Он решился позвонить ей, думая, что я в ванной, а я тихонько спустился вниз и подслушивал. К моему удивлению, она согласилась встретиться с нами в четверг, назавтра после званого обеда. Не забыть серьезно поговорить с нею и потребовать объяснений.
Я взял такси – не бросать же на улице новенький мотоцикл – и поехал кататься по Брикстону, приглядывая для себя новый дом. Я прикинул, что суммы, полученной от продажи нашей нынешней квартиры (астрономически взлетевшей в цене с тех пор, как мы в ней поселились), плюс небольшая доплата вполне хватит на миленький пятикомнатный викторианский особнячок с гаражом, и останется еще тысяч сто свободных денег. Пустить парочку жильцов – и полный порядок.
Адриан, мой бывший начальник, пока не звонил, из чего я сделал вывод, что уволен, и ничуть не расстроился. А если не уволен, тоже хорошо. Ходить на работу я все равно не собирался. Тем не менее я набрал его номер и оставил на автоответчике пару сообщений от некоего лица, располагающего неопровержимыми доказательствами разгула коррупции в столичной полиции, для вящей убедительности сообщив имя остроумного и цивилизованного полисмена и место его работы. На шефа это произведет впечатление.
До субботы время ползло еле-еле. С Джерардом мы поговорили всего раз: он спросил меня, когда суд, и выразил надежду, что тюремная кормежка придется мне по вкусу. Я успокоил его, что отделаюсь штрафом, особенно если объясню суду, какого гнусного ублюдка я случайно ударил.
Кроме того, я наконец написал прощальное письмо Эмили, моей далекой полярной подруге, – письмо достаточно правдивое, чтобы разозлить ее всерьез и чтобы она не вламывалась ко мне со скандалом, когда вернется из экспедиции. Я вскользь упомянул о самоубийстве Фарли, об Элис, но в подробности не вдавался, поскольку сам в то время еще не до конца понимал, что к чему.
В пятницу я забрал «Ягуар» и решил для пробы скатать в Брайтон, блаженно вдыхая запах кожи и хороших сигарет. Из города я выехал часа через два, в Брайтоне прикупил и сразу же установил автомобильную стереосистему, чтобы слушать музыку вместе с Элис. Я мчался обратно в Лондон по шоссе А23, слушал какую-то давно вышедшую из моды дребедень и был совершенно счастлив. Раз или два вспомнил о Поле. Бремя моей вины со вторника существенно полегчало, поскольку я сообразил, что наша единственная общая знакомая – Лидия, а она точно не проболтается Джерарду. Сама Пола Джерарду тоже звонить не станет: она его ненавидит. Жизнь была хороша, и даже въезд на гигантскую автостоянку, именуемую Лондонской системой дорожного движения, не омрачил моего радужного настроя.
Теперь я лихорадочно ждал новой встречи с Элис. Естественно, меня интересовала информация о ночи, проведенной в обществе Джерарда, но я знал, что действовать лучше не нахрапом, а лаской.
Утром в субботу я оставил длинное, элегантное, безгранично прекрасное выражение моей сексуальности у дома Элис, оставил на заднем сиденье пса (вместе с купленной в «Хэрродсе» пижонской клетчатой подстилкой) – разумеется, с приоткрытым окном и не на солнцепеке, – и взбежал по ступенькам к ее двери. Взбежал, пожалуй, несколько сильно сказано: после вчерашнего вечера меня слегка шатало, что ограничивало мою способность передвигаться быстро. На первую ступеньку я, наверно, еще взбежал, но следующие четыре преодолел с куда большим трудом, и дотянуться до звонка у меня еле хватило сил. Накануне я встречался с Лидией и двумя ее подружками по работе. Жених-дизайнер Эрик не явился, оправдавшись тем, что завтра у него крикет, ответственный матч, и придется рано вставать. Между тем даже профессиональные английские игроки в крикет не позволяют самым важным матчам расстраивать им предыдущий вечер.
Попрощавшись с Лидией, я один вернулся домой. Джерарда не было. Он не ночевал дома уже дня два, пытаясь убедить меня, что проводит время у Элис, но я набрал номер его сестры, и к телефону подошел он сам. Я, разумеется, ничего не сказал и сразу же повесил трубку, но он понял, что это я. А даже если не понял, вряд ли потом удержался от соблазна включить определитель и узнать, кому я звонил в его отсутствие.
К моменту возвращения домой я набрался порядочно, хотя и не до бессознательного состояния. Мне взбрело в голову звякнуть Поле, поскольку семь бед – один ответ. Говоря «взбрело в голову», я имею в виду, что действительно позвонил ей, но ее не оказалось дома. Поэтому, проснувшись поутру, я испытал безмерное облегчение, если не гордость, оттого, что все-таки не завалился к ней в гости.
Пиво, как считают некоторые, – повод сделать то, что вам все равно сделать хотелось. Пожалуй, это верно, смотря только чего хотеть. Залезть в кровать к Поле я хотел, но не хотел потом проснуться рядом с нею. Я хотел ощущений без последствий, хотел и съесть пирожок, и сохранить его. Да и необязательно к Поле, к кому угодно, просто она бы точно не отказала. Пьяный я был бесшабашен, лих и мог напроситься в гости к Поле из чистой глупости, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Протрезвев, я присмирел и искренне радовался, даже ставил себе в заслугу, что не поехал к ней. Я выдержал суровое испытание и остался верен Элис. Мог ведь позвонить ей еще раз, в половине второго ночи, обсмотревшись комедий по видео, но не позвонил, хотя и думал об этом.
Вы можете спросить, почему вместо Полы я не позвонил Элис. Вероятно, боялся потерять ее, тогда как реакция Полы меня ничуть не волновала. Звонить среди ночи Элис, девушке моей мечты, в эфемерной надежде на то, что спросонья ее не рассердит мой пьяный голос и она согласится пустить меня к себе, было просто немыслимо. Звонить Поле, будучи пьяным в стельку, и опять требовать женской ласки, не выходило за рамки приличий и казалось мне вполне допустимым. Пока я был пьян. На трезвую голову я содрогнулся при одной мысли.
Есть, правда, одна странность. Зачастую, особенно после двух-трех кружек пива, дело иметь лучше с той, которая тебе безразлична, даже несимпатична, чем с девушкой своей мечты. Разумеется, я говорю от имени мужчин. Какого мнения придерживаются женщины, понятия не имею.
Что может сравниться с сонными утренними объятиями, с близостью и теплом любимого человека? Например, утопить презрение к себе в спиртном, нажраться какой-нибудь «дури» и трахнуть девку, у которой задница выглядит огромной, даже если смотреть на нее в телескоп не с того конца… Когда чистишь уши ватной палочкой или шариковой ручкой, ощущения тоже разные, но во всем есть своя прелесть.
Размышляя об этом, я ждал, пока Элис подойдет к домофону. Странное дело необдуманные поступки, оставшиеся безнаказанными: с одной стороны, клянешься себе никогда больше их не повторять, а с другой – так и подмывает попробовать еще раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Я взял такси – не бросать же на улице новенький мотоцикл – и поехал кататься по Брикстону, приглядывая для себя новый дом. Я прикинул, что суммы, полученной от продажи нашей нынешней квартиры (астрономически взлетевшей в цене с тех пор, как мы в ней поселились), плюс небольшая доплата вполне хватит на миленький пятикомнатный викторианский особнячок с гаражом, и останется еще тысяч сто свободных денег. Пустить парочку жильцов – и полный порядок.
Адриан, мой бывший начальник, пока не звонил, из чего я сделал вывод, что уволен, и ничуть не расстроился. А если не уволен, тоже хорошо. Ходить на работу я все равно не собирался. Тем не менее я набрал его номер и оставил на автоответчике пару сообщений от некоего лица, располагающего неопровержимыми доказательствами разгула коррупции в столичной полиции, для вящей убедительности сообщив имя остроумного и цивилизованного полисмена и место его работы. На шефа это произведет впечатление.
До субботы время ползло еле-еле. С Джерардом мы поговорили всего раз: он спросил меня, когда суд, и выразил надежду, что тюремная кормежка придется мне по вкусу. Я успокоил его, что отделаюсь штрафом, особенно если объясню суду, какого гнусного ублюдка я случайно ударил.
Кроме того, я наконец написал прощальное письмо Эмили, моей далекой полярной подруге, – письмо достаточно правдивое, чтобы разозлить ее всерьез и чтобы она не вламывалась ко мне со скандалом, когда вернется из экспедиции. Я вскользь упомянул о самоубийстве Фарли, об Элис, но в подробности не вдавался, поскольку сам в то время еще не до конца понимал, что к чему.
В пятницу я забрал «Ягуар» и решил для пробы скатать в Брайтон, блаженно вдыхая запах кожи и хороших сигарет. Из города я выехал часа через два, в Брайтоне прикупил и сразу же установил автомобильную стереосистему, чтобы слушать музыку вместе с Элис. Я мчался обратно в Лондон по шоссе А23, слушал какую-то давно вышедшую из моды дребедень и был совершенно счастлив. Раз или два вспомнил о Поле. Бремя моей вины со вторника существенно полегчало, поскольку я сообразил, что наша единственная общая знакомая – Лидия, а она точно не проболтается Джерарду. Сама Пола Джерарду тоже звонить не станет: она его ненавидит. Жизнь была хороша, и даже въезд на гигантскую автостоянку, именуемую Лондонской системой дорожного движения, не омрачил моего радужного настроя.
Теперь я лихорадочно ждал новой встречи с Элис. Естественно, меня интересовала информация о ночи, проведенной в обществе Джерарда, но я знал, что действовать лучше не нахрапом, а лаской.
Утром в субботу я оставил длинное, элегантное, безгранично прекрасное выражение моей сексуальности у дома Элис, оставил на заднем сиденье пса (вместе с купленной в «Хэрродсе» пижонской клетчатой подстилкой) – разумеется, с приоткрытым окном и не на солнцепеке, – и взбежал по ступенькам к ее двери. Взбежал, пожалуй, несколько сильно сказано: после вчерашнего вечера меня слегка шатало, что ограничивало мою способность передвигаться быстро. На первую ступеньку я, наверно, еще взбежал, но следующие четыре преодолел с куда большим трудом, и дотянуться до звонка у меня еле хватило сил. Накануне я встречался с Лидией и двумя ее подружками по работе. Жених-дизайнер Эрик не явился, оправдавшись тем, что завтра у него крикет, ответственный матч, и придется рано вставать. Между тем даже профессиональные английские игроки в крикет не позволяют самым важным матчам расстраивать им предыдущий вечер.
Попрощавшись с Лидией, я один вернулся домой. Джерарда не было. Он не ночевал дома уже дня два, пытаясь убедить меня, что проводит время у Элис, но я набрал номер его сестры, и к телефону подошел он сам. Я, разумеется, ничего не сказал и сразу же повесил трубку, но он понял, что это я. А даже если не понял, вряд ли потом удержался от соблазна включить определитель и узнать, кому я звонил в его отсутствие.
К моменту возвращения домой я набрался порядочно, хотя и не до бессознательного состояния. Мне взбрело в голову звякнуть Поле, поскольку семь бед – один ответ. Говоря «взбрело в голову», я имею в виду, что действительно позвонил ей, но ее не оказалось дома. Поэтому, проснувшись поутру, я испытал безмерное облегчение, если не гордость, оттого, что все-таки не завалился к ней в гости.
Пиво, как считают некоторые, – повод сделать то, что вам все равно сделать хотелось. Пожалуй, это верно, смотря только чего хотеть. Залезть в кровать к Поле я хотел, но не хотел потом проснуться рядом с нею. Я хотел ощущений без последствий, хотел и съесть пирожок, и сохранить его. Да и необязательно к Поле, к кому угодно, просто она бы точно не отказала. Пьяный я был бесшабашен, лих и мог напроситься в гости к Поле из чистой глупости, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Протрезвев, я присмирел и искренне радовался, даже ставил себе в заслугу, что не поехал к ней. Я выдержал суровое испытание и остался верен Элис. Мог ведь позвонить ей еще раз, в половине второго ночи, обсмотревшись комедий по видео, но не позвонил, хотя и думал об этом.
Вы можете спросить, почему вместо Полы я не позвонил Элис. Вероятно, боялся потерять ее, тогда как реакция Полы меня ничуть не волновала. Звонить среди ночи Элис, девушке моей мечты, в эфемерной надежде на то, что спросонья ее не рассердит мой пьяный голос и она согласится пустить меня к себе, было просто немыслимо. Звонить Поле, будучи пьяным в стельку, и опять требовать женской ласки, не выходило за рамки приличий и казалось мне вполне допустимым. Пока я был пьян. На трезвую голову я содрогнулся при одной мысли.
Есть, правда, одна странность. Зачастую, особенно после двух-трех кружек пива, дело иметь лучше с той, которая тебе безразлична, даже несимпатична, чем с девушкой своей мечты. Разумеется, я говорю от имени мужчин. Какого мнения придерживаются женщины, понятия не имею.
Что может сравниться с сонными утренними объятиями, с близостью и теплом любимого человека? Например, утопить презрение к себе в спиртном, нажраться какой-нибудь «дури» и трахнуть девку, у которой задница выглядит огромной, даже если смотреть на нее в телескоп не с того конца… Когда чистишь уши ватной палочкой или шариковой ручкой, ощущения тоже разные, но во всем есть своя прелесть.
Размышляя об этом, я ждал, пока Элис подойдет к домофону. Странное дело необдуманные поступки, оставшиеся безнаказанными: с одной стороны, клянешься себе никогда больше их не повторять, а с другой – так и подмывает попробовать еще раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113