– Возникали ли с этим какие-либо проблемы?
– Проблемы возникли благодаря им самим. Мы поместили их в гостевой домик мадам Пуар, они достали где-то бутылку пино и напились. Один из них запел по-английски. А другой решил прогуляться и заблудился. Господи, просто бросает в ужас, когда подумаешь, какие идиоты летают по небу в огромных металлических машинах!
– Но все же их удалось переправить?
– Отсюда – да… с некоторыми замечаниями относительно их поведения. Отправив их, я радовался, как никогда в жизни. Надеюсь, что сумел объяснить им глупость их поведения, иначе они подставят и еще кого-то – дальше по линии. Вот оболтусы!
– Большинство из них очень молоды и, возможно, изрядно струхнули, – пояснил Пол, испытывая чувство стыда за соотечественников.
– Но это не оправдание. Они должны понимать, что своей безответственностью подвергают опасности людей, которые им помогают.
– Знаю. Что-нибудь еще?
– Я завербовал еще пару местных парней. За ними надо присматривать – слишком горячие ребята, но серьезные и ловкие, на их стороне молодость. А также приходского священника в Були. Хороший здравомыслящий человек, будет нам полезен. Но есть еще что-то, думаю, вам следует это знать. Похоже, что майор СС Гейдрих, который базировался в Париже, получил в свое распоряжение дом святого Винсента для отдыха на уик-эндах. Он большой друг фон Райнгарда, уже проведал его, осмотрел наши места, они ему ужасно понравились. Дом пустовал, некоторое время был даже забит, но его опять открыли, навели порядок, доставляют туда большое количество провизии – роскошных яств, про которые все мы забыли в последние годы. Из того, что я слышал, он намеревается поселить там свою шлюху и наезжать сюда, когда только сможет. А это значит – довольно часто, учитывая, что эсэсовцам законы не писаны.
Пол выругался. Майор СС у порога их дома! Они могли бы без этого прекрасно обойтись, о чем он и сказал.
– Это еще не все, – продолжал доктор, откинувшись в своем крутящемся кресле и потягиваясь. – Есть вещи посерьезнее. До коммунистов дошли новости об этом, и они намереваются его прикончить.
– Вы, наверное, шутите!
– Хотел бы я, чтобы это было шуткой.
– Откуда это вам известно?
– От мадам Иветт. Одна из ее девочек услышала эту новость от клиента. А девочки эти довольно надежные, как вы знаете.
Пол кивнул. Мадам Иветт принадлежал бордель, но девочки, которые работали у нее, относились к числу самых храбрых и патриотически настроенных из всех, которых он встречал. В результате интимных связей с клиентами из всех слоев общества и всех политических направлений они превратились в прекрасных информаторов, а их сведения черпались не только в постелях французов, но также и немцев. Неоднократно у него появлялись основания быть благодарным мадам Иветт и ее девочкам, и он знал, что скорее доверится одной из них, нежели кому-нибудь из так называемых «уважаемых граждан».
По этим же соображениям он испытывал серьезное недоверие к коммунистам. Это была разношерстная орава, со своими собственными законами. Вначале они даже принимали сторону нацистов, надеясь, что их правление разрушит старые порядки. Но теперь, когда нацисты обрушились на Россию, они выступили против немцев. Но все еще отказывались действовать совместно с движением Сопротивления, предпочитая бороться обособленно. Однако рассчитывали на поставки оружия и снаряжения для своих операций. В лучшем случае, по мнению Пола, они представляли собой помеху, а в худшем – опасность, поскольку позволяли себе увлечься великими и безрассудными замыслами.
Их план и был настоящим безумием.
– Их надо остановить, – сказал он. – Неужели они не понимают, какая начнется кутерьма, если прикончат майора СС? Будут применены страшные репрессии. Фон Райнгард позаботится об этом, особенно если убьют его друга. Здесь молниеносно объявится гестапо. Они нахватают сотни заложников и хладнокровно перестреляют их.
– Мне все это известно, – отозвался доктор. – Но как, черт подери, мы сможем их остановить? Я уже разговаривал с их местным лидером Готье, но он и слушать ничего не хочет. Он посоветовал мне не лезть не в свое дело. Если хотите, можете попытаться переговорить с ним. Может быть, с вами они посчитаются, хотя мне как-то в это не верится. Они закусили удила, им хочется посмотреть, как эсэсовский майор будет цепляться за жизнь.
– Мне известны их настроения, – признался Пол. – Но речь идет об одном человеке. Уберите его – и на его место сядет другой, еще похуже. Это безумие. С таким же успехом они могут применить свое оружие против местных жителей. Своим поступком они приговорят их к верной смерти.
– Ну, что же, надеюсь, вам удастся их остановить. Я не смог. А теперь вам пора уходить, меня ждут другие пациенты. Их может удивить, что вы сидите у меня так долго.
– Хорошо, мой друг, я дам вам знать о себе. Пол встал и положил руку на плечо пожилого мужчины. Он отлично сознавал, что если коммунисты проведут свою отчаянную акцию, он никогда его больше не увидит. Мэр, доктор, священник – всегда оказывались среди первых, когда нацисты решали пустить кровь. А если малейшее подозрение падет на самого Пола, то и он окажется среди них. У двери он задержался.
– Между прочим, если со мной что-нибудь случится, то руководство сетью я поручу Кристиану де Савиньи. Это достойный человек, проворный и находчивый, у него на документах попугайчики.
Изображение попугайчиков было на штампе, который ставился властями и давал право носителю пропуска свободно передвигаться, даже в запретных прибрежных зонах.
Доктор кивнул.
– Будем надеяться, что до этого дело не дойдет.
– Будем надеяться взаимно, но никогда не знаешь, что будет завтра. – Пол открыл дверь, прикоснулся к своему лбу, произнес громко и хрипло: – Спасибо, доктор. Если не полегчает, то через несколько дней я опять загляну. Всего доброго!
Потом громко, притворно кашлянув, он направился к выходу.
Крутя педалями по дороге к отдаленному фермерскому домику, где он залег на время, Пол чувствовал, что рубашка его промокла от пота и прилипла к спине. Он понимал, что вспотел не только от езды на велосипеде в полуденную жару.
Он сейчас же поедет на встречу с руководителем коммунистов, – решил он про себя. Пол приготовился к тому, что не сумеет убедить отказаться того от своих планов. Готье не воспримет спокойно то, что сочтет вмешательством со стороны конкурирующей организации. К тому же, возглавляемой иностранцем. Если Готье твердо решил прикончить эсэсовского майора, его ничто не остановит. Но, как и сказал Пол доктору, последствия будут ужасны. К тому времени карательное соотношение установилось такое – сотня расстрелянных французов за одного убитого немецкого офицера, и кто знает, на кого опустится топор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129