Впрочем, если что-нибудь разнюхаете, буду признателен за информацию.
- У меня должок перед одной нью-йоркской газетой, - сказал я, - но, если не возражаете быть вторыми в очереди...
- Ничуть, - рассмеялся он. - Я прекрасно понимаю, что вам нужно подкармливать друзей. Однако мне бы дьявольски хотелось утереть нос этим жирным задавакам из центральной газеты соседнего округа.
- Прекрасно вас понимаю, - улыбнулся я, пожимая ему руку. - Если и как только случится что-нибудь важное, непременно снабжу вас увесистым валуном для вашей катапульты.
Глава 11
По обеим сторонам от извилистого двухрядного шоссе, по которому я выехал на юго-запад от Мерсера, тянулись мелкие фермерские владения; жилых домов и хозяйственных построек давно не касалась ни кисть маляра, ни рука штукатура или плотника. Словно в назидание городским снобам, которые кричат, что фермеры заелись и почем зря требуют себе всяких льгот - пусть сами приедут и посмотрят своими глазами, на то, что наблюдал я в тот дождливый апрельский день.
Следуя указаниям карты, которую столь любезно начертила мне Барбара Адамсон, я скоро свернул на гравийную дорожку, горделиво именовавшуюся дорогой Бейли, и вскоре, взметнув за собой внушительное облако пыли, подкатил к описанному Барбарой двухэтажному строению, покрытому выцветшей, некогда желтой краской. Перед домом на небольшом дворе, покрытом больше грязью, нежели травой, высился почти засохший дуб, а слева виднелся покосившийся прогнивший сарай. На покоробившемся шесте, который должен был неминуемо свалиться под порывом мало-мальски приличного ветра, торчал почтовый ящик, на котором красной краской было от руки выведено: "МИКЕР".
Остановив машину позади допотопного грузовичка неопределенной масти, я не без опаски вскарабкался по трем шатким ступеням на крыльцо, чуть прикрытое от дождей символическим навесом. Не обнаружив звонка, я постучал в дверь, едва не проломив её костяшками пальцев.
Секунд тридцать спустя дверь приоткрылась и наружу выглянуло белое как полотно лицо с черными как смоль глазами и столь же черными, зачесанными назад волосами.
- Да? - еле слышно прошелестела его обладательница. Я невольно обратил внимание на почти противоестественную бледность её кожи.
- Вы - Мелва Микер? - спросил, стараясь вложить в свой голос всю мыслимую приветливость.
- Нет, это моя мать, - ответила она с придыханием. - А что вы хотели?
- Моя фамилия Гудвин, - представился я. - Я расследую смерть Чарльза Чайлдресса. - Я вынул из кармана закатанное в пластик удостоверение и показал ей. - Я бы хотел побеседовать с миссис Микер.
Бледнолицая женщина, который я бы дал на вид лет тридцать-тридцать пять, нахмурилась, потом развернулась и растворилась в мрачных недрах дома.
- Это насчет Чарльза, - донесся до меня её голос. - Какой-то мужчина. - Ей ответили, но слов я не разобрал. Затем заскрипели половицы, и вскоре передо мной выросло новое лицо.
- Мелва Микер - это я, - представилась женщина. - Седые волосы, обрамлявшие её скуластое лицо, были зачесаны назад, как у дочери, а в остальном лицо выглядело такой же посмертной маской. - Зачем вы хотите меня видеть, сэр?
Да, эти женщины не привыкли ходить вокруг да около.
- Как я уже сказал вашей дочери, я частный сыщик из Нью-Йорка, сказал я. - Зовут меня Арчи Гудвин. - Я вновь предъявил удостоверение. Есть кое-какие подозрения, что вашего племянника убили, и я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Миссис Микер недовольно дернула костлявыми плечами и ворчливо спросила:
- Вы из страховой компании?
- Нет, я служу у Ниро Вулфа, частного сыщика, а его нанял один из бывших друзей вашего племянника.
- Ха! Эта женщина с телевидения, на которой он собирался жениться?
- Нет, но она - я имею в виду Дебру Митчелл - также уверена, что мистер Чайлдресс не покончил самоубийством.
- Почему? - фыркнула мегера, уперев руки в бока.
- И мисс Митчелл и наш клиент считают, что у мистера Чайлдресса не было никаких причин сводить счеты с жизнью. Может быть, вам известна хоть какая-то причина, которая могла бы подтолкнуть его на этот роковой шаг?
- Мистер, как вас... Гудвин, Чарльз уже целую вечность прожил в Нью-Йорке, - холодно заявила она, вытирая сухонькие ручки о фартук, надетый поверх простенького платьица; одеяние это напомнило мне мои детские годы в Чилликотте, штат Огайо. - Он уже не принадлежал нам. Мы его почти больше не видели, если не считать тех дней, что он провел здесь у одра умирающей матери. - Мелва Микер потупила взор и встряхнула головой. - Я не представляю, как он жил, чем занимался и с кем водил дружбу. Не обижайтесь, сэр, но лично я не представляю, как могут приличные люди вообще жить в Нью-Йорке. Меня туда ни за какие коврижки не заманишь.
Я смекнул, что зайти в Микеровскую обитель меня уже не пригласят. - А не было ли здесь людей, которые желали бы его смерти? - ляпнул я, понимая, что мое время истекает.
- Что за дурацкий вопрос! - возмутилась моя собеседница. - Нет, конечно. Я же вам только что сказала, но вы меня не слушали: Чарльз здесь уже целую вечность не жил. Если кто-то и в самом деле его убил, в чем я очень сомневаюсь, то ищите ответ в своем Нью-Йорке, где люди только и делают, что убивают друг друга без всякой причины. А теперь - мне пора работать, - строго закончила она и, отступив на шаг, захлопнула дверь. Вот вам и хваленое индианское гостеприимство.
По пути к машине я обернулся через плечо. Из-за занавесок на первом этаже выглядывало бледное как полотно лицо молодой женщины. Я приветливо улыбнулся, кивнул и - лицо исчезло. Сверившись с картой, я покатил по гравийной дороге. Вторая тетка Чарльза Чайлдресса, как рассказала мне Барбара, тоже была вдовой и жила примерно в миле от Мерсера. Звали её Луиза Уингфилд; как и Мелва Микер, она доводилась сестрой матери Чайлдресса.
Ферма Уингфилдов выглядела куда опрятнее хозяйства Микеров. Двухэтажный особняк из красного и белого кирпича возвышался на пригорке близ дороги, а вдоль всего фасада здания протянулась крытая галерея. На ухоженном зеленом дворе были разбиты клумбы с тюльпанами и ещё какими-то, незнакомыми мне цветами. Хозяйственные постройки щеголяли свежей краской, придавая всей ферме веселый вид.
Я поднялся по ступенькам галереи и был уже футах в восьми от входа, когда дверь распахнулась и на пороге возникла высокая и стройная седовласая женщина в белой мужской рубашке с отложным воротничком, синих джинсах и ковбойских сапогах. Она строго кивнула мне:
- Стойте, мистер Гудвин. - Сказано это было тоном, не допускавшим споров и пререканий. Ее указательный палец обвиняющим жестом нацелился мне в живот. - Мелва позвонила мне и предупредила о вашем приезде. Она объяснила мне, кто вы такой, и какова цель вашего приезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
- У меня должок перед одной нью-йоркской газетой, - сказал я, - но, если не возражаете быть вторыми в очереди...
- Ничуть, - рассмеялся он. - Я прекрасно понимаю, что вам нужно подкармливать друзей. Однако мне бы дьявольски хотелось утереть нос этим жирным задавакам из центральной газеты соседнего округа.
- Прекрасно вас понимаю, - улыбнулся я, пожимая ему руку. - Если и как только случится что-нибудь важное, непременно снабжу вас увесистым валуном для вашей катапульты.
Глава 11
По обеим сторонам от извилистого двухрядного шоссе, по которому я выехал на юго-запад от Мерсера, тянулись мелкие фермерские владения; жилых домов и хозяйственных построек давно не касалась ни кисть маляра, ни рука штукатура или плотника. Словно в назидание городским снобам, которые кричат, что фермеры заелись и почем зря требуют себе всяких льгот - пусть сами приедут и посмотрят своими глазами, на то, что наблюдал я в тот дождливый апрельский день.
Следуя указаниям карты, которую столь любезно начертила мне Барбара Адамсон, я скоро свернул на гравийную дорожку, горделиво именовавшуюся дорогой Бейли, и вскоре, взметнув за собой внушительное облако пыли, подкатил к описанному Барбарой двухэтажному строению, покрытому выцветшей, некогда желтой краской. Перед домом на небольшом дворе, покрытом больше грязью, нежели травой, высился почти засохший дуб, а слева виднелся покосившийся прогнивший сарай. На покоробившемся шесте, который должен был неминуемо свалиться под порывом мало-мальски приличного ветра, торчал почтовый ящик, на котором красной краской было от руки выведено: "МИКЕР".
Остановив машину позади допотопного грузовичка неопределенной масти, я не без опаски вскарабкался по трем шатким ступеням на крыльцо, чуть прикрытое от дождей символическим навесом. Не обнаружив звонка, я постучал в дверь, едва не проломив её костяшками пальцев.
Секунд тридцать спустя дверь приоткрылась и наружу выглянуло белое как полотно лицо с черными как смоль глазами и столь же черными, зачесанными назад волосами.
- Да? - еле слышно прошелестела его обладательница. Я невольно обратил внимание на почти противоестественную бледность её кожи.
- Вы - Мелва Микер? - спросил, стараясь вложить в свой голос всю мыслимую приветливость.
- Нет, это моя мать, - ответила она с придыханием. - А что вы хотели?
- Моя фамилия Гудвин, - представился я. - Я расследую смерть Чарльза Чайлдресса. - Я вынул из кармана закатанное в пластик удостоверение и показал ей. - Я бы хотел побеседовать с миссис Микер.
Бледнолицая женщина, который я бы дал на вид лет тридцать-тридцать пять, нахмурилась, потом развернулась и растворилась в мрачных недрах дома.
- Это насчет Чарльза, - донесся до меня её голос. - Какой-то мужчина. - Ей ответили, но слов я не разобрал. Затем заскрипели половицы, и вскоре передо мной выросло новое лицо.
- Мелва Микер - это я, - представилась женщина. - Седые волосы, обрамлявшие её скуластое лицо, были зачесаны назад, как у дочери, а в остальном лицо выглядело такой же посмертной маской. - Зачем вы хотите меня видеть, сэр?
Да, эти женщины не привыкли ходить вокруг да около.
- Как я уже сказал вашей дочери, я частный сыщик из Нью-Йорка, сказал я. - Зовут меня Арчи Гудвин. - Я вновь предъявил удостоверение. Есть кое-какие подозрения, что вашего племянника убили, и я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Миссис Микер недовольно дернула костлявыми плечами и ворчливо спросила:
- Вы из страховой компании?
- Нет, я служу у Ниро Вулфа, частного сыщика, а его нанял один из бывших друзей вашего племянника.
- Ха! Эта женщина с телевидения, на которой он собирался жениться?
- Нет, но она - я имею в виду Дебру Митчелл - также уверена, что мистер Чайлдресс не покончил самоубийством.
- Почему? - фыркнула мегера, уперев руки в бока.
- И мисс Митчелл и наш клиент считают, что у мистера Чайлдресса не было никаких причин сводить счеты с жизнью. Может быть, вам известна хоть какая-то причина, которая могла бы подтолкнуть его на этот роковой шаг?
- Мистер, как вас... Гудвин, Чарльз уже целую вечность прожил в Нью-Йорке, - холодно заявила она, вытирая сухонькие ручки о фартук, надетый поверх простенького платьица; одеяние это напомнило мне мои детские годы в Чилликотте, штат Огайо. - Он уже не принадлежал нам. Мы его почти больше не видели, если не считать тех дней, что он провел здесь у одра умирающей матери. - Мелва Микер потупила взор и встряхнула головой. - Я не представляю, как он жил, чем занимался и с кем водил дружбу. Не обижайтесь, сэр, но лично я не представляю, как могут приличные люди вообще жить в Нью-Йорке. Меня туда ни за какие коврижки не заманишь.
Я смекнул, что зайти в Микеровскую обитель меня уже не пригласят. - А не было ли здесь людей, которые желали бы его смерти? - ляпнул я, понимая, что мое время истекает.
- Что за дурацкий вопрос! - возмутилась моя собеседница. - Нет, конечно. Я же вам только что сказала, но вы меня не слушали: Чарльз здесь уже целую вечность не жил. Если кто-то и в самом деле его убил, в чем я очень сомневаюсь, то ищите ответ в своем Нью-Йорке, где люди только и делают, что убивают друг друга без всякой причины. А теперь - мне пора работать, - строго закончила она и, отступив на шаг, захлопнула дверь. Вот вам и хваленое индианское гостеприимство.
По пути к машине я обернулся через плечо. Из-за занавесок на первом этаже выглядывало бледное как полотно лицо молодой женщины. Я приветливо улыбнулся, кивнул и - лицо исчезло. Сверившись с картой, я покатил по гравийной дороге. Вторая тетка Чарльза Чайлдресса, как рассказала мне Барбара, тоже была вдовой и жила примерно в миле от Мерсера. Звали её Луиза Уингфилд; как и Мелва Микер, она доводилась сестрой матери Чайлдресса.
Ферма Уингфилдов выглядела куда опрятнее хозяйства Микеров. Двухэтажный особняк из красного и белого кирпича возвышался на пригорке близ дороги, а вдоль всего фасада здания протянулась крытая галерея. На ухоженном зеленом дворе были разбиты клумбы с тюльпанами и ещё какими-то, незнакомыми мне цветами. Хозяйственные постройки щеголяли свежей краской, придавая всей ферме веселый вид.
Я поднялся по ступенькам галереи и был уже футах в восьми от входа, когда дверь распахнулась и на пороге возникла высокая и стройная седовласая женщина в белой мужской рубашке с отложным воротничком, синих джинсах и ковбойских сапогах. Она строго кивнула мне:
- Стойте, мистер Гудвин. - Сказано это было тоном, не допускавшим споров и пререканий. Ее указательный палец обвиняющим жестом нацелился мне в живот. - Мелва позвонила мне и предупредила о вашем приезде. Она объяснила мне, кто вы такой, и какова цель вашего приезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55