— Первый решил отыграть сложную игру и выбросил в окно второго. У меня, кстати, были сомнения…
— Ты — молодец, — снисходительно молвила я.
— Ну, ты сама… молодец. Зачем сбежала?
— Вы слишком долго возились с этим Жопиным, — позволила себе резкость. — Надеюсь, не зря мы?..
— Не зря, — и рассказывает, что Картель разрушен до основания: господину Николсону грозит двести восемьдесят девять лет тюремного заключения, а нашему вышеупомянутому гражданину почетная дипломатическая ссылка в страну третьего мира, скажем, Нигерию.
— Какие разные законы, — говорю я. — Бедные нигерийцы, — жалею.
— Почему?
— А «Шурик» невкусный.
— Шутки у тебя, Маша.
— Почему? Из меня тоже хотели похлебку…
— Все-все, успокойся, — прижимает к себе. — Поплачь-поплачь, будет легче.
И я плачу — и плачу так, как, наверное, никогда не буду больше плакать в этой жизни. И эти слезы помогают мне вернуться к самой себе, прежней, светлой и чистой, как бегущая морская волна.
По возвращению в «московский» дом — по телефону поговорила с мамой, а затем сутки спала, и снилось мне только море.
Потом пришло сообщение: госпожа Мунтян приглашает меня в Париж демонстрировать её творческие работы.
Дальнейшее происходило быстро и буднично. Меньше чем за двенадцать часов мне оформили заграничный паспорт и визу. Чувствовала себя прекрасно, вот только не могла переносить запах пережаренного мяса.
В день отъезда Алекс Стахов пообещал отвести в аэропорт Шереметьево-2. Я согласилась — почему бы и нет? Мы посидели на прощание в узком кругу: я, Евгения, Максим Павлова, Олег Павлович и Ольга Васильевна. Пили чай, ели новый торт «наполеон» и шутили. И я даже смеялась дурацким шуткам Максима.
Потом приехал Стахов, и я попрощалась со всеми. Мне пожелали счастливого полета. И мы остались одни, я и мой любимый. Он говорил какие-то глупости и тоже шутил.
Когда наш джип вырвался на скоростную трассу, я поинтересовалась: сколько до отлета самолета?
— Не волнуйся, Маша, — радостно ответил Алекс. — Мы с запасом. Я в этом смысле очень предусмотрительный, мало ли что на дороге…
— Да, мало ли что, — согласилась я.
И когда услышала знакомый напряженный гул самолетов, попросила водителя притормозить внедорожник на обочине.
— Зачем? — удивился.
— Хочу попрощаться, — и указала на поле за небольшим перелеском. Видишь, там стог сена…
— Вижу. И что?
— Пошли туда.
— Маша?
— Я так хочу.
— Ну, родная, с тобой не соскучишься, — выходил из машины. — Опоздаем?
— Постараемся не делать этого, — и принялась спускаться в заросшую травой канаву.
— Минуточку, — помогал, протянув руку. — Никогда не подозревал, что ты такая романтическая… особа…
— Какая есть, милый.
По-моему, охотник на людей, как и все мужчины, не понимал до конца, что от него пытается добиться женщина, в данном случае, молодая девушка.
Мы прошли по теплому перелеску — там пели летние невидимые птицы. Потом вышли на поле, от него исходил природный, дурманящий дух вечной жизни. Солнце пылало в чистом зените, лишь несколько облаков…
Я обняла за талию своего спутника, а он — мою, и так мы шли-шли спотыкающимся шагом, приближаясь к стогу нового сена.
— Маша, понимаешь, что делаешь? — спросил меня, когда наконец понял в чем дело.
— Я хочу быть женщиной, — ответила. — И я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной.
— Ты сумасшедшая?
— Чуть, — улыбнулась. — Я люблю тебя. Но больше себя.
— Маша, — терялся.
— Прекрати, — сказала я. — Прояви мужество и отвагу!
— О, Боги!
— Они не помогут, — и резкой подсечкой завалила любимого в стог сена.
И плывет над нами синь неба. И в ней, как в море, плывем мы. Потому, что небо — это море. И пока есть море — есть я. И я буду счастлива, как счастливо море во время прилива.
Этот великолепный торжественный пафос — ссаживает сухопутная, пыльная, как правда, корова. У неё гнутые рога и трудолюбивое вымя до самой до стерни. Красивыми влажными глазами глядит она на нас, людей, копошащихся в сене. Потом, шумно вздохнув, продолжает свой путь: должно быть, это её стог сена? Прости, бурена, говорю ей, и пойми…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Ты — молодец, — снисходительно молвила я.
— Ну, ты сама… молодец. Зачем сбежала?
— Вы слишком долго возились с этим Жопиным, — позволила себе резкость. — Надеюсь, не зря мы?..
— Не зря, — и рассказывает, что Картель разрушен до основания: господину Николсону грозит двести восемьдесят девять лет тюремного заключения, а нашему вышеупомянутому гражданину почетная дипломатическая ссылка в страну третьего мира, скажем, Нигерию.
— Какие разные законы, — говорю я. — Бедные нигерийцы, — жалею.
— Почему?
— А «Шурик» невкусный.
— Шутки у тебя, Маша.
— Почему? Из меня тоже хотели похлебку…
— Все-все, успокойся, — прижимает к себе. — Поплачь-поплачь, будет легче.
И я плачу — и плачу так, как, наверное, никогда не буду больше плакать в этой жизни. И эти слезы помогают мне вернуться к самой себе, прежней, светлой и чистой, как бегущая морская волна.
По возвращению в «московский» дом — по телефону поговорила с мамой, а затем сутки спала, и снилось мне только море.
Потом пришло сообщение: госпожа Мунтян приглашает меня в Париж демонстрировать её творческие работы.
Дальнейшее происходило быстро и буднично. Меньше чем за двенадцать часов мне оформили заграничный паспорт и визу. Чувствовала себя прекрасно, вот только не могла переносить запах пережаренного мяса.
В день отъезда Алекс Стахов пообещал отвести в аэропорт Шереметьево-2. Я согласилась — почему бы и нет? Мы посидели на прощание в узком кругу: я, Евгения, Максим Павлова, Олег Павлович и Ольга Васильевна. Пили чай, ели новый торт «наполеон» и шутили. И я даже смеялась дурацким шуткам Максима.
Потом приехал Стахов, и я попрощалась со всеми. Мне пожелали счастливого полета. И мы остались одни, я и мой любимый. Он говорил какие-то глупости и тоже шутил.
Когда наш джип вырвался на скоростную трассу, я поинтересовалась: сколько до отлета самолета?
— Не волнуйся, Маша, — радостно ответил Алекс. — Мы с запасом. Я в этом смысле очень предусмотрительный, мало ли что на дороге…
— Да, мало ли что, — согласилась я.
И когда услышала знакомый напряженный гул самолетов, попросила водителя притормозить внедорожник на обочине.
— Зачем? — удивился.
— Хочу попрощаться, — и указала на поле за небольшим перелеском. Видишь, там стог сена…
— Вижу. И что?
— Пошли туда.
— Маша?
— Я так хочу.
— Ну, родная, с тобой не соскучишься, — выходил из машины. — Опоздаем?
— Постараемся не делать этого, — и принялась спускаться в заросшую травой канаву.
— Минуточку, — помогал, протянув руку. — Никогда не подозревал, что ты такая романтическая… особа…
— Какая есть, милый.
По-моему, охотник на людей, как и все мужчины, не понимал до конца, что от него пытается добиться женщина, в данном случае, молодая девушка.
Мы прошли по теплому перелеску — там пели летние невидимые птицы. Потом вышли на поле, от него исходил природный, дурманящий дух вечной жизни. Солнце пылало в чистом зените, лишь несколько облаков…
Я обняла за талию своего спутника, а он — мою, и так мы шли-шли спотыкающимся шагом, приближаясь к стогу нового сена.
— Маша, понимаешь, что делаешь? — спросил меня, когда наконец понял в чем дело.
— Я хочу быть женщиной, — ответила. — И я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной.
— Ты сумасшедшая?
— Чуть, — улыбнулась. — Я люблю тебя. Но больше себя.
— Маша, — терялся.
— Прекрати, — сказала я. — Прояви мужество и отвагу!
— О, Боги!
— Они не помогут, — и резкой подсечкой завалила любимого в стог сена.
И плывет над нами синь неба. И в ней, как в море, плывем мы. Потому, что небо — это море. И пока есть море — есть я. И я буду счастлива, как счастливо море во время прилива.
Этот великолепный торжественный пафос — ссаживает сухопутная, пыльная, как правда, корова. У неё гнутые рога и трудолюбивое вымя до самой до стерни. Красивыми влажными глазами глядит она на нас, людей, копошащихся в сене. Потом, шумно вздохнув, продолжает свой путь: должно быть, это её стог сена? Прости, бурена, говорю ей, и пойми…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84