С другой стороны, констебль, могу ли я напомнить вам, что профессор Нильсон — один из самых выдающихся ученых в своей области, которыми располагает… располагала Земля. Он заслуживает уважения.
— Только не за свое поведение, — сказал Реймон. — И не за запах.
— Будьте вежливы, констебль, или я сама выдвину против вас обвинение.
— Линдгрен сделала вдох. — Похоже, вы не делаете скидки на человеческие слабости. Мы затеряны в пространстве и времени; мир, который мы знали, уже сто тысяч лет, как в могиле; мы мчимся почти вслепую в ту область галактики, где звезды расположены плотнее всего; мы можем в любую минуту столкнуться с чем-нибудь, что нас уничтожит; в лучшем случае нас ждут годы в тесной и скудной обстановке. Неужели вы ждете, что это никак не скажется на людях?
— Конечно жду, что скажется, мадам, — сказал Реймон. — Я жду, что они не будут вести себя так, чтобы еще больше усугублять положение.
— В этом есть доля истины, — уступила Линдгрен.
Нильсон скорчился и надулся.
— Я пытался избавить их от разочарования в конце этого полета, пробормотал он.
— Вы абсолютно уверены, что не потворствовали своему эго? — вздохнула Линдгрен. — Неважно. Ваша позиция обоснована.
— Нет, это не так! — возразил Реймон. — Он получил один процент, принимая в расчет все звезды. Но очевидно, что мы не будем отвлекаться на красные карлики — которых большинство — или голубые гиганты, или что-либо другое за пределами достаточно узкого спектрального класса. Что сильно ограничивает радиус поиска.
— Примем фактор ограничения, равный десяти, — сказал Нильсон. — Я не очень-то в это верю, но давайте примем, что у нас есть десятипроцентная вероятность найти Nova Terra у любой из звезд класса Солнца, к которой мы приблизимся. Для этого все равно требуется проверить пять звезд, чтобы получить наши равные шансы. Десять лет? Больше — похоже на двадцать, если принять все во внимание. Самые молодые из нас уже будут не молоды. Выход столь многих из репродуктивного возраста означает соответствующую потерю наследственности; а наш генетический набор и так минимален для основания колонии. Если мы подождем несколько декад, прежде чем обзаводиться детьми, их просто не будет недостаточно. Лишь немногие вырастут настолько, что смогут сами о себе позаботиться к тому моменту, когда их родители станут беспомощными. И в любом случае человечество вымрет за три-четыре поколения. Видите ли, я кое-что знаю о дрейфе генов.
Он приобрел самодовольный вид.
— Я не хотел никого огорчать, — сказал он. — Моим стремлением было помочь, продемонстрировав, что ваша концепция пионеров, концепция поселения человечества в новой галактике… что это на самом деле инфантильная фантазия, каковой она и является.
— У вас есть альтернатива? — настойчиво спросила Линдгрен.
У Нильсона начался нервный тик.
— Ничего кроме реализма, — сказал он. — Принять факт, что мы никогда не покинем этот корабль. Приспособить наше поведение к этому факту.
— Именно по этой причине вы увиливаете от исполнения своих обязанностей? — потребовал ответа Реймон.
— Мне не нравится ваша терминология, сэр, но действительно нет никакого смысла строить приборы для полета на большие расстояния. Куда бы мы ни попали, для нас не будет никакой разницы. Я не могу даже отнестись с энтузиазмом к предложениям Федорова и Перейры касательно системы жизнеобеспечения.
— Вы понимаете, я полагаю, — сказал Реймон, — что для половины людей на корабле логическим выходом, как только они решат, что вы правы, будет самоубийство.
— Возможно, — пожал плечами Нильсон.
— Неужели вы сами настолько ненавидите жизнь? — спросила Линдгрен.
Нильсон приподнялся и снова упал на стул. Он сглотнул. Реймон удивил обоих своих слушателей, поменяв манеру поведения на более мягкую:
— Я притащил вас сюда не только для того, чтобы вы прекратили мрачные бредни. Я бы хотел узнать, почему вы не размышляете над тем, как улучшить наши шансы?
— Как это можно сделать?
— Именно это я и хотел бы от вас услышать. Вы — эксперт по наблюдениям. Насколько я помню, дома вы руководили программами, в ходе которых было найдено около пятидесяти планетных систем. Вы идентифицировали отдельные планеты и классифицировали их на расстоянии в несколько световых лет. Почему вы не можете сделать то же самое для нас?
Нильсон взвился.
— Смешно! Я вижу, что мне придется пояснять тему в терминах детского садика. Вы потерпите, первый помощник? Слушайте внимательно, констебль.
Допустим, что расположенный в космосе прибор очень больших размеров может различить объект размером с Юпитер на расстоянии нескольких парсеков. Это при условии, что объект получает хорошее освещение, но при этом не теряется в сиянии своего солнца. Допустим, что посредством математического анализа данных о возмущениях, собранных на протяжении лет, можно вывести некоторую гипотезу о сопутствующих планетах, которые чересчур малы, чтобы попасть на снимок. Двусмысленности в уравнениях могут быть в некоторой степени разрешены тщательным интерферометрическим изучением явлений вроде вспышек на солнце; планеты оказывают незначительное влияние на эти циклы. Но, — его палец уперся Реймону в грудь, — вы не понимаете, насколько не надежны такие результаты.
Журналисты всегда готовы с восторгом раструбить, что обнаружена еще одна планета класса Земли. Однако всегда оставалось фактом, что это всего лишь одна из возможных интерпретаций данных. Только одно среди многочисленных возможных распределений размера и орбиты. Подверженных огромной вероятностной ошибке. И это, не забывайте, имея в распоряжении самые большие, самые лучшие приборы, которые только могут быть созданы. Приборы, которых у нас здесь нет, и нет места для них, если бы мы каким-то образом сумели их сделать.
Нет, даже дома единственным способом получить подробную информацию о планетах вне Солнечной системы было, возможно, послать зонд, а затем пилотируемую экспедицию. В нашем случае единственный способ — это затормозиться для близкого изучения. А потом, я убежден, продолжать путь.
Потому что вы должны сознавать, что планета, которая кажется в других отношениях идеальной, может оказаться стерильной или иметь биохимию, которая окажется для нас бесполезной или смертельной.
Я рекомендую вам, констебль, почерпнуть некоторые научные сведения и немного научиться логике. Это вернет вас к реальности. Так что? — закончил Нильсон триумфальным карканьем.
— Профессор… — попыталась Линдгрен.
Реймон сухо улыбнулся.
— Не волнуйтесь, мадам, — сказал он. — До драки не дойдет. Его слова меня не унижают.
Он смерил астронома взглядом.
— Можете мне не верить, — продолжал он, — но мне известно все то, что вы только что изложили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Только не за свое поведение, — сказал Реймон. — И не за запах.
— Будьте вежливы, констебль, или я сама выдвину против вас обвинение.
— Линдгрен сделала вдох. — Похоже, вы не делаете скидки на человеческие слабости. Мы затеряны в пространстве и времени; мир, который мы знали, уже сто тысяч лет, как в могиле; мы мчимся почти вслепую в ту область галактики, где звезды расположены плотнее всего; мы можем в любую минуту столкнуться с чем-нибудь, что нас уничтожит; в лучшем случае нас ждут годы в тесной и скудной обстановке. Неужели вы ждете, что это никак не скажется на людях?
— Конечно жду, что скажется, мадам, — сказал Реймон. — Я жду, что они не будут вести себя так, чтобы еще больше усугублять положение.
— В этом есть доля истины, — уступила Линдгрен.
Нильсон скорчился и надулся.
— Я пытался избавить их от разочарования в конце этого полета, пробормотал он.
— Вы абсолютно уверены, что не потворствовали своему эго? — вздохнула Линдгрен. — Неважно. Ваша позиция обоснована.
— Нет, это не так! — возразил Реймон. — Он получил один процент, принимая в расчет все звезды. Но очевидно, что мы не будем отвлекаться на красные карлики — которых большинство — или голубые гиганты, или что-либо другое за пределами достаточно узкого спектрального класса. Что сильно ограничивает радиус поиска.
— Примем фактор ограничения, равный десяти, — сказал Нильсон. — Я не очень-то в это верю, но давайте примем, что у нас есть десятипроцентная вероятность найти Nova Terra у любой из звезд класса Солнца, к которой мы приблизимся. Для этого все равно требуется проверить пять звезд, чтобы получить наши равные шансы. Десять лет? Больше — похоже на двадцать, если принять все во внимание. Самые молодые из нас уже будут не молоды. Выход столь многих из репродуктивного возраста означает соответствующую потерю наследственности; а наш генетический набор и так минимален для основания колонии. Если мы подождем несколько декад, прежде чем обзаводиться детьми, их просто не будет недостаточно. Лишь немногие вырастут настолько, что смогут сами о себе позаботиться к тому моменту, когда их родители станут беспомощными. И в любом случае человечество вымрет за три-четыре поколения. Видите ли, я кое-что знаю о дрейфе генов.
Он приобрел самодовольный вид.
— Я не хотел никого огорчать, — сказал он. — Моим стремлением было помочь, продемонстрировав, что ваша концепция пионеров, концепция поселения человечества в новой галактике… что это на самом деле инфантильная фантазия, каковой она и является.
— У вас есть альтернатива? — настойчиво спросила Линдгрен.
У Нильсона начался нервный тик.
— Ничего кроме реализма, — сказал он. — Принять факт, что мы никогда не покинем этот корабль. Приспособить наше поведение к этому факту.
— Именно по этой причине вы увиливаете от исполнения своих обязанностей? — потребовал ответа Реймон.
— Мне не нравится ваша терминология, сэр, но действительно нет никакого смысла строить приборы для полета на большие расстояния. Куда бы мы ни попали, для нас не будет никакой разницы. Я не могу даже отнестись с энтузиазмом к предложениям Федорова и Перейры касательно системы жизнеобеспечения.
— Вы понимаете, я полагаю, — сказал Реймон, — что для половины людей на корабле логическим выходом, как только они решат, что вы правы, будет самоубийство.
— Возможно, — пожал плечами Нильсон.
— Неужели вы сами настолько ненавидите жизнь? — спросила Линдгрен.
Нильсон приподнялся и снова упал на стул. Он сглотнул. Реймон удивил обоих своих слушателей, поменяв манеру поведения на более мягкую:
— Я притащил вас сюда не только для того, чтобы вы прекратили мрачные бредни. Я бы хотел узнать, почему вы не размышляете над тем, как улучшить наши шансы?
— Как это можно сделать?
— Именно это я и хотел бы от вас услышать. Вы — эксперт по наблюдениям. Насколько я помню, дома вы руководили программами, в ходе которых было найдено около пятидесяти планетных систем. Вы идентифицировали отдельные планеты и классифицировали их на расстоянии в несколько световых лет. Почему вы не можете сделать то же самое для нас?
Нильсон взвился.
— Смешно! Я вижу, что мне придется пояснять тему в терминах детского садика. Вы потерпите, первый помощник? Слушайте внимательно, констебль.
Допустим, что расположенный в космосе прибор очень больших размеров может различить объект размером с Юпитер на расстоянии нескольких парсеков. Это при условии, что объект получает хорошее освещение, но при этом не теряется в сиянии своего солнца. Допустим, что посредством математического анализа данных о возмущениях, собранных на протяжении лет, можно вывести некоторую гипотезу о сопутствующих планетах, которые чересчур малы, чтобы попасть на снимок. Двусмысленности в уравнениях могут быть в некоторой степени разрешены тщательным интерферометрическим изучением явлений вроде вспышек на солнце; планеты оказывают незначительное влияние на эти циклы. Но, — его палец уперся Реймону в грудь, — вы не понимаете, насколько не надежны такие результаты.
Журналисты всегда готовы с восторгом раструбить, что обнаружена еще одна планета класса Земли. Однако всегда оставалось фактом, что это всего лишь одна из возможных интерпретаций данных. Только одно среди многочисленных возможных распределений размера и орбиты. Подверженных огромной вероятностной ошибке. И это, не забывайте, имея в распоряжении самые большие, самые лучшие приборы, которые только могут быть созданы. Приборы, которых у нас здесь нет, и нет места для них, если бы мы каким-то образом сумели их сделать.
Нет, даже дома единственным способом получить подробную информацию о планетах вне Солнечной системы было, возможно, послать зонд, а затем пилотируемую экспедицию. В нашем случае единственный способ — это затормозиться для близкого изучения. А потом, я убежден, продолжать путь.
Потому что вы должны сознавать, что планета, которая кажется в других отношениях идеальной, может оказаться стерильной или иметь биохимию, которая окажется для нас бесполезной или смертельной.
Я рекомендую вам, констебль, почерпнуть некоторые научные сведения и немного научиться логике. Это вернет вас к реальности. Так что? — закончил Нильсон триумфальным карканьем.
— Профессор… — попыталась Линдгрен.
Реймон сухо улыбнулся.
— Не волнуйтесь, мадам, — сказал он. — До драки не дойдет. Его слова меня не унижают.
Он смерил астронома взглядом.
— Можете мне не верить, — продолжал он, — но мне известно все то, что вы только что изложили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56