На глазах зеленый цвет пульсации становился все бледнее, в нем появлялись лимонно-желтые проблески.
Следовало поспешить. «Дождевая пелена» сделала свое дело. Благодаря этому боевому амулету Кинби не раз удавалось целым и невредимым возвращаться на базу своего Отдельного Диверсионного и уцелеть до конца Войн Воцарения, но каждый раз жрецы Итилора доводили себя до изнеможения, заряжая побрякушку.
«Дождевая пелена» делала своего обладателя абсолютно невидимым для любых средств защиты, включая магические круги Окончательного Лодочника и хитроумную механику техножрецов Лантоя.
Амулеты эти были безумно дороги, прожорливы и требовали пристального внимания жрецов Итилора, которые сразу же по окончании Войн прекратили вмешательство в мирские дела. Вскоре они стали абсолютно бесполезны, да и магистрат на всякий случай объявил их незаконными. Но, навсегда покидая расположение Особого Диверсионного, Кинби унес в своем багаже черный комбинезон с солнцезащитным шлемом, метательные ножи и «Дождевую пелену».
Словно знал, что пригодится.
Предстояло пройти по длинному коридору и миновать вестибюль. Пока амулет выручал, в здании царила сосредоточенная тишина, какая бывает в офисных помещениях, где каждый занят своим, ужасно важным делом.
Ускоряя шаг, Кинби пересек вестибюль и открыл тяжелую стеклянную дверь. Яркий солнечный свет, пусть и притушенный фильтром шлема, ударил по глазам. Кожу стянуло, в висках застучали молотки – день отторгал порождение ночи, яростно протестуя против вторжения в свои владения.
Кинби нырнул в припаркованный неподалеку автомобиль и неторопливо влился в полуденный транспортный поток. В зеркале заднего вида было видно, как из дверей только что покинутого здания выскакивают встревоженные охранники.
Выжимая сцепление, Кинби усмехался.
Тяжелый джип ударил автомобиль Кинби в бок и отбросил к тротуару, впечатывая в припаркованные у обочины легковушки. Выбив перекосившуюся дверь, детектив попытался выпрыгнуть, одновременно выхватывая из кобуры кольт.
И застыл на сиденье, успев лишь поставить ногу на тротуар.
В шлем с глухим стуком уперлись рыла крупнокалиберных пистолетов.
Очень медленно Кинби поднял руки.
Пистолеты держали близнецы – оба в черных костюмах, оба очень белокожие, в одинаковых узких черных очках «капельках». Даже зажимы узких темно-синих галстуков были абсолютно одинаковыми.
Кинби неторопливо поднял голову. Пистолеты не сдвинулись ни на миллиметр, так что движение сопровождалось мерзким скрежетом металла о пластик.
Мысленно Кинби представлял, как резко наклоняется вперед, пистолеты скользят по шлему, близнецы невольно покачиваются, стараясь удержать равновесие, этой доли секунды хватит, чтобы нырнуть между ними, свалить подсечкой того, что стоит слева, перекатиться, выхватить кольт и разнести голову тому, что справа.
Вместо этого, он вежливо осведомился:
– Я так понимаю, Реннингтон хочет меня видеть?
– Шеф Реннингтон, – выделяя голосом слово «шеф», произнес подошедший доббер. Как и парочка близнецов, он носил черный костюм с белоснежной сорочкой и узким галстуком.
– Вуралос, как давно мы не виделись, – голос Кинби был сладок, как патока, – я даже стал забывать, как ты выглядишь. Скажи, а под подбородком второго лица у тебя тоже болтается такой же шнурок от звонка?
Доббер скучливо улыбнулся:
– В машину. Шеф Реннингтон ждет.
Кинби запихнули на заднее сиденье уродливого внедорожника, по бокам уселись молчаливые близнецы. Пистолеты теперь упирались Кинби под ребра, и он решил, что это ничуть не лучше, чем дула, ткнувшиеся в голову.
Сквозь тонированные стекла мало что можно было рассмотреть, но Кинби все равно смотрел, жадно, тоскливо, радуясь, что лицо его надежно скрыто за непроницаемой зеркальной поверхностью шлема.
По улицам шли люди, храты, добберы, кто-то спешил, кто-то неторопливо прогуливался. Лавировали между припаркованными машинами на джамп-досках, прыгунах или роликах стайки подростков, сидели под зонтиками открытых кафе влюбленные парочки и делового вида мужчины в темных костюмах, и на всех них лило свое расплавленное золото летнее солнце.
Черный внедорожник полз неторопливо, стараясь не выделяться из общего потока, водитель старательно соблюдал правила движения и Кинби взял это на заметку. Обычно ребята из Девятой комнаты глубоко плевали на окружающих, искренне считая, что одна только принадлежность к этому подразделению делает их неприкасаемыми и ставит над законом.
Повелось это еще с Войн Воцарения, когда заштатный отдел, упрятанный за ненадобностью в девятую комнату полуразвалившегося особняка на окраине Города, вдруг оказался единственным, давшим вменяемую оценку происходящим событиям.
Оказалось, что созданный для изучения экзотических сект и ересей отдел тихой сапой копил информацию на всех и вся. И не только копил, но анализировал, интерпретировал, делал долгосрочные прогнозы и многовариантные построения.
К словам работников Девятой комнаты стали прислушиваться все чаще, затем им придали силовые подразделения и специалистов по внутренней безопасности, потом оказалось, что для оперативного получения информации совершенно необходимо подчинение полевых групп и диверсионных отрядов и…
Как и следовало ожидать, Девятая комната постепенно стала самостоятельной организацией, о целях и задачах которой мало кто знал.
Официальное название – «Бюро изучения и анализа религиозных и иных культов», являлось не более, чем вывеской. Ведь надо же что-то написать на неброской табличке, висящей около подъезда все того же полуразвалившегося особняка на окраине Города, где «Девятая комната» находилась до Войн.
Во время Войн Воцарения взошла и звезда Артура Реннингтона, молодого манта-аналитика. Довольно быстро он стал сначала руководителем отдельной группы, а затем и начальником «Бюро изучения и анализа религиозных и иных культов». К моменту окончания Войн Воцарения он был единоличным правителем Девятой комнаты и планомерно подминал под себя другие структуры Города.
Замечали это немногие, поскольку действовал Реннингтон, стараясь оставаться в тени, путем хитроумных интриг и нашептываний, так что оказывалось, что очередное приобретение Девятая комната делала вроде бы и не по своей воле.
Также он был редкой сволочью, но, как частенько бывает, с горечью думал Кинби, это для карьеры большой плюс.
Внедорожник остановился около неброского особняка, выпуская Вуралоса, сыто чавкнула дверца.
Близнецы никак не отреагировали на остановку, продолжая вжимать пистолеты в бока Кинби. Он подумал, что ребята они, конечно, дисциплинированные и вышколены замечательно, но отсутствие каждодневной практики дает о себе знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79