
– Но ведь это уже не поможет, – уговаривала ее Валери. – Этим уже ничего не изменишь.
– Валери, ты же обещала… – начала было я.
– Где Торри? – перебила она меня. – Все, заканчиваем с этим.
– Я здесь, – отозвалась Торри.
Она держала чемоданчик, руки у нее дрожали, поэтому дрожал и чемоданчик, потираясь о ногу.
– Все в порядке, – резюмировала Валери. Она протянула руку в дежурку и взяла заранее приготовленный белый стаканчик с лекарством. – Выпей.
– Черт подери, что это такое? – завопила Лиза из глубины коридора.
– Это, чтобы Торри успокоилась, – объяснила Валери. – Просто успокоительное.
– А я спокойна, – сказала Торри.
– Все равно, выпей, – протянула ей стаканчик Валери.
– Не пей! – крикнула Лиза. – Не пей, Торри!
Но Торри уже откинула голову и выпила содержимое белого стаканчика.
– И слава Богу, – буркнула под нос Валери, которую и саму трясло от волнения. – Все в порядке. Ладно. Ну что ж, Торри, золотко, до свидания, береги себя.
Торри и вправду уезжала. Уезжала в аэропорт, где через мгновение ей нужно было садиться в самолет, улетающий в Мексику.
Лиза перестала молотить в двери и присоединилась к нам. Мы стояли полукругом возле дежурки и поглядывали на Торри.
– Я знаю, что это было. Я ведь права? – Лиза придвинулась поближе к Валери. – Ведь это был торазин, так?
Валери не отвечала. Не было смысла. Глаза Торри уже начали блестеть. Она сделала шаг назад и пошатнулась. Валери подхватила ее под локоть.
– Ведь ничего же страшного не происходит, – обратилась она к Торри.
– Знаю, – прохрипела Торри и тихонько откашлялась. – Все в порядке.
Медсестра, которая должна была отвезти Торри к самолету, вынула у нее из рук чемоданчик и повела ее по коридору, к нашим двойным, запираемым на два замка дверям отделения.
Больше ничего сделать было нельзя. В комнату Торри уже пришла санитарка и начала стаскивать постельное белье. Валери исчезла в дежурке. Лиза прошла к себе в комнату и с треском захлопнула двери. Мы еще какое-то время поторчали в коридоре, а потом уселись перед телевизором в рекреационной и до самого возвращения медсестры из аэропорта тупо всматривались в экран. Мы ожидали в тишине, напряженно прислушиваясь, не раздадутся ли в комнате медсестер какие-нибудь отзвуки лихорадочной деятельности – деятельности, вызванной известием о бегстве пациентки. Только ничего такого не произошло.
В этот день любое последующее мгновение было только хуже и хуже. Не имело никакого значения, где мы находились, любое место было для нас местом паршивым. В рекреационной было слишком жарко, в гостиной – как-то странно, даже пол перед дежуркой уже был не такой, как всегда. Вместе с Джорджиной мы пробовали запереться в комнате, но и там было ужасно. Любое помещение представляло собой яму или глубокий каньон – громадное и пустое, и еще по нему гуляло эхо. И совершенно нечего было делать.
Пришло время ланча: паштет из тунца. Ну кому хотелось его брать в рот? Мы ненавидели паштет из тунца.
После ланча Полли предложила:
Может просто запланируем для себя, что часик посидим в гостиной, потом часик на полу перед дежуркой, следующий часик – еще в каком-то местечке, и так далее. Во всяком случае, будет хоть какой-то план действий.
Лиза не выразила заинтересованности, зато я с Джорджиной решили начать выпендриваться хоть таким макаром.
Начали мы с гостиной. Каждая из нас тяжело свалилась на желтый виниловый стульчик. Два часа дня, суббота, август, отделение со средними ограничениями в Бельмонте. Дым из высохшей сигареты, старые журналы, коврик в желтые пятнышки, пять желтых виниловых стульчиков, оранжевый диван с провалившейся спинкой: это помещение нельзя спутать ни с каким другим – гостиная комната в сумасшедшем доме.
Я сидела на своем желтом виниловом стуле и старалась не думать о Торри. Вместо этого я внимательно приглядывалась к собственной ладони. Мне подумалось, что она выглядит точно так же, как ладонь маленькой обезьянки. По внутренней стороне шли поперек три линии, а пальцы сжимались, как мне казалось, совершенно обезьянним образом. Когда же я их выпрямляла, ладонь казалась мне уже более человеческой, поэтому я держала пальцы выпрямленными. Только долго удерживать пальцы выпрямленными было утомительно. Я их расслабила, и они тут же сжались и снова напомнили мне про обезьяну.
Я быстренько повернула руку так, чтобы видеть внешнюю часть. Только она была не намного лучше. Вены выпирали словно постромки – возможно потому, что был такой жаркий день – зато кожа на косточках была сморщенной и обвисшей. Когда я сжимала и разжимала ладонь, то видела на краю три узенькие косточки, идущие от запястья до первых пальцевых суставов. А может это были и не косточки, а сухожилия? Я пощупала, они были упругими. Выходит, скорее всего, сухожилия. Но под ними были кости. Во всяком случае, мне хотелось на это надеяться.
Я прощупала сильнее и глубже, чтобы почувствовать кости. Найти их было трудно. Косточки пальцев, все в порядке, их локализовать было легко, только мне ведь хотелось добраться до костей руки, тех длинных, соединявших пальцы с запястьем.
Я начала беспокоиться. Где же мои кости? Я сунула руку в рот и стиснула зубы, желая проверить, не попаду ли на чего-нибудь твердое. Внезапно все во мне ухнуло вниз. Там имелись нервы, кровеносные сосудики, сухожилия – все осклизлое и неуловимое.
– Блин! – сказала я.
Джорджина с Полли не обратили на меня внимания.
Тогда я начала расцарапывать внешнюю часть ладони. Мне придумалось, что нужно ухватить кусочек шкуры и оторвать его – мне просто хотелось увидать, а что находится под нею. Мне хотелось удостовериться, что моя рука – это обычная людская рука со всеми надлежащими косточками. Через мгновения на руке появились белые и красные следы – похожие на те, что были на руке у Полли – только мне никак не удавалось содрать кусочек кожи, и поэтому – никак не удавалось увидеть, что же под нею находится.
Я продолжала изо всех сил кусать стиснутую зубами руку. Есть! Под последней косточкой, в том месте, где клык прорезал кожу, наконец-то появился кровавый пузырь.
– Что это ты вытворяешь? – спросила Джорджина.
– Хочу добраться, – ответила я ей.
– До чего? – по-моему, Джорджина разозлилась.
– До руки, – ответила я, размахивая ладонью во все стороны. По запястью потекла струйка крови.
– Знаешь что, лучше-ка этого не делай.
– Но ведь это моя рука, – возразила я ей. Я тоже разозлилась. И все сильнее волновалась. Господи, видно там и вправду нет никаких костей, просто-напросто там ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35