Именно Лев Давидович Чиковани, по прозвищу Чики, один из серых кардиналов Высокой моды и с ним лучше дружить, а не пихаться, как в трамвае.
— А он меня щупал, — стою на своем, хотя сижу. — И потом, если он такой великий, почему такой весь маленький и с нами в одной очереди?
— Чики прост, как Ленин в кепке, — отвечает Эд. — И поэтому пользуется большим уважением.
— Он меня хватал, говорю…
— Он бабло искал.
— Чего он искал? — возмущаюсь я. — И где?
— В портмоне, — уточняет, — своем. Искал деньги.
— Хватит! — не выдерживает Евгения. — Закрыли тему. Машка, соберись нам на кастинг пора.
Я вздыхаю: хорошее дело таким «костлявым» словом не назовут. Хотя «кастинг» — это всего-навсего просмотр и последующий отбор молоденьких утописток, решившим положить себя на алтарь моды.
У каждой из нас, фантазерок, свой путь. Я хочу пройти его сама. Без всякого там сомнительного содействия. Возможно ли такое в условиях нездоровой конкуренции? Это я к тому, что к столику, за которым расположился хлюпающий чай г-н Чиковани, прибивает двух красоток. Без всяких сомнений, они манекенщицы. В отличие от меня, они знают, с кем имеют дела и любезны до крайности и показа шелковых трусиков. Улыбаются во весь рот, как арлекины, кокетничают, как мальвины, и ещё смеются, творения порока. Лев Давыдович с ними обходителен и корректен, как на приеме в честь независимости африканского государства Берега Слоновой Кости. Все-таки зря на него грешила — у него целый полк, готовых на все гвардии рядовых гарпий, правильно понимающих команду «лечь».
— Маруська, поменяй выражение лица, — слышу голос двоюродной сестры.
— Что?
— Улыбайся, родная, а то такое впечатление, что сейчас вытащишь из-под стола пулемет.
— Точно, — щерюсь, — его здесь не хватает.
— Стрелять надо на кастинге, — глубокомысленно замечает Эдик, глазками.
Я догадываюсь, о чем меня предупреждают. Война — она и в модельном бизнесе война. Она скрыта от глаз нэпманского обывателя.
Она пылает по всем невидимым фронтам Моды, в её глубоких блиндажах вырабатывается стратегия и тактика наступлений, в руинах взятых городов идут ближние бои, а на их окраинах — бои местного значения.
Победитель в этой войне получает все: почет, уважение, материальные блага и право поднять стяг над поверженным врагом.
И что же это получается? Я есть гвардии рядовая Высокой моды, вооруженная лишь своей красотой? Хватит ли этого для проникновения в тыл противника? Подозреваю, маловато будет. И что делать? В подобных случаях, очевидно, нужно положиться на интуицию и удачу. А проще лечь в койку к командующему фронтом, как это, верно, делается чаще всего. Раздвинь ноги и горизонты твоего миропорядка тоже раздвинуться до счастливой до небесной до бескрайности.
Но не будем о суетном и мелком. Надо быть выше таких некрасивых предположений, Маша. Унижая других — унижаешь себя.
— Мария, хватит мечтать, — вновь слышу голос двоюродной сестры. — Ты готова кастинговать?
— Всегда готова делать это самое!
— Тогда вперед!
Мы прощаемся с Эдом, желающего нам удачного прорыва.
Я поднимаюсь из-за столика и снова чувствую чей-то цепляющий, как гвоздь в заборе, взгляд. Неприятный взгляд. Гадкий взгляд. Будто я хожу в бане с бабами, а некто исподтишка подглядывает за мной. Или это мои молодые нервы шалят, которые пора лечить кисловодским сероводородом?
Передернув плечами, гордо удаляюсь прочь. Плевать хотелось на подобные психические атаки. Я забронирована собственным, повторю, мнением о себе, выдающейся будущей модели, и никакая сила не способна переубедить меня в обратном.
Дальнейшие события напоминали очередной дурной сон. Наверное, судьба решила наказать меня за каприз и желание без подготовки влезть в чужую шкуру, коя была сейчас на мне.
Чужая шкура — это стервозная манерная девка с красными, как боевое знамя, кудряшками.
Позже поняла, в чем дело: моя девственная внутренняя суть не была достаточно подготовлена к носке этого взрослого и напряженного образа. Я сама испугалась этого образа, сама не поверила в него…
Хотя поначалу все складывалось как нельзя лучше. Мы с Женей, прогулявшись по Центру моды, без проблем находим офис модельного дома «Парадиз». Как известно, парадиз — это рай. И в нем было современно, было чисто и было светло. Около двадцати молоденьких дев, самых разных, скромно теснились в небольшом зале, похожем на театральный.
Все желающие записывались у очкастой барышни по имени Фая, находящейся в полуобморочном состоянии: она плохо и слышала, и плохо видела. Возможно, это обстоятельство меня и выручило в дальнейшем.
— Как ваша фамилия? — несколько раз переспрашивала Фая. — Девочки, тише-тише. Потерпите, сейчас госпожа Мунтян освободится.
Госпожа Мунтян — кутюрье, которая выставлялась на Недели, вспомнила я. Прекрасно-прекрасно. Ее модели мне понравились. Тип-топ модели. Значит, все будет у нас с ней хорошо, загадываю я.
— Как ваша фамилия? Батова? — записывает меня Фая.
— Платова, — говорит Евгения.
— А ваша?
— Моя? — удивляется двоюродная сестра. — Нет-нет, упаси Боже. Я просто болельщица.
— Ваш номер девятнадцатый, — говорит счетовод от моды и выдает кругло-крупную бирку с данным номером. В прорезе кругляша резинка для удобства ношения на руке. — Одевайте на время показа, — просит.
Номер мне не нравится — я вспоминаю сон, где дефилировала по подиуму с «семеркой». Может, на небесах что-то перепутали: и я оказалась не на том месте и не в тот час?
Конечно, мне был дан высший знак, да я его не приняла, дурочка, решив, что все мои страхи пустая игра воображения. Какая разница, под каким номером взойду на подиум. Никаких сомнений и волнений, Маша, говорю себе, верь в себя, как в Творца, господи-прости-меня!..
Потом нас, будущих моделей, приглашают пройти за кулисы — там находится импровизированная гримуборная: столики, зеркала, стендовые вешалки с невероятным количеством верхней одежды.
Встречает нас маленький плешивый человечек, необыкновенно активный, с волосатыми, как у гориллы, руками. Он хлопает ими и кричит:
— Так, девочки, минутку внимания! Я — Хосе, арт-директор, прошу любить и жаловать, вах! Отвечаю за ваш выход перед Кариной Арменовной, вах! Делайте, что считаете нужным, но через пятнадцать минут — будьте готовы, вах!
— Вах! — смеюсь я.
— Цыц, вах! — шутит Хосе, пытаясь шлепнуть меня по месту, удобному для таких случаев. — Будьте, говорю, готовы!.. И никаких «вах»!
— А что делать? — пищит кто-то.
— Все, вах! — указывает на одежды. — Это в вашем распоряжении. Покажите свой вкус, высокохудожественный, вах! Сейчас все зависит только от вас! Веселее и смелее, красавицы! На меня не обращайте внимания, не стесняйтесь и не бойтесь, вах!
— Вах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— А он меня щупал, — стою на своем, хотя сижу. — И потом, если он такой великий, почему такой весь маленький и с нами в одной очереди?
— Чики прост, как Ленин в кепке, — отвечает Эд. — И поэтому пользуется большим уважением.
— Он меня хватал, говорю…
— Он бабло искал.
— Чего он искал? — возмущаюсь я. — И где?
— В портмоне, — уточняет, — своем. Искал деньги.
— Хватит! — не выдерживает Евгения. — Закрыли тему. Машка, соберись нам на кастинг пора.
Я вздыхаю: хорошее дело таким «костлявым» словом не назовут. Хотя «кастинг» — это всего-навсего просмотр и последующий отбор молоденьких утописток, решившим положить себя на алтарь моды.
У каждой из нас, фантазерок, свой путь. Я хочу пройти его сама. Без всякого там сомнительного содействия. Возможно ли такое в условиях нездоровой конкуренции? Это я к тому, что к столику, за которым расположился хлюпающий чай г-н Чиковани, прибивает двух красоток. Без всяких сомнений, они манекенщицы. В отличие от меня, они знают, с кем имеют дела и любезны до крайности и показа шелковых трусиков. Улыбаются во весь рот, как арлекины, кокетничают, как мальвины, и ещё смеются, творения порока. Лев Давыдович с ними обходителен и корректен, как на приеме в честь независимости африканского государства Берега Слоновой Кости. Все-таки зря на него грешила — у него целый полк, готовых на все гвардии рядовых гарпий, правильно понимающих команду «лечь».
— Маруська, поменяй выражение лица, — слышу голос двоюродной сестры.
— Что?
— Улыбайся, родная, а то такое впечатление, что сейчас вытащишь из-под стола пулемет.
— Точно, — щерюсь, — его здесь не хватает.
— Стрелять надо на кастинге, — глубокомысленно замечает Эдик, глазками.
Я догадываюсь, о чем меня предупреждают. Война — она и в модельном бизнесе война. Она скрыта от глаз нэпманского обывателя.
Она пылает по всем невидимым фронтам Моды, в её глубоких блиндажах вырабатывается стратегия и тактика наступлений, в руинах взятых городов идут ближние бои, а на их окраинах — бои местного значения.
Победитель в этой войне получает все: почет, уважение, материальные блага и право поднять стяг над поверженным врагом.
И что же это получается? Я есть гвардии рядовая Высокой моды, вооруженная лишь своей красотой? Хватит ли этого для проникновения в тыл противника? Подозреваю, маловато будет. И что делать? В подобных случаях, очевидно, нужно положиться на интуицию и удачу. А проще лечь в койку к командующему фронтом, как это, верно, делается чаще всего. Раздвинь ноги и горизонты твоего миропорядка тоже раздвинуться до счастливой до небесной до бескрайности.
Но не будем о суетном и мелком. Надо быть выше таких некрасивых предположений, Маша. Унижая других — унижаешь себя.
— Мария, хватит мечтать, — вновь слышу голос двоюродной сестры. — Ты готова кастинговать?
— Всегда готова делать это самое!
— Тогда вперед!
Мы прощаемся с Эдом, желающего нам удачного прорыва.
Я поднимаюсь из-за столика и снова чувствую чей-то цепляющий, как гвоздь в заборе, взгляд. Неприятный взгляд. Гадкий взгляд. Будто я хожу в бане с бабами, а некто исподтишка подглядывает за мной. Или это мои молодые нервы шалят, которые пора лечить кисловодским сероводородом?
Передернув плечами, гордо удаляюсь прочь. Плевать хотелось на подобные психические атаки. Я забронирована собственным, повторю, мнением о себе, выдающейся будущей модели, и никакая сила не способна переубедить меня в обратном.
Дальнейшие события напоминали очередной дурной сон. Наверное, судьба решила наказать меня за каприз и желание без подготовки влезть в чужую шкуру, коя была сейчас на мне.
Чужая шкура — это стервозная манерная девка с красными, как боевое знамя, кудряшками.
Позже поняла, в чем дело: моя девственная внутренняя суть не была достаточно подготовлена к носке этого взрослого и напряженного образа. Я сама испугалась этого образа, сама не поверила в него…
Хотя поначалу все складывалось как нельзя лучше. Мы с Женей, прогулявшись по Центру моды, без проблем находим офис модельного дома «Парадиз». Как известно, парадиз — это рай. И в нем было современно, было чисто и было светло. Около двадцати молоденьких дев, самых разных, скромно теснились в небольшом зале, похожем на театральный.
Все желающие записывались у очкастой барышни по имени Фая, находящейся в полуобморочном состоянии: она плохо и слышала, и плохо видела. Возможно, это обстоятельство меня и выручило в дальнейшем.
— Как ваша фамилия? — несколько раз переспрашивала Фая. — Девочки, тише-тише. Потерпите, сейчас госпожа Мунтян освободится.
Госпожа Мунтян — кутюрье, которая выставлялась на Недели, вспомнила я. Прекрасно-прекрасно. Ее модели мне понравились. Тип-топ модели. Значит, все будет у нас с ней хорошо, загадываю я.
— Как ваша фамилия? Батова? — записывает меня Фая.
— Платова, — говорит Евгения.
— А ваша?
— Моя? — удивляется двоюродная сестра. — Нет-нет, упаси Боже. Я просто болельщица.
— Ваш номер девятнадцатый, — говорит счетовод от моды и выдает кругло-крупную бирку с данным номером. В прорезе кругляша резинка для удобства ношения на руке. — Одевайте на время показа, — просит.
Номер мне не нравится — я вспоминаю сон, где дефилировала по подиуму с «семеркой». Может, на небесах что-то перепутали: и я оказалась не на том месте и не в тот час?
Конечно, мне был дан высший знак, да я его не приняла, дурочка, решив, что все мои страхи пустая игра воображения. Какая разница, под каким номером взойду на подиум. Никаких сомнений и волнений, Маша, говорю себе, верь в себя, как в Творца, господи-прости-меня!..
Потом нас, будущих моделей, приглашают пройти за кулисы — там находится импровизированная гримуборная: столики, зеркала, стендовые вешалки с невероятным количеством верхней одежды.
Встречает нас маленький плешивый человечек, необыкновенно активный, с волосатыми, как у гориллы, руками. Он хлопает ими и кричит:
— Так, девочки, минутку внимания! Я — Хосе, арт-директор, прошу любить и жаловать, вах! Отвечаю за ваш выход перед Кариной Арменовной, вах! Делайте, что считаете нужным, но через пятнадцать минут — будьте готовы, вах!
— Вах! — смеюсь я.
— Цыц, вах! — шутит Хосе, пытаясь шлепнуть меня по месту, удобному для таких случаев. — Будьте, говорю, готовы!.. И никаких «вах»!
— А что делать? — пищит кто-то.
— Все, вах! — указывает на одежды. — Это в вашем распоряжении. Покажите свой вкус, высокохудожественный, вах! Сейчас все зависит только от вас! Веселее и смелее, красавицы! На меня не обращайте внимания, не стесняйтесь и не бойтесь, вах!
— Вах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84