При мыслях о раздраженной Пенни ей становилось не по себе.
В маленьком пресс-центре «Филадельфии» было самое большое на этой орбитальной станции окно. Один из своих первых репортажей для «Дабл-Ю-Три-Эн» Жасмин делала о строительстве станции. Во время интервью инженер говорил о том, как трудно, дорого и рискованно ставить здесь окна. Прозрачные вещества отличались меньшей прочностью по сравнению с непрозрачными, а станция находилась в неумолимом вакууме космоса. Даже стеклосталь, используемая для изготовления окон, не была такой крепкой, как сплавы, применяемые для строительства самой станции. Когда Жасмин спросила, зачем вообще нужны окна, инженер улыбнулся и ответил: «Просто подождите и посмотрите, какой откроется вид».
Жасмин пришлось вырезать большую часть интервью, перегруженного терминологией, но она сохранила этот фрагмент.
Инженер оказался прав. От вида планеты, лежащей внизу в величественной пустоте космоса, просто дух захватывало. (С некоторыми буквально так и произошло: у Карло Трондейма случился приступ астмы, когда он впервые это увидел.)
Портило вид лишь одно: даже с такой высоты было заметно, какой урон причинил Земле тибериум. Когда Жасмин впервые прибыла на станцию после завершения строительства, она увидела из окна пресс-центра, что Европа, Западная Азия и Северная Африка представляют собой отвратительное зеленовато-желтое пятно. Раньше же вся планета, если смотреть на нее из открытого космоса, была чистого голубого цвета. Сегодня, однако, станция находилась над Северной Америкой. Глядя на Восточное побережье, Жасмин тихо засмеялась и подумала: «Я вижу отсюда свой дом…»
Амелия села рядом с ней.
– Есть какие-нибудь новости о главной новости? – спросила она.
Жасмин покачала головой:
– Я говорила с несколькими помощниками вчера вечером после ужина, но они ничего не сказали.
– Мне тоже ничего не удалось выяснить. Мой босс начал опрос зрителей. Пока семьдесят пять процентов говорят, что этим девизой будет слово «мир», а двадцать процентов считают, что «единство». Оставшиеся пять процентов называют примерно сотню различных слов.
Не в состоянии сдержать усмешку, Жасмин спросила:
– Не «тибериум»?
Посмеиваясь, Амелия ответила:
– Кто-то предложил такой вариант, вполне возможно, что это сам Карло.
К трибуне вышел пресс-секретарь ВОИ Такаши Чао.
– Дамы и господа, мы скоро начинаем, занимайте, пожалуйста, свои места.
Стоявшие репортеры сели. Жасмин улыбнулась. Большинство из них, вероятно, хотели избежать дискомфорта как можно дольше, но она считала, что лучше заранее привыкнуть к неудобному стулу, чтобы во время съемки не ерзать и не двигать камеру. (Правда Жасмин знала, что некоторые полагались исключительно на дроны, а часть репортеров делали только аудиозапись, поэтому ерзанье не имело особого значения.) Жасмин нажала на очки и активировала свой дрон.
Как только все сели, Чао произнес:
– Дамы и господа, позвольте мне представить вам совет директоров Всемирной оборонной инициативы и доктора Игнатно Мобиуса из научного отдела ВОИ.
Все вежливо зааплодировали. Большинство людей в этом зале за прошедшую неделю десятки раз говорили по меньшей мере с одним или двумя директорами, поэтому находиться с ними в одном помещении не было чем-то неслыханным. Аплодисменты стали чуть громче, когда вошел Мобиус.
Жасмин думала, мог ли Чао заговорить, не начиная со слов «дамы и господа». Почему-то она в этом сомневалась.
Семь директоров, и мужчины, и женщины, были в стандартных европейско-американских парадных костюмах: хлопковых или льняных рубашках на пуговицах и без воротников, слаксах, мокасинах. Только двое выглядели иначе: руководящий зонами С-10, С-13 и С-14 в Африке директор Мокае в яркой цветастой дашики и шляпе и директор Дельгадо – ее темно-синее платье и туфли на высоких каблуках были удивительно старомодны. В совете она отвечала за самую маленькую территорию, возглавляя зону С-8 в Южной Америке. В этой женщине чувствовалось что-то от традиционалиста, поэтому Жасмин не слишком удивилась такому наряду. Мобиус тоже пришел в старомодном костюме, похожем на те, которые носили в конце двадцатого века, в дни его молодости.
Мобиус и восемь директоров сели, а Чао уступил место за трибуной Лии Кинзбург.
Дрон Жасмин находился в точке, с которой мог снимать всех входивших директоров, и кое-что привлекло ее внимание. Она воспроизвела сделанную дроном запись. Кинзбург выглядела так, словно на ее плечи взвалили непосильную тяжесть. Спустя секунду все изменилось и на ее лице появилась широкая улыбка. Точно так же она улыбалась вчера в зале. «Интересно, в чем же дело?»
– Добрый день, представители прессы. Знаю, что вы ведете запись, поэтому приветствую также и всех людей мира. Эта неделя оказалась для нас просто замечательной, и мы надеемся, что наша радость передастся жителям планеты, которая вращается под нами, в то время как мы смотрим в будущее.
«Клише, но неплохое», – подумала Жасмин.
– Пятьдесят два года тому назад в Италии, в реке Тибр было найдено некое вещество. Этот роковой день тысяча девятьсот девяносто пятого года навсегда изменил мир. Вещество, которое ученые назвали тибериумом, стало доминирующей силой на планете, оно неумолимо расползалось по земному шару, трансформируя – можно даже сказать, поражая – все на своем пути.
«Как будто мы об этом еще не знаем». Жасмин вздохнула, думая, когда Кинзбург наконец дойдет до слова, которому суждено войти в историю.
– Тибериум сделал непригодными для проживания ряд регионов на планете, изменил погодные условия и наш образ жизни. Он также оказался движущей силой в политике и объединил нации мира. К сожалению, объединились они не под одним знаменем. Уже произошло две ужасных войны, как раз в то время, когда наши ученые пытались найти способ борьбы с распространением тибериума. Военные были вынуждены сражаться за нашу свободу и с террористами – людьми, введенными в заблуждение и считающими тибериум не естественным феноменом, которым он является, а некой священной силой, достойной преклонения.
Жасмин заметила у одного из репортеров, ерзающих на своих местах, камеру того же типа, что и у нее. «Надеюсь, твой дрон записывал, поскольку это высказывание достойно цитирования». По крайней мере некоторым оно понравится. Сама Жасмин не видела необходимости повторять то, что все и так уже знали, а пока в речи ничего нового не прозвучало.
– Однако сегодня ситуация изменится. После Второй тибериумной войны нам сопутствовала удача. Братство Нод по большей части уничтожено, его лидер мертв. Теперь мы уже не ждем, пока тибериум уничтожит нас, не ждем нападения террористов. Настало время действовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
В маленьком пресс-центре «Филадельфии» было самое большое на этой орбитальной станции окно. Один из своих первых репортажей для «Дабл-Ю-Три-Эн» Жасмин делала о строительстве станции. Во время интервью инженер говорил о том, как трудно, дорого и рискованно ставить здесь окна. Прозрачные вещества отличались меньшей прочностью по сравнению с непрозрачными, а станция находилась в неумолимом вакууме космоса. Даже стеклосталь, используемая для изготовления окон, не была такой крепкой, как сплавы, применяемые для строительства самой станции. Когда Жасмин спросила, зачем вообще нужны окна, инженер улыбнулся и ответил: «Просто подождите и посмотрите, какой откроется вид».
Жасмин пришлось вырезать большую часть интервью, перегруженного терминологией, но она сохранила этот фрагмент.
Инженер оказался прав. От вида планеты, лежащей внизу в величественной пустоте космоса, просто дух захватывало. (С некоторыми буквально так и произошло: у Карло Трондейма случился приступ астмы, когда он впервые это увидел.)
Портило вид лишь одно: даже с такой высоты было заметно, какой урон причинил Земле тибериум. Когда Жасмин впервые прибыла на станцию после завершения строительства, она увидела из окна пресс-центра, что Европа, Западная Азия и Северная Африка представляют собой отвратительное зеленовато-желтое пятно. Раньше же вся планета, если смотреть на нее из открытого космоса, была чистого голубого цвета. Сегодня, однако, станция находилась над Северной Америкой. Глядя на Восточное побережье, Жасмин тихо засмеялась и подумала: «Я вижу отсюда свой дом…»
Амелия села рядом с ней.
– Есть какие-нибудь новости о главной новости? – спросила она.
Жасмин покачала головой:
– Я говорила с несколькими помощниками вчера вечером после ужина, но они ничего не сказали.
– Мне тоже ничего не удалось выяснить. Мой босс начал опрос зрителей. Пока семьдесят пять процентов говорят, что этим девизой будет слово «мир», а двадцать процентов считают, что «единство». Оставшиеся пять процентов называют примерно сотню различных слов.
Не в состоянии сдержать усмешку, Жасмин спросила:
– Не «тибериум»?
Посмеиваясь, Амелия ответила:
– Кто-то предложил такой вариант, вполне возможно, что это сам Карло.
К трибуне вышел пресс-секретарь ВОИ Такаши Чао.
– Дамы и господа, мы скоро начинаем, занимайте, пожалуйста, свои места.
Стоявшие репортеры сели. Жасмин улыбнулась. Большинство из них, вероятно, хотели избежать дискомфорта как можно дольше, но она считала, что лучше заранее привыкнуть к неудобному стулу, чтобы во время съемки не ерзать и не двигать камеру. (Правда Жасмин знала, что некоторые полагались исключительно на дроны, а часть репортеров делали только аудиозапись, поэтому ерзанье не имело особого значения.) Жасмин нажала на очки и активировала свой дрон.
Как только все сели, Чао произнес:
– Дамы и господа, позвольте мне представить вам совет директоров Всемирной оборонной инициативы и доктора Игнатно Мобиуса из научного отдела ВОИ.
Все вежливо зааплодировали. Большинство людей в этом зале за прошедшую неделю десятки раз говорили по меньшей мере с одним или двумя директорами, поэтому находиться с ними в одном помещении не было чем-то неслыханным. Аплодисменты стали чуть громче, когда вошел Мобиус.
Жасмин думала, мог ли Чао заговорить, не начиная со слов «дамы и господа». Почему-то она в этом сомневалась.
Семь директоров, и мужчины, и женщины, были в стандартных европейско-американских парадных костюмах: хлопковых или льняных рубашках на пуговицах и без воротников, слаксах, мокасинах. Только двое выглядели иначе: руководящий зонами С-10, С-13 и С-14 в Африке директор Мокае в яркой цветастой дашики и шляпе и директор Дельгадо – ее темно-синее платье и туфли на высоких каблуках были удивительно старомодны. В совете она отвечала за самую маленькую территорию, возглавляя зону С-8 в Южной Америке. В этой женщине чувствовалось что-то от традиционалиста, поэтому Жасмин не слишком удивилась такому наряду. Мобиус тоже пришел в старомодном костюме, похожем на те, которые носили в конце двадцатого века, в дни его молодости.
Мобиус и восемь директоров сели, а Чао уступил место за трибуной Лии Кинзбург.
Дрон Жасмин находился в точке, с которой мог снимать всех входивших директоров, и кое-что привлекло ее внимание. Она воспроизвела сделанную дроном запись. Кинзбург выглядела так, словно на ее плечи взвалили непосильную тяжесть. Спустя секунду все изменилось и на ее лице появилась широкая улыбка. Точно так же она улыбалась вчера в зале. «Интересно, в чем же дело?»
– Добрый день, представители прессы. Знаю, что вы ведете запись, поэтому приветствую также и всех людей мира. Эта неделя оказалась для нас просто замечательной, и мы надеемся, что наша радость передастся жителям планеты, которая вращается под нами, в то время как мы смотрим в будущее.
«Клише, но неплохое», – подумала Жасмин.
– Пятьдесят два года тому назад в Италии, в реке Тибр было найдено некое вещество. Этот роковой день тысяча девятьсот девяносто пятого года навсегда изменил мир. Вещество, которое ученые назвали тибериумом, стало доминирующей силой на планете, оно неумолимо расползалось по земному шару, трансформируя – можно даже сказать, поражая – все на своем пути.
«Как будто мы об этом еще не знаем». Жасмин вздохнула, думая, когда Кинзбург наконец дойдет до слова, которому суждено войти в историю.
– Тибериум сделал непригодными для проживания ряд регионов на планете, изменил погодные условия и наш образ жизни. Он также оказался движущей силой в политике и объединил нации мира. К сожалению, объединились они не под одним знаменем. Уже произошло две ужасных войны, как раз в то время, когда наши ученые пытались найти способ борьбы с распространением тибериума. Военные были вынуждены сражаться за нашу свободу и с террористами – людьми, введенными в заблуждение и считающими тибериум не естественным феноменом, которым он является, а некой священной силой, достойной преклонения.
Жасмин заметила у одного из репортеров, ерзающих на своих местах, камеру того же типа, что и у нее. «Надеюсь, твой дрон записывал, поскольку это высказывание достойно цитирования». По крайней мере некоторым оно понравится. Сама Жасмин не видела необходимости повторять то, что все и так уже знали, а пока в речи ничего нового не прозвучало.
– Однако сегодня ситуация изменится. После Второй тибериумной войны нам сопутствовала удача. Братство Нод по большей части уничтожено, его лидер мертв. Теперь мы уже не ждем, пока тибериум уничтожит нас, не ждем нападения террористов. Настало время действовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64