Определенная информация поступала из Англии, США, хотя режим секретности там был, особенно для работающих над "Манхэттенским проектом", весьма жестким - что, впрочем, не помешало американским евреям супругам Розенберг передать в свое время важнейшую информацию по атомному оружию Москве.
Интерес политического руководства страны сразу же перешел в практическую плоскость: правительство Израиля создало комиссию по атомной энергии, которую возглавил Эрнст Давид Бергман, блестящий ученый-химик, родившийся в 1903 году в Германии и в 1930-х годах переселившийся в Палестину. В Израиле он основал исследовательскую службу вооруженных сил. Работая в области исследования проблем борьбы с раком, он одновременно возглавлял научный отдел министерства обороны и был рьяным сторонником получения страной ядерного оружия. Он фактически координировал всю работу, в том числе инициировал и дипломатические шаги, предпринимаемые в этом направлении. В 1955 году в ходе начатой президентом США Дуайтом Эйзенхауэром программы "Атом для мира" Израиль получил небольшой атомный реактор мощностью 5 мегаватт. Он был установлен в местечке Нагаль Сорек неподалеку от Тель-Авива и стал в определенной мере наглядным пособием для подготовки специалистов и базой развертывания исследований. Но прагматическая, "оружейная" ценность реактора была невелика. Этот объект регулярно инспектировался американцами, а сам по себе реактор был слишком мал, чтобы на нем можно было создать что-то, имеющее серьезное военное значение. Создание же собственного реактора, что называется, "с нуля" было государству не под силу - требовался высокий, в те годы ещё далеко не достигнутый в стране технологический уровень, промышленный потенциал и сырье; требовались и очень большие исследования, учитывая, что все работы по данной теме во всех странах были тщательно засекречены и почти вся информация поступала Бергмановской команде в порядке "утечки мозгов". Но для ускорения доступа к энергии и оружию реально требовалось полагаться на усилия дипломатов и разведчиков, которые помогли бы стране обеспечить доступ к разработанным уже ядерным технологиям.
Начальник департамента министерства обороны Шимон Перес сосредоточил усилия на Франции, где в апреле 1955 года к власти пришло правительство социалиста Ги Молле.
Париж в то время занял жесткую линию в отношении Алжира, что в какой-то мере перекликалось с антинасеровской политикой Израиля; французские и израильские спецслужбы стали сотрудничать особенно тесно. По линии разведывательного сообщества французская контрразведка, Служба внешней документации и контрразведки, преемница Управления по охране территорий, возглавляемой другом и соратником генерала де Голля, Роже Вибо, которая ещё в давние времена подерживала хорошие отношения с ШАИ, получала сведения, собранные в основном "Аманом", о помощи арабских стран Фронту национального освобождения Алжира, о перемещениях и замыслах лидеров ФНОА; эти сведения часто становились основой для удачных операций - так, по "наводке" из Тель-Авива кораблем французских ВМС было перехвачено судно под Суданским флагом, которое везло из Александрии подарок от Гамаль абдель Насера брату во исламе Ахмеду Бен Белле: семьдесят тонн оружия. Отношения Израиля с Францией в военном плане в тот период были настолько важны, что Бен-Гурион поручил их развитие министерству обороны. Харел пытался доказать, что все тайные связи с иностранными государствами должны быть сосредоточены в руках "Моссада", но премьер-министр оставил французское направление за "Аман", военной разведкой.
Для сближения имело значение и то, что в Израиле также было социалистическое правительство. Шимон Перес стал настойчиво просить разрешения у партнеров по Социнтерну, французов, на покупку реактора и действовал одновременно как дипломат, разведчик, военный деятель и торговец оружием. Голда Меир, которая к тому времени сменила Шаретта на посту министра иностранных дел, жаловалась, что Перес превращает министерство обороны в параллельный МИД. Надо сказать, что эти жалобы и протесты были вызваны не "протокольными" и бюрократическими трениями и не соперничеством в однопартийном кабинете, а более серьезные основания: и сама Голда Меир, и "старая гвардия" правящей партии "Мапай" не считали, в отличие от Бен-Гуриона или Даяна, необходимым получение ядерного оружия для Израиля; спор о том, что такое атомная бомба - оружие возмездия, оружие сдерживания, фактор стабильности или действительная угроза человеческому существованию, не завершенный до сих пор, тогда разворачивался очень горячо. Вот только не надо забывать отметить, что и Голда Меир, и Леви Эшкол со временем заметно изменили свою позицию по ядерному вопросу - точно так же как во всех странах "голуби" постепенно или сразу становились "ястребами", когда фактически и конкретно приходили на государственные посты, дающие возможность определять "ядерную" политику и судьбу ядерного оружия. За полвека произошел только один случай, когда страна, обладающая ядерным оружием, добровольно от него отказалась; очень надеюсь, что это - хороший пример, прозвестие наличия не самого печального будущего у человечества вообще. К сожалению, в нем, в наличии настоящего будущего, сомнения велики и они тем меньше, чем больше сил и оружия накапливается у исламских стран. Но об этом позже.
Шимон Перес, пользуясь полной поддержкой Бен-Гуриона и Моше Даяна, мог продолжать свои усилия немаловажная роль отводилась человеку, который пять лет назад организовал "бунт шпионов", - Ашеру Бен-Натану.
Но в таком серьезном деле, как создание фактических предпосылок распространения ядерного оружия, требовалось нечто большее, чем усилия одной из сторон. Желание какой-либо страны купить ядерный реактор, построить АЭС до сих пор ставится в большую зависимость от целого ряда факторов, которые рассматриваются как по линии МАГАТЭ, так и правительственных в каждом отдельном случае. В пятидесятых сделки такого рода были уникальны и весьма жестко регулировались. Фактически, согласие тогдашней Франции надо было купить - не за деньги, естественно; нужно было предложить французам нечто, отвечающее серьезным государственным интересам Четвертой Республики. Нечто, превышающее информацию, идущую по линии разведок, хотя в ней тоже иногда проходили жизненно важные, правда, только для де Голля, сообщения - например, о конкретной подготовке очередного заговора и очередных покушений на его жизнь.
Этим стал вопрос о Суэцком канале, который теперь был национализирован насеровским режимом и контролировался Египтом. Британский премьер Энтони Иден, люто ненавидевший Насера, надеялся восстановить британский контроль над каналом, который новый египетский лидер национализировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Интерес политического руководства страны сразу же перешел в практическую плоскость: правительство Израиля создало комиссию по атомной энергии, которую возглавил Эрнст Давид Бергман, блестящий ученый-химик, родившийся в 1903 году в Германии и в 1930-х годах переселившийся в Палестину. В Израиле он основал исследовательскую службу вооруженных сил. Работая в области исследования проблем борьбы с раком, он одновременно возглавлял научный отдел министерства обороны и был рьяным сторонником получения страной ядерного оружия. Он фактически координировал всю работу, в том числе инициировал и дипломатические шаги, предпринимаемые в этом направлении. В 1955 году в ходе начатой президентом США Дуайтом Эйзенхауэром программы "Атом для мира" Израиль получил небольшой атомный реактор мощностью 5 мегаватт. Он был установлен в местечке Нагаль Сорек неподалеку от Тель-Авива и стал в определенной мере наглядным пособием для подготовки специалистов и базой развертывания исследований. Но прагматическая, "оружейная" ценность реактора была невелика. Этот объект регулярно инспектировался американцами, а сам по себе реактор был слишком мал, чтобы на нем можно было создать что-то, имеющее серьезное военное значение. Создание же собственного реактора, что называется, "с нуля" было государству не под силу - требовался высокий, в те годы ещё далеко не достигнутый в стране технологический уровень, промышленный потенциал и сырье; требовались и очень большие исследования, учитывая, что все работы по данной теме во всех странах были тщательно засекречены и почти вся информация поступала Бергмановской команде в порядке "утечки мозгов". Но для ускорения доступа к энергии и оружию реально требовалось полагаться на усилия дипломатов и разведчиков, которые помогли бы стране обеспечить доступ к разработанным уже ядерным технологиям.
Начальник департамента министерства обороны Шимон Перес сосредоточил усилия на Франции, где в апреле 1955 года к власти пришло правительство социалиста Ги Молле.
Париж в то время занял жесткую линию в отношении Алжира, что в какой-то мере перекликалось с антинасеровской политикой Израиля; французские и израильские спецслужбы стали сотрудничать особенно тесно. По линии разведывательного сообщества французская контрразведка, Служба внешней документации и контрразведки, преемница Управления по охране территорий, возглавляемой другом и соратником генерала де Голля, Роже Вибо, которая ещё в давние времена подерживала хорошие отношения с ШАИ, получала сведения, собранные в основном "Аманом", о помощи арабских стран Фронту национального освобождения Алжира, о перемещениях и замыслах лидеров ФНОА; эти сведения часто становились основой для удачных операций - так, по "наводке" из Тель-Авива кораблем французских ВМС было перехвачено судно под Суданским флагом, которое везло из Александрии подарок от Гамаль абдель Насера брату во исламе Ахмеду Бен Белле: семьдесят тонн оружия. Отношения Израиля с Францией в военном плане в тот период были настолько важны, что Бен-Гурион поручил их развитие министерству обороны. Харел пытался доказать, что все тайные связи с иностранными государствами должны быть сосредоточены в руках "Моссада", но премьер-министр оставил французское направление за "Аман", военной разведкой.
Для сближения имело значение и то, что в Израиле также было социалистическое правительство. Шимон Перес стал настойчиво просить разрешения у партнеров по Социнтерну, французов, на покупку реактора и действовал одновременно как дипломат, разведчик, военный деятель и торговец оружием. Голда Меир, которая к тому времени сменила Шаретта на посту министра иностранных дел, жаловалась, что Перес превращает министерство обороны в параллельный МИД. Надо сказать, что эти жалобы и протесты были вызваны не "протокольными" и бюрократическими трениями и не соперничеством в однопартийном кабинете, а более серьезные основания: и сама Голда Меир, и "старая гвардия" правящей партии "Мапай" не считали, в отличие от Бен-Гуриона или Даяна, необходимым получение ядерного оружия для Израиля; спор о том, что такое атомная бомба - оружие возмездия, оружие сдерживания, фактор стабильности или действительная угроза человеческому существованию, не завершенный до сих пор, тогда разворачивался очень горячо. Вот только не надо забывать отметить, что и Голда Меир, и Леви Эшкол со временем заметно изменили свою позицию по ядерному вопросу - точно так же как во всех странах "голуби" постепенно или сразу становились "ястребами", когда фактически и конкретно приходили на государственные посты, дающие возможность определять "ядерную" политику и судьбу ядерного оружия. За полвека произошел только один случай, когда страна, обладающая ядерным оружием, добровольно от него отказалась; очень надеюсь, что это - хороший пример, прозвестие наличия не самого печального будущего у человечества вообще. К сожалению, в нем, в наличии настоящего будущего, сомнения велики и они тем меньше, чем больше сил и оружия накапливается у исламских стран. Но об этом позже.
Шимон Перес, пользуясь полной поддержкой Бен-Гуриона и Моше Даяна, мог продолжать свои усилия немаловажная роль отводилась человеку, который пять лет назад организовал "бунт шпионов", - Ашеру Бен-Натану.
Но в таком серьезном деле, как создание фактических предпосылок распространения ядерного оружия, требовалось нечто большее, чем усилия одной из сторон. Желание какой-либо страны купить ядерный реактор, построить АЭС до сих пор ставится в большую зависимость от целого ряда факторов, которые рассматриваются как по линии МАГАТЭ, так и правительственных в каждом отдельном случае. В пятидесятых сделки такого рода были уникальны и весьма жестко регулировались. Фактически, согласие тогдашней Франции надо было купить - не за деньги, естественно; нужно было предложить французам нечто, отвечающее серьезным государственным интересам Четвертой Республики. Нечто, превышающее информацию, идущую по линии разведок, хотя в ней тоже иногда проходили жизненно важные, правда, только для де Голля, сообщения - например, о конкретной подготовке очередного заговора и очередных покушений на его жизнь.
Этим стал вопрос о Суэцком канале, который теперь был национализирован насеровским режимом и контролировался Египтом. Британский премьер Энтони Иден, люто ненавидевший Насера, надеялся восстановить британский контроль над каналом, который новый египетский лидер национализировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131