Кофе хотите?
Я, поблагодарив, отказался, а Патрисия, откинувшись на спинку дивана, провела рукой по волосам.
- Хорошо, так на чем я остановилась? Ах да, я пошла к Чарльзу, открыла своим ключом дверь... Он дал мне ключ давно, несколько лет назад. Я вошла и... О, вы ничего не записываете?
Я улыбнулся:
- У меня прекрасная память.
Патрисия попыталась улыбнуться мне в ответ, но вышло это у неё неважно.
- Могу вам только позавидовать. Когда-то, в Хартфорде, я по окончании школы устроилась в газету, но без записной книжки и шагу не могла ступить. Особенно, когда интервью брала. Потом, правда, догадалась диктофон купить. Ну да ладно... Войдя в квартиру, я прошла в дальнюю спальню, которую Чарльз переделал под кабинет, и... увидела его на полу, возле письменного стола. Пистолет лежал рядом. Крови почти не было. Совсем чуть-чуть, на... виске. Она устало провела рукой по лицу, бледность которого подчеркивала яркую синеву её глаз. - Ну вот, это, наверное, все. Он был уже мертв. Я позвонила в полицию, и они примчались. Очень быстро, буквально через несколько минут.
- Вы узнали пистолет?
- Да, это был пистолет Чарльза. Во всяком случае, он выглядел точь-в-точь, как тот, который Чарльз приобрел в январе или феврале. Он даже показал мне, где его держит - в тумбочке возле кровати. На всякий случай, сказал он, если вдруг кто-то вломится в квартиру, пока я работаю.
- Мне сказали, что в ближайших домах и даже в самом доме Чарльза было несколько краж со взломом.
Патрисия кивнула, изучая свои руки.
- Да, именно поэтому он и решил обзавестись оружием. Но, вы знаете, я много думала об этой истории и пришла к выводу, что, возможно, он и в самом деле задумал покончить с жизнью...
- Так вы уверены, что это все-таки самоубийство?
Патрисия Ройс скрестила на груди руки и расправила плечи. Я вдруг тоже почувствовал необоримое стремление расправить плечи. Еще десять минут в её обществе - и я перениму все её повадки.
- Конечно, уверена! - воскликнула она. - Кто мог желать его смерти?
- А что могло побудить его покончить с собой?
- Я же сказала - я много думала на этот счет. Я очень хорошо знала Чарльза - он был сильно подвержен настроениям. Особенно остро переживал неудачи. Даже когда на горизонте не было ни облачка, он был склонен к хандре. Даже к депрессии. А в последнее время он был заметно удручен.
- Почему?
- По ряду причин, - ответила она, нахмурив хорошенький лобик. Затем на полминуты замолчала, раскачиваясь взад и вперед. Наконец продолжила: Во-первых, рецензии на его книги были не слишком благоприятные. Особенно на последнюю. Вы их читали?
Я помотал головой из стороны в сторону.
- На мой взгляд, его книги прекрасные, - сказала она. - Может, я и не вполне объективна, что вполне объяснимо, но я свято убеждена: его романы про Барнстейбла ничуть не уступают книгам Дариуса Сойера. Несправедливые рецензии здорово попортили Чарльзу кровь, особенно - мерзкая статейка, которую тиснул в "Газетт" этот паршивый Хоббс. И ещё Чарльз переживал из-за того, что в "Монархе" - издательстве - его не ценят по достоинству.
- А вы согласны с такой самооценкой Чарльза?
- Мистер Гудвин, - сказала она, избегая моего взгляда, - вы вновь обращаетесь не по адресу. Вы, должно быть, знаете, что я тоже писательница. Разумеется, не столь известная, как Чарльз, но четыре романа я опубликовала - действие в них происходит в восемнадцатом веке. На рабовладельческом Юге или в Англии. Думаю, что каждый писатель в той или иной степени страдает паранойей. Всем нам кажется, что нас недооценивают или, в крайнем случае, воспринимают как должное. А в случае Чарльза это чувство ещё усиливалось тем, что условия последнего контракта вообще казались ему оскорбительными. А потом наложилось ещё одно обстоятельство...
- Продолжайте, прошу вас, - пришпорил я Патрисию, опасаясь, что она опять погрузится в летаргию.
Патрисия возвела глаза к потолку.
- Вы знаете, что он был помолвлен и собирался жениться?
- Да, что-то слышал, - уклончиво признал я.
- Это правда, - пробормотала она, по-прежнему не сводя глаз с потолка. - Женщина эта - её зовут Дебра Митчелл - весьма привлекательная, а также довольно известная; она работает на телевидении. Так вот, в последние недели Чарльз стал мучиться сомнениями на её счет.
- А почему, не знаете?
Патрисия сомкнула губы. потом кивнула.
- Чарльз не слишком охотно распространялся на эту тему, но я заметила, что он был серьезно обеспокоен ее... желанием прибрать все к рукам. Эта женщина подавляла его. А Чарльз всегда был совершенно независимой личностью; он не выносил ни малейшего принуждения.
- А не подумывал ли он о том, чтобы порвать с ней?
Вновь задумчивый кивок.
- Мне показалось, что да. Я никогда не вторгалась в его личную жизнь наши отношения складывались иначе. Однако за несколько дней до... этого трагичного случая он сказал мне нечто такое, что я впрямь решила: их отношения висят в воздухе.
- Не вспомните, что именно он вам сказал?
- Постраюсь. Я как раз зашла к нему поработать на компьютере. Чарльз уже собирался уходить, но перед самым выходом обронил, что "приговорен к вечному холостячеству". Именно так. Я запомнила, потому что чуть позже он повторил эту фразу.
- А вы не знаете, не расторг ли он помолвку?
- Нет, - ответила она, чуть приподнимаясь и подворачивая под себя ноги. - Он ничего не говорил, а я не спрашивала.
- Мисс Ройс, минуту назад вы сказали, что ваши отношения с мистером Чайлдрессом "складывались иначе". Не могли бы вы уточнить эту фразу? Как бы вы сами охарактеризовали ваши отношения?
- М-мм. Хорошо. Вот что - зовите меня, пожалуйста, Патрисией. Единственный, кто обращается ко мне так формально, это мой банковский кредитор, а я не хочу о нем вспоминать. Я понимаю, как это звучит, но мы с Чарльзом были просто добрые друзья - и все. Знакомы мы с ним уже целую вечность. Господи, даже подумать страшно - ведь уже десять лет прошло с тех пор, как мы впервые встретились на совещании молодых писателей в Вермонте. Мы подружились сразу. У нас с Чарльзом оказались одинаковые литературные вкусы и пристрастия: мы восхищались одними и теми же авторами, и одних и тех же презирали. Уже в Нью-Йорке мы с ним основали нечто вроде товарищества. Помогали друг другу, поддерживали в трудную минуту, читали рукописи, давали советы и так далее. Нам было хорошо вдвоем - мы получали много пользы от общения.
- Но дальше делового общения ваши отношения так и не зашли?
Патрисия едва не улыбнулась.
- Мистер Гудвин, вы когда-нибудь были женаты?
- Во-первых, я отношусь к форме обращения так же, как и вы. Я предпочитаю, чтобы меня называли Арчи, и прошу вас обращаться ко мне именно именно так. А на ваш вопрос отвечу: нет, не довелось. А что?
- Мне кажется, что у вас есть подруга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Я, поблагодарив, отказался, а Патрисия, откинувшись на спинку дивана, провела рукой по волосам.
- Хорошо, так на чем я остановилась? Ах да, я пошла к Чарльзу, открыла своим ключом дверь... Он дал мне ключ давно, несколько лет назад. Я вошла и... О, вы ничего не записываете?
Я улыбнулся:
- У меня прекрасная память.
Патрисия попыталась улыбнуться мне в ответ, но вышло это у неё неважно.
- Могу вам только позавидовать. Когда-то, в Хартфорде, я по окончании школы устроилась в газету, но без записной книжки и шагу не могла ступить. Особенно, когда интервью брала. Потом, правда, догадалась диктофон купить. Ну да ладно... Войдя в квартиру, я прошла в дальнюю спальню, которую Чарльз переделал под кабинет, и... увидела его на полу, возле письменного стола. Пистолет лежал рядом. Крови почти не было. Совсем чуть-чуть, на... виске. Она устало провела рукой по лицу, бледность которого подчеркивала яркую синеву её глаз. - Ну вот, это, наверное, все. Он был уже мертв. Я позвонила в полицию, и они примчались. Очень быстро, буквально через несколько минут.
- Вы узнали пистолет?
- Да, это был пистолет Чарльза. Во всяком случае, он выглядел точь-в-точь, как тот, который Чарльз приобрел в январе или феврале. Он даже показал мне, где его держит - в тумбочке возле кровати. На всякий случай, сказал он, если вдруг кто-то вломится в квартиру, пока я работаю.
- Мне сказали, что в ближайших домах и даже в самом доме Чарльза было несколько краж со взломом.
Патрисия кивнула, изучая свои руки.
- Да, именно поэтому он и решил обзавестись оружием. Но, вы знаете, я много думала об этой истории и пришла к выводу, что, возможно, он и в самом деле задумал покончить с жизнью...
- Так вы уверены, что это все-таки самоубийство?
Патрисия Ройс скрестила на груди руки и расправила плечи. Я вдруг тоже почувствовал необоримое стремление расправить плечи. Еще десять минут в её обществе - и я перениму все её повадки.
- Конечно, уверена! - воскликнула она. - Кто мог желать его смерти?
- А что могло побудить его покончить с собой?
- Я же сказала - я много думала на этот счет. Я очень хорошо знала Чарльза - он был сильно подвержен настроениям. Особенно остро переживал неудачи. Даже когда на горизонте не было ни облачка, он был склонен к хандре. Даже к депрессии. А в последнее время он был заметно удручен.
- Почему?
- По ряду причин, - ответила она, нахмурив хорошенький лобик. Затем на полминуты замолчала, раскачиваясь взад и вперед. Наконец продолжила: Во-первых, рецензии на его книги были не слишком благоприятные. Особенно на последнюю. Вы их читали?
Я помотал головой из стороны в сторону.
- На мой взгляд, его книги прекрасные, - сказала она. - Может, я и не вполне объективна, что вполне объяснимо, но я свято убеждена: его романы про Барнстейбла ничуть не уступают книгам Дариуса Сойера. Несправедливые рецензии здорово попортили Чарльзу кровь, особенно - мерзкая статейка, которую тиснул в "Газетт" этот паршивый Хоббс. И ещё Чарльз переживал из-за того, что в "Монархе" - издательстве - его не ценят по достоинству.
- А вы согласны с такой самооценкой Чарльза?
- Мистер Гудвин, - сказала она, избегая моего взгляда, - вы вновь обращаетесь не по адресу. Вы, должно быть, знаете, что я тоже писательница. Разумеется, не столь известная, как Чарльз, но четыре романа я опубликовала - действие в них происходит в восемнадцатом веке. На рабовладельческом Юге или в Англии. Думаю, что каждый писатель в той или иной степени страдает паранойей. Всем нам кажется, что нас недооценивают или, в крайнем случае, воспринимают как должное. А в случае Чарльза это чувство ещё усиливалось тем, что условия последнего контракта вообще казались ему оскорбительными. А потом наложилось ещё одно обстоятельство...
- Продолжайте, прошу вас, - пришпорил я Патрисию, опасаясь, что она опять погрузится в летаргию.
Патрисия возвела глаза к потолку.
- Вы знаете, что он был помолвлен и собирался жениться?
- Да, что-то слышал, - уклончиво признал я.
- Это правда, - пробормотала она, по-прежнему не сводя глаз с потолка. - Женщина эта - её зовут Дебра Митчелл - весьма привлекательная, а также довольно известная; она работает на телевидении. Так вот, в последние недели Чарльз стал мучиться сомнениями на её счет.
- А почему, не знаете?
Патрисия сомкнула губы. потом кивнула.
- Чарльз не слишком охотно распространялся на эту тему, но я заметила, что он был серьезно обеспокоен ее... желанием прибрать все к рукам. Эта женщина подавляла его. А Чарльз всегда был совершенно независимой личностью; он не выносил ни малейшего принуждения.
- А не подумывал ли он о том, чтобы порвать с ней?
Вновь задумчивый кивок.
- Мне показалось, что да. Я никогда не вторгалась в его личную жизнь наши отношения складывались иначе. Однако за несколько дней до... этого трагичного случая он сказал мне нечто такое, что я впрямь решила: их отношения висят в воздухе.
- Не вспомните, что именно он вам сказал?
- Постраюсь. Я как раз зашла к нему поработать на компьютере. Чарльз уже собирался уходить, но перед самым выходом обронил, что "приговорен к вечному холостячеству". Именно так. Я запомнила, потому что чуть позже он повторил эту фразу.
- А вы не знаете, не расторг ли он помолвку?
- Нет, - ответила она, чуть приподнимаясь и подворачивая под себя ноги. - Он ничего не говорил, а я не спрашивала.
- Мисс Ройс, минуту назад вы сказали, что ваши отношения с мистером Чайлдрессом "складывались иначе". Не могли бы вы уточнить эту фразу? Как бы вы сами охарактеризовали ваши отношения?
- М-мм. Хорошо. Вот что - зовите меня, пожалуйста, Патрисией. Единственный, кто обращается ко мне так формально, это мой банковский кредитор, а я не хочу о нем вспоминать. Я понимаю, как это звучит, но мы с Чарльзом были просто добрые друзья - и все. Знакомы мы с ним уже целую вечность. Господи, даже подумать страшно - ведь уже десять лет прошло с тех пор, как мы впервые встретились на совещании молодых писателей в Вермонте. Мы подружились сразу. У нас с Чарльзом оказались одинаковые литературные вкусы и пристрастия: мы восхищались одними и теми же авторами, и одних и тех же презирали. Уже в Нью-Йорке мы с ним основали нечто вроде товарищества. Помогали друг другу, поддерживали в трудную минуту, читали рукописи, давали советы и так далее. Нам было хорошо вдвоем - мы получали много пользы от общения.
- Но дальше делового общения ваши отношения так и не зашли?
Патрисия едва не улыбнулась.
- Мистер Гудвин, вы когда-нибудь были женаты?
- Во-первых, я отношусь к форме обращения так же, как и вы. Я предпочитаю, чтобы меня называли Арчи, и прошу вас обращаться ко мне именно именно так. А на ваш вопрос отвечу: нет, не довелось. А что?
- Мне кажется, что у вас есть подруга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55