ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Не надо бы этого.
Вслед за ней вошли мужчины. Четверо были из её племени, от юнца до человека зрелых лет: Кириан, Беодан, Олово, Ивен — её мужья, сказала она. Пятый удивил Сидира. Сначала воевода принял его за перебежчика-рагидийца, потом за жителя Тунвы, и только услышав, что его зовут Джоссерек Деррэн, понял, что это киллимарайхиец. Сидир хорошо помнил это имя!
И в россказнях, которые принесла на север горсточка верных ему беженцев, а впоследствии и шпионы, тоже упоминалось про корабли… На миг Сидир почти забыл о Доний.
— Садитесь, — рявкнул он. — С чем пришли? Дония, сев у его правого колена, взглянула снизу вверх с хорошо памятной ему дерзостью и сказала:
— Если сдашься, можешь уводить свою армию восвояси. Он не сразу нашел слова для ответа.
— Дония, подобная наглость недостойна тебя.
— Я говорю правду, Сидир, — серьезно ответила она. Глаза её приобрели оттенок берилла. — Мы, конечно, хотим сохранить жизнь своим людям. Но не желаем зла и вам — теперь, когда вы уйдете с нашей земли. Даже Яир и Лёно сумеют сдержать руку, видя ваш уход. Идите же. Сложите свое огнестрельное оружие, чтобы мы могли быть спокойны, и ступайте с миром. Не надо вам гибнуть на чужбине, чтобы ваши родные оплакивали вас. — Она легонько сжала ногу Сидира и не отняла руки. Это прикосновение жгло его огнем. — Мы были с тобой друзьями, Сидир. Я хочу, чтобы мы на прощание пожелали друг другу добра от чистого сердца.
Он сжал кулаки, собрал всю свою волю, заставил себя рассмеяться.
— У меня нет для вас иного предложения, кроме того, что ты уже слышала: подчинитесь Империи мирно. Но вы не хотите, и я советую вам: уйдите с нашей дороги. Мы служим Трону, а кто вздумает преградить нам путь, мы проложим путь по их трупам.
— Дикое стадо мчится и падает в обрыв оттого, что не умеет думать, спокойно заговорил Ивен, её муж. — Ты полагаешь, что расстреляешь нас всех, затопчешь, изрубишь. Но что, если верх будет наш? Чтобы зарядить пушку, нужно несколько минут. Кавалерия может вдруг оказаться в окружении длинных клинков. Врукопашную, один на один или одна против одного, человек севера всегда одолеет южанина. Его дух не выдерживает нашей атаки… Ты сам это знаешь. Знают и черви речной долины, которые съели так много тел.
— Да, — согласился Сидир. — Но ты не подумал о том, что мы тоже умеем думать. На Лосином Лугу наша конница взяла вашу в кольцо и перебила, пока ваши пешие безумцы бросались под пули пехотного каре. У меня железная, проверенная тактика. Или вы прорветесь и спасетесь бегством, или наша смертельная машина раздавит вас.
«Что я предпочел бы? — кольнуло его. — Я хорошо знаю, что, если мы сегодня полностью уничтожим вас, это достанется нам дорогой ценой. Но если вы уйдете назад в свою степь, мы будем изводить вас ещё десять лет и потеряем на этом не меньше людей».
Дония не убирала руки. Свет из дверного проема золотил волоски на её запястье.
В разговор вступил плечистый киллимарайхиец. Ему не хватало кошачьей невозмутимости, отличавшей его спутников; в нем чувствовалось какое-то ожесточение.
— Подумай, Сидир, — сказал он. — Вы идете отбирать назад Арваннет. Допустим, вы даже прорветесь сквозь нас — можете ли вы себе это позволить?
Бароммец саркастически усмехнулся, облегчив душу.
— Вы же требуете, чтобы мы вам отдали пушки. Что толку будет, если мы пойдем дальше без них?
— У рогавиков, взявших город, не было пушек. И они уже покинули его.
— А Люди Моря?
— Мы пришли не для того, чтобы говорить о политике. Но я готов поговорить с вами… после вашей сдачи.
«Вот возможность узнать, что произошло там на самом деле, какие темные силы способствовали… Нет».
— Если вы переживете этот день, Джоссерек, я повторю вам свой вопрос. — «Стоит мне только пальцем шевельнуть, и стража задержит их для допроса под пыткой».
«Нет. Не в этом случае — с ними Дония».
— Не понимаю, — нетвердо проговорила она. В её голосе звучали слезы. Люди, вместо того чтобы дружить с другими людьми, идут на них войной… Кому это нужно, Сидир? Вашим семьям дома? Разве моя семья когда-нибудь угрожала твоей? Зачем ты здесь?
— Во имя цивилизации, — машинально ответил он. И услышал, как фыркнул Джоссерек. Остальные смотрели недоуменно, как и Дония, хотя и без её внезапной печали.
Сидира невыносимо тянуло погладить её склоненную голову. Но это могли увидеть солдаты. Некоторое время он сидел, удерживая себя, потом сказал:
— Было бы очень жаль, если бы ты приехала напрасно. Но почему ты думаешь, что можешь говорить, решать, распоряжаться за тысячи людей, ни один из которых не признает над собой никакой власти? Можешь ты мне это сказать? — Она всхлипнула и вцепилась в него. — Я так и знал, что нет. Чем же ты им обязана? Почему пришла именно ты? Весной я обещал тебе: пусть Хервар поможет нам — и он не войдет в Империю, пока сам не попросит. Теперь я повторяю свое обещание. — Настало молчание. Снаружи сочился холод. — Что ж, — печально молвил Сидир, — прими от меня хотя бы одно: останься здесь. В моей палатке. Дония, пусть другие… Не ходи в бой. Сохрани себе жизнь. Потом можешь уйти, если захочешь. Но я надеюсь найти тебя здесь, когда вернусь.
Она подняла к нему лицо, и он увидел, что печаль прошла, словно тень облака, и гордость восторжествовала вновь.
— А ты бы остался? — с вызовом спросила она. — Благодарю тебя — нет. И будто радуга просияла в тучах: — Давай простимся с тобой как друзья.
Она махнула мужчинам рукой. Те кивнули, поднялись и вышли из палатки. Она тоже встала, но лишь затем, чтобы опустить дверное полотнище. Оно с легким шорохом упало, и в палатке стало сумрачно. Дония обернулась к Сидиру…
Должно быть, поцелуй был коротким. Сидир не уловил этого. И не понял, сколько времени просидел, глядя им вслед, когда они уже давно исчезли из виду.
Наконец к нему отважился обратиться его денщик, седой бароммский сержант.
— Подать воеводе коня? Скоро начнется бой.
— Да! — встрепенулся Сидир, отметив, что крикнул слишком громко. — Поехали. Холодно чертовски.
Сев в седло, он продолжал бороться с собой. Что он, околдован? Нет, цивилизованные люди не верят в чары и в фей. Каждый мужчина, чтобы стать мужчиной, должен перерасти эту… жеребячью дурь. Нет, не так-то это просто — ведь жеребец никогда не позволит, чтобы какая-нибудь кобыла стала для него ясным солнышком, вокруг которого вертится весь мир… «Дония, прекрасное исчадие ада, как же я-то допустил такое? Пусть бы она лучше погибла сегодня. Пусть её убьют, дьяволова кобылица, разбойничий бог, или пусть убьют меня… все равно кого, лишь бы был какой-то конец.
Но пока он может держать меч, он обязан исполнять свой долг».
Сидир выехал на берег реки. И через минуту, обозревая окрестности, кое-как вернулся к действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59