В том числе и о предмете, дающем власть над живущими. Они называли его Ангельской Звездой. Часто слышалось и имя его создателя – Аланая-Кукловода.
Но знать об этом кому-нибудь еще совершенно не обязательно, поэтому Тишиг незаметно улыбнулся и повторил:
– Да, конечно, я узнаю все, что требуется.

* * *
Кинби и Марта слушали джаз. Сегодня к трио Ларса Эйкарта присоединился тенор-саксофон, обычно выступавший в джаз-клубах центра Юрий Фаров. На вкус Кинби, он был слишком сладеньким и поверхностным, но сочетание этой ванильной тягучести с холодноватой игрой Ларса, давало неплохие результаты.
Кинби слушал с интересом, а Марта искренне наслаждалась, с чувством вздыхая каждый раз, как Юрий выдавал очередное соло.
Виртуозное, как с внутренним неудовольствием признавал Кинби, соло.
Прошло больше недели с похорон Шесински. Управление полиции все еще работало в усиленном режиме, город продолжали сотрясать волны облав и обысков, газеты выстреливали один разоблачительный материал за другим, но усталость уже начинала сказываться. Да и новых убийств не происходило.
Некоторые аналитики уже осторожно высказывались, что, мол, настоящей целью был Билл Грузовик, а все остальное – это жестокое, неимоверно циничное, но очень эффективное прикрытие.
Прочитав это в одной из городских газет, принадлежавших, кстати, покойному Грузовику, Кинби лишь фыркнул и, скомкав, отправил ее в урну.
За газетами и информканалами детектив следил внимательно, прочитывая и просматривая от корки до корки, но никаких упоминаний об Ангельской Звезде, Доме Тысячи Порогов или исчезновениях ангелов не было.
Первые два дня после убийства Сольменуса, Кинби метался по дому, рыча от злости, доводил себя до изнеможения и проваливался в дневное забытье, не находя покоя и там. Нужно было что-то делать, выяснять, кто и зачем устроил охоту на ангела, что было известно нападавшим, нужно было, в конце концов, разыскать дом, о котором говорил перед смертью Сольменус.
Вместо этого он заперся, не отвечал на звонки и сообщения, глянул на Марту через щель в двери и попросил уйти. Марта коротко и доходчиво сказала все, что о нем думает, и ушла. Кинби запустил в стену тяжелую керамическую пепельницу и рухнул на табурет в прихожей.
Посидел, тупо уставившись на носки запылившихся туфель, небрежно скинутых в прихожей. Передернул плечами от омерзения к самому себе, взял бархатную тряпицу и принялся медленными плавными движениями счищать пыль. Отложил тряпицу, достал крем, еще один кусок бархата – помягче.
Так, втирая крем в черную гладкую кожу, Кинби приходил в себя, успокаивался, стараясь собрать разбегающиеся мысли.
Закончив чистить туфли, аккуратно поставил их на специальную полочку рядом с двумя другими, уже вычищенными парами, удовлетворенно посмотрел на дело рук своих и, успокоенный, закурил.
Поднял пепельницу, с удовлетворением отметив, что она не разбилась, на совесть все же делают, стряхнул в нее пепел и отправился в гостиную. Уселся в любимое кресло, поставил пепельницу на журнальный столик поблизости и принялся размышлять.
Как и многие другие, дурацкие и импульсивные, на первый взгляд, решения, это оказалось правильным.
От Кинби ожидали активности – он затаился. Его хотели использовать в качестве болванчика в детском тире – он ушел с линии огня.
А раз за эти дни сюда не нагрянула полиция, значит… Значит свою лапу на тела мистера Джонсона и его охранников наложил Реннингтон.
– Большое тебе спасибо, Артур, чтоб ты сдох, – с чувством сказал в пустоту Кинби.
Спустя еще две сигареты и час времени детектив имел вполне работоспособный, на его взгляд, план действий. Заключался он в том, чтобы ничего не делать минимум неделю. За это время и Марта немного успокоится, и Юринэ, стараниями Милосердных Сестер, оправится достаточно для того, чтобы выпроводить ее в отпуск и отправить подальше из города. Конечно, она будет упираться, но тут надавит авторитетом Марта.
Правда, для отпуска нужны деньги. Подойдя к столу, Кинби принялся перебирать папки. Ага, вот. Банкир Ворвица! Да, вот и его номер.
Сорочку долой, снять с плечиков свежую, подойдет светло-серый галстук, смахнуть пылинку с лацкана, поправить шляпу.
Заперев дверь, Кинби отправился к астралоту, услугами которого пользовался постоянно. Пора было напомнить мистеру Ворвицу об оплате.
Вопрос с деньгами решился до смешного просто, банкир даже не стал требовать копии чеков, лишь попросил прислать краткое резюме дела.
Затем Кинби несколько часов томился в вестибюле Управления, мычал что-то в ответ на реплики дежурного, здоровался с бывшими коллегами и думал, что и как сказать Марте.
В конце концов, со стороны лестницы раздался ее голос, спустившись, она остановилась, заметив тонкую, укрытую в тенях фигуру, вздохнула, дождалась, когда он подойдет, и ткнула в грудь жестким кулачком.
– Порой ты бываешь редкостной сволочью. Веди меня к Папе Бургеру и, может быть, на какое-то время я об этом забуду.
Сейчас Кинби смотрел, как она покачивает головой в такт музыке, полуприкрыв глаза, и ловил себя на том, что улыбается. Пусть ненадолго, но ему было хорошо и спокойно. Ему нужно было вот так посидеть, глядя на любимую женщину и не думая ни о чем.
На долю секунды появилось ощущение холодка. Дыбом встали волоски на шее. Давно уже Кинби не приходилось испытывать подобного.
На него смотрел охотник. Не просто посетитель, не случайный знакомый или прохожий. Нет – это был равнодушный оценивающий взгляд. Его рассматривали как цель.
Пусть добыча еще гуляет, не подозревая о появлении охотника, тот уже просчитал все. Он решил судьбу цели и теперь наблюдал в прицел, дожидаясь удобного момента.
Ощущение это длилось лишь мгновение, но Кинби привык себе доверять. Последний раз ему в затылок так глядел сумасшедший доббер, собиравшийся принести его в жертву Многоликой Пустоте.
В тот раз Кинби не стал задумываться и, кувырком ушел с линии взгляда, слыша, как звонко щелкали, кроша мрамор гостиничного холла, посеребренные дротики, выпущенные из мощной пневматической винтовки. Спрятавшись за колонной, Кинби достал один из кольтов и проделал в неудачливом охотнике дыру, размером с футбольный мяч.
Прикурив, Кинби повернул голову, выпуская длинную тонкую струйку дыма. В углу, за маленьким столиком сидел невысокий стройный человек. Светильник на столе не горел, лицо терялось в тенях. Человек медленно положил на стол руки. Кинби смотрел, как узкая изящная ладонь с длинными чуткими пальцами рассеянно вертит солонку, отставляет в сторону, разглаживает салфетку.
Наконец человек положил руки на стол, ладонями вниз, откинулся на стуле и застыл. Человек смог бы различить лишь силуэт, но Кинби прекрасно видел скрытое в тенях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79