Когда – и если – он встретится с Джоном де Браном, понадобится средство туда добраться.
Значит, время поинтересоваться тем, что находится под причалом.
Глава 32
Запах рыбного супа и свежего хлеба витал в воздухе. В небе над рынком висело солнце, раскаленные лучи которого еле пробивались сквозь густую дымку. Торговец наполнил плошку рыбной похлебкой из железного горшка, подвешенного над костерком. Джон, не зная цен, отдал за нее слишком много монет. Взяв у торговца деревянную плошку, он отошел к стене и начал есть.
Соленая жесткая рыба, водянистый бульон…
Запах словно ударил Джона.
Дом… Шанта…
Кто-то толкнул Джона, и похлебка выплеснулась ему на пальцы. Джон оглядел рыночную площадь. Сотни лотков и навесов, люди с корзинами и тележками, толкающиеся между ними. Толпа перепуганных горожан скупала любую провизию. Мятые фрукты, несвежее мясо, тощие куры, высохшие овощи – все это продавалось с кособоких деревянных столов. На рынке чувствовалось такое же напряжение, как и на улицах, а то и большее. Ацтеки приближались, и продавцы и покупатели знали это. Женщины с детьми отталкивали старух, чтобы добраться до банок с консервами, а стражники разгоняли устраивавших драки горожан.
Это было невыносимо.
Джон выронил плошку с похлебкой, чувствуя тошноту. Он отвернулся к стене, его вырвало на яркую красную краску.
Еще несколько судорог, и все кончилось. Закрыв глаза, Джон прижался лбом к неровному камню стены. Как ему жить дальше? Все, что служило ему опорой, исчезло. Ни воспоминаний, ничего… Что собой представляет человек без памяти?
Новорожденного.
Когда его вынесло на берег в Брангстане, таким младенцем он и был. В отчаянной борьбе за обретение собственной личности он стал моряком, рыбаком, путешественником, отправился в Кэпитол-сити в поисках себя.
Никто не мог даже представить себе, что это значит: быть ничем. Джон постоянно страдал от сомнений в себе и от страха.
Страх вызывала мысль о том, что он забудет и все, что с ним происходило теперь.
Еще Джон боялся какого-нибудь события, из-за которого он снова лишится всех, кого успел узнать. Где-то в глубине души он был уверен: такое может случиться в любой момент. Он мог снова все потерять.
До женитьбы у Джона бывали темные моменты, когда, не в силах рассеять тьму, скрывавшую его прошлое, он не знал, как ему жить дальше.
И вот они настали для Джона снова.
Бегство было действием, и действие позволяло ему не слишком задумываться. Теперь же у него было время на то, чтобы думать. Это заставляло Джона чувствовать себя так, словно его раздирают на части.
Джон ударился головой о стену. Боль и сотрясение принесли облегчение. Как мог он решить, что ему делать дальше, если он вообще не видел перед собой дороги?
Если, как утверждал Оакситль, Шанта и Джером мертвы… что ему тогда с собой делать?
Исчезнуть? Начать заново было бы выше его сил. Нет.
Не тают ли уже и его новые воспоминания? Джон ощутил панику. Нет! Он помнил Хайдана. Он помнил свою первую встречу с Шантой. Помнил рождение Джерома. Помнил все с того момента, когда его вынесло на берег.
Этого у него не отнять.
Однако семьи у него больше не было – остались только воспоминания. А доверять воспоминаниям он не мог… Джон рукавом вытер слезы и бил кулаком по стене, пока не выступила кровь.
Действие. Действие. Ему нужно поскорее найти себе дело, иначе он не сумеет удержаться на поверхности. Никто вокруг не удостоил его и взглядом. На рынке чувствовалось что-то, чего раньше Джон не замечал: каждый человек существовал как бы в собственном пространстве и не интересовался окружающими. Это касалось не только его, думал Джон, распадалось все вокруг.
Он сделал глубокий вдох и повернулся. Пора найти какую-нибудь еду, которая не напоминала бы ему о доме, и отнести ее Оакситлю.
Глава 33
Четверо чумазых детей и их дядя, тощий старик в лохмотьях, стояли перед Диханой в ее кабинете.
– Они согнали всех на городскую площадь… – Голос старика дрогнул, и он обнял за плечи маленькую девочку. – Начали с краев, выдергивали людей и тащили на камень, а потом…
– Первой взяли маму. Потом папу. – Широко раскрытые глаза девочки ничего не выражали. Она не моргая смотрела на Дихану. – Вырвали у них сердца. – Эти дети видели такое, от одной мысли о чем у Диханы переворачивалось сердце. Что бы она ни решила насчет этих детей, ее бояться девчушка не будет…
Дверь отворилась, и вошел стражник.
– Бумаги от генерала Хайдана. – Он положил запечатанный пакет на стол Диханы.
Дихана отвлеклась на это неожиданное сообщение.
– Список случаев саботажа? – Она ожидала доклада о том, где такие диверсии происходили, и о причиненном ущербе.
– И кое-что еще.
Дихана снова взглянула на маленькую девочку, которая по-прежнему не сводила с нее глаз.
– Как вам удалось скрыться? – спросила она.
– Нам и не удалось. – Старший мальчик поежился. – Они послали нас вперед.
Дихана повернулась к стражнику, который привел к ней детей.
– У нас мало места, и приходится тесниться, но этот человек добудет вам еды и найдет пристанище.
Старик и дети, шаркая ногами, вышли. Стражник, доставивший пакет, подождал, пока за ними закроется дверь.
– Они из Деревни Пивоваров?
– Да, последние из выживших.
– Говорят, что там ацтеки принесли в жертву половину жителей.
– Да. – Дихана знаком велела ему замолчать. Было достаточно мучительно слышать о чудовищном кровопролитии от непосредственных свидетелей; теперь она только и могла думать о том, что все люди в Кэпитол-сити могут быть убиты у нее на глазах. Дихана вскрыла пакет, отложила письма в сторону и взялась за карту города, на которой были отмечены места диверсий. – Так их интересует не только оружие, – пробормотала она, – запасы зерна тоже. – Ацтеки, конечно, понимали, что осада Кэпитол-сити будет долгой, и старались заранее через своих шпионов облегчить себе задачу.
– Пытаются уморить нас голодом, – кивнул стражник.
– Вот что, – Дихана подняла глаза от карты, – возьми столько стражников, сколько сможешь, и сообщи воинам-мангустам, что отныне их задача – полностью изолировать Толтектаун. Каждого толтека за его пределами следует задерживать и возвращать, а при повторной попытке выбраться оттуда отправлять в тюрьму.
– Это вызовет бунт.
– Хайдан послал людей разбирать рельсы и взрывать мосты между Хатфордом и Кэпитол-сити, но как только ацтеки доберутся до железной дороги, долго ждать их не придется. В этих обстоятельствах шпионы из Толтектауна могут причинить много неприятностей. Мы не может такого допустить. – Дихана давно уже отдала приказание делать запасы, установить броню на рыбачьи лодки и вооружить рыбаков, чтобы они могли продолжать снабжать город рыбой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Значит, время поинтересоваться тем, что находится под причалом.
Глава 32
Запах рыбного супа и свежего хлеба витал в воздухе. В небе над рынком висело солнце, раскаленные лучи которого еле пробивались сквозь густую дымку. Торговец наполнил плошку рыбной похлебкой из железного горшка, подвешенного над костерком. Джон, не зная цен, отдал за нее слишком много монет. Взяв у торговца деревянную плошку, он отошел к стене и начал есть.
Соленая жесткая рыба, водянистый бульон…
Запах словно ударил Джона.
Дом… Шанта…
Кто-то толкнул Джона, и похлебка выплеснулась ему на пальцы. Джон оглядел рыночную площадь. Сотни лотков и навесов, люди с корзинами и тележками, толкающиеся между ними. Толпа перепуганных горожан скупала любую провизию. Мятые фрукты, несвежее мясо, тощие куры, высохшие овощи – все это продавалось с кособоких деревянных столов. На рынке чувствовалось такое же напряжение, как и на улицах, а то и большее. Ацтеки приближались, и продавцы и покупатели знали это. Женщины с детьми отталкивали старух, чтобы добраться до банок с консервами, а стражники разгоняли устраивавших драки горожан.
Это было невыносимо.
Джон выронил плошку с похлебкой, чувствуя тошноту. Он отвернулся к стене, его вырвало на яркую красную краску.
Еще несколько судорог, и все кончилось. Закрыв глаза, Джон прижался лбом к неровному камню стены. Как ему жить дальше? Все, что служило ему опорой, исчезло. Ни воспоминаний, ничего… Что собой представляет человек без памяти?
Новорожденного.
Когда его вынесло на берег в Брангстане, таким младенцем он и был. В отчаянной борьбе за обретение собственной личности он стал моряком, рыбаком, путешественником, отправился в Кэпитол-сити в поисках себя.
Никто не мог даже представить себе, что это значит: быть ничем. Джон постоянно страдал от сомнений в себе и от страха.
Страх вызывала мысль о том, что он забудет и все, что с ним происходило теперь.
Еще Джон боялся какого-нибудь события, из-за которого он снова лишится всех, кого успел узнать. Где-то в глубине души он был уверен: такое может случиться в любой момент. Он мог снова все потерять.
До женитьбы у Джона бывали темные моменты, когда, не в силах рассеять тьму, скрывавшую его прошлое, он не знал, как ему жить дальше.
И вот они настали для Джона снова.
Бегство было действием, и действие позволяло ему не слишком задумываться. Теперь же у него было время на то, чтобы думать. Это заставляло Джона чувствовать себя так, словно его раздирают на части.
Джон ударился головой о стену. Боль и сотрясение принесли облегчение. Как мог он решить, что ему делать дальше, если он вообще не видел перед собой дороги?
Если, как утверждал Оакситль, Шанта и Джером мертвы… что ему тогда с собой делать?
Исчезнуть? Начать заново было бы выше его сил. Нет.
Не тают ли уже и его новые воспоминания? Джон ощутил панику. Нет! Он помнил Хайдана. Он помнил свою первую встречу с Шантой. Помнил рождение Джерома. Помнил все с того момента, когда его вынесло на берег.
Этого у него не отнять.
Однако семьи у него больше не было – остались только воспоминания. А доверять воспоминаниям он не мог… Джон рукавом вытер слезы и бил кулаком по стене, пока не выступила кровь.
Действие. Действие. Ему нужно поскорее найти себе дело, иначе он не сумеет удержаться на поверхности. Никто вокруг не удостоил его и взглядом. На рынке чувствовалось что-то, чего раньше Джон не замечал: каждый человек существовал как бы в собственном пространстве и не интересовался окружающими. Это касалось не только его, думал Джон, распадалось все вокруг.
Он сделал глубокий вдох и повернулся. Пора найти какую-нибудь еду, которая не напоминала бы ему о доме, и отнести ее Оакситлю.
Глава 33
Четверо чумазых детей и их дядя, тощий старик в лохмотьях, стояли перед Диханой в ее кабинете.
– Они согнали всех на городскую площадь… – Голос старика дрогнул, и он обнял за плечи маленькую девочку. – Начали с краев, выдергивали людей и тащили на камень, а потом…
– Первой взяли маму. Потом папу. – Широко раскрытые глаза девочки ничего не выражали. Она не моргая смотрела на Дихану. – Вырвали у них сердца. – Эти дети видели такое, от одной мысли о чем у Диханы переворачивалось сердце. Что бы она ни решила насчет этих детей, ее бояться девчушка не будет…
Дверь отворилась, и вошел стражник.
– Бумаги от генерала Хайдана. – Он положил запечатанный пакет на стол Диханы.
Дихана отвлеклась на это неожиданное сообщение.
– Список случаев саботажа? – Она ожидала доклада о том, где такие диверсии происходили, и о причиненном ущербе.
– И кое-что еще.
Дихана снова взглянула на маленькую девочку, которая по-прежнему не сводила с нее глаз.
– Как вам удалось скрыться? – спросила она.
– Нам и не удалось. – Старший мальчик поежился. – Они послали нас вперед.
Дихана повернулась к стражнику, который привел к ней детей.
– У нас мало места, и приходится тесниться, но этот человек добудет вам еды и найдет пристанище.
Старик и дети, шаркая ногами, вышли. Стражник, доставивший пакет, подождал, пока за ними закроется дверь.
– Они из Деревни Пивоваров?
– Да, последние из выживших.
– Говорят, что там ацтеки принесли в жертву половину жителей.
– Да. – Дихана знаком велела ему замолчать. Было достаточно мучительно слышать о чудовищном кровопролитии от непосредственных свидетелей; теперь она только и могла думать о том, что все люди в Кэпитол-сити могут быть убиты у нее на глазах. Дихана вскрыла пакет, отложила письма в сторону и взялась за карту города, на которой были отмечены места диверсий. – Так их интересует не только оружие, – пробормотала она, – запасы зерна тоже. – Ацтеки, конечно, понимали, что осада Кэпитол-сити будет долгой, и старались заранее через своих шпионов облегчить себе задачу.
– Пытаются уморить нас голодом, – кивнул стражник.
– Вот что, – Дихана подняла глаза от карты, – возьми столько стражников, сколько сможешь, и сообщи воинам-мангустам, что отныне их задача – полностью изолировать Толтектаун. Каждого толтека за его пределами следует задерживать и возвращать, а при повторной попытке выбраться оттуда отправлять в тюрьму.
– Это вызовет бунт.
– Хайдан послал людей разбирать рельсы и взрывать мосты между Хатфордом и Кэпитол-сити, но как только ацтеки доберутся до железной дороги, долго ждать их не придется. В этих обстоятельствах шпионы из Толтектауна могут причинить много неприятностей. Мы не может такого допустить. – Дихана давно уже отдала приказание делать запасы, установить броню на рыбачьи лодки и вооружить рыбаков, чтобы они могли продолжать снабжать город рыбой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98