Но она была очень удивлена, когда увидела, что у человека в белом пиджаке вместо присущей людям его профессии неопределенной улыбки было соболезнующее выражение лица, которое ей крайне не понравилось. Несмотря на это она направилась к нему и сказала:
– Добрый день… У меня свидание с моей подругой Сюзанн… Я была здесь вчера с ней… Вы ее знаете?
– Да, мадемуазель…
В ответе чувствовалось замешательство.
– Что-нибудь случилось? – спросила Аньес.
– Мадемуазель не читала эту газету?
– Какую газету?
Он молча протянул ей свежий номер «Франс Суар». Газета была открыта на третьей странице, и Аньес увидела репортаж в рубрике «происшествия». Под растянувшимся на две колонки жирным заголовком «Загадочное самоубийство на авеню Карно», была помещена фотография женщины: это была Сюзанн.
Аньес содрогнулась. Когда она закончила читать, ее бил озноб. Опираясь о стойку бара, чтобы не упасть, она пробормотала:
– Это невозможно… Неужели это правда?
– Я не думаю, – ответил бармен, внимательно наблюдавший за ней, – что газеты стали бы сочинять подобные вещи! По фотографии я сразу узнал вашу подругу. Она долгое время была нашей клиенткой… Признаюсь, меня это огорчило: такая красивая молодая женщина, всегда веселая, улыбающаяся, полная жизни… Еще вчера я видел, как вы вместе, выйдя из нашего бара, уехали в ее маленьком английском автомобиле. Она так любила свою машину!
– Но… зачем ей было убивать себя?
– И все-таки она это сделала, мадемуазель!.. Когда я увидел вас, я подумал, что может быть вы сможете нам это объяснить.
– Я?.. Почему я?
– Вы последняя, с кем мы ее видели.
Аньес поняла, что этот человек, лицо которого снова приняло бесстрастное выражение, старался разгадать: не связана ли она в некоторой степени с драмой, разыгравшейся на авеню Карно?
– Мадемуазель что-нибудь закажет?
– На ваше усмотрение, – ответила она, снова возвращаясь к статье.
– Я думаю, коньяк будет в самый раз, мадемуазель… Перечитав статью, Аньес машинально выпила и повторила, ставя стакан на стойку:
– Зачем она сделала это?
– Мы тоже ломаем над этим голову! Может быть, сердечная драма?
– Сердечная драма…
Аньес задумалась. А между тем, ее собеседник продолжал:
– Если бы однажды подобная идея пришла мне в голову, я бы, наверное, поступил так же. Газ – это безболезненный и чистый способ. К тому же, это самый приятный конец. Затыкаешь все щели, поворачиваешь кран газовой колонки, пошире открываешь дверь в комнату, растягиваешься на кровати, как это сделала она, и ждешь, когда наступит забытье под убаюкивающее шипение вытекающего газа…
– Замолчите! Это ужасно!
Она поспешно вышла из бара, бросив на стойку деньги. Бармен взял их, сказав кассирше:
– Странная девчонка! Она наверняка знает намного больше. Как Вы считаете, не поставить ли в известность полицию?
– Не стоит, – ответила кассирша. – Подождем немного… У этой девчонки был слишком изумленный вид, чтобы можно было предположить, что она замешана в эту историю.
– Какую историю? Это же самоубийство!
– Когда речь заходит о женщинах такого сорта, все можно ожидать. Если мы позвоним в полицию, инспектор мигом примчится сюда. Подобная реклама нам ни к чему. Она отпугнет всех наших клиентов. Вы же не хотите этого?
– Вы правы, мадам Жанна… В конце концов, пусть эти девки разбираются между собой сами. Вы думаете, она из тех?
– Трудно сказать. Она производит приятное впечатление, совсем не то, что эта покойница!
– Да… Однако вчера они часа два о чем-то разговаривали вон за тем столиком в глубине зала. Я еще не встречал ни одной нормальной женщины, которая тратила бы свое время на разговоры с проститутками вроде той рыжей… Я хорошо помню: рыжая почти все время говорила, а блондинка ее слушала. Когда они выходили, она казалась совершенно подавленной… хорошо же кончаются разговоры между клиентами, когда они потом узнают вчерашних собеседников мертвыми на фотографии!
– Клиенты? Да им самим плевать… На смену одной придут десятки таких же. Вы думаете, они будут носить по ней траур? Таких никто не жалеет, разве что те, которые живут за их счет…
Второй раз выходила Аньес из этого бара, как пьяная. Ее почти шатало, когда она наткнулась на газетный киоск. Купив «Франс Суар», она спрятала его в сумочку. Ей не нужно было перечитывать статью, она знала ее наизусть. Но инстинкт подсказывал ей, что она должна сохранить экземпляр газеты. Едва развернув ее снова, она увидела, как на страницу наплыла, заслоняя текст и фотографию, зловещая черная фигура «Месье Боба»…
Месье Боб, и никто иной, был подлинным виновником драмы. Сюзанн могла покончить с собой только по двум причинам: от страха, что слишком много рассказала, или потому, что слишком любила. В последнем случае это означало, что она не чувствовала себя больше способной бороться с соперницей.
Ее слова: «Одна из нас должна исчезнуть»… болезненно отзывались в сердце Аньес, которая оказалась победительницей в печальном турнире: Сюзанн больше не было.
Ужасная мысль пронеслась внезапно в мозгу Аньес, охваченной безмерной жалостью к погибшей. Сначала она гнала эту мысль прочь как абсурдную и слишком противоестественную… Но она снова возвращалась к ней: что если месье Боб был не просто винтиком в механизме, который привел к смерти Сюзанн, а был его истинным автором? Что если месье Боб убил Сюзанн, а затем замаскировал убийство под самоубийство? Разве он, Боб, не был способен на все? Но зачем ему понадобилось убивать ее? Чтобы покарать слишком болтливую девчонку или чтобы заставить ее замолчать навсегда? В припадке отчаяния Сюзанн вполне могла рассказать другим все то, что она уже открыла Аньес… А разве мог он смириться с этим? Что значила для него смерть несчастной девушки? Он не любил Сюзанн так же, как не любил ее, Аньес.
И все же такое предположение показалось ей чудовищным. Мог ли месье Боб пойти на такое преступление? Бесчувственность его делала такое предположение весьма возможным. Аньес начинала склоняться к мысли, что месье Боб не отступил бы и перед немотивированным преступлением, если оно могло принести удовлетворение его извращенному честолюбию. Но более веской причиной убить ее, могло быть все-таки желание заставить замолчать слишком болтливую девчонку… По отношению к своему покровителю, с которым ее связывала тайна, Сюзанн совершила непростительную ошибку: она должна была поплатиться!
Могло ли подобное преступление остаться безнаказанным? Мысль о необходимости правосудия пробудила в хрупкой девушке пока еще слабое желание бороться. Почему бы не предупредить полицию? Последствия для нее мало значили. Законы преступного мира, в который входили и сутенеры, не внушали ей страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Добрый день… У меня свидание с моей подругой Сюзанн… Я была здесь вчера с ней… Вы ее знаете?
– Да, мадемуазель…
В ответе чувствовалось замешательство.
– Что-нибудь случилось? – спросила Аньес.
– Мадемуазель не читала эту газету?
– Какую газету?
Он молча протянул ей свежий номер «Франс Суар». Газета была открыта на третьей странице, и Аньес увидела репортаж в рубрике «происшествия». Под растянувшимся на две колонки жирным заголовком «Загадочное самоубийство на авеню Карно», была помещена фотография женщины: это была Сюзанн.
Аньес содрогнулась. Когда она закончила читать, ее бил озноб. Опираясь о стойку бара, чтобы не упасть, она пробормотала:
– Это невозможно… Неужели это правда?
– Я не думаю, – ответил бармен, внимательно наблюдавший за ней, – что газеты стали бы сочинять подобные вещи! По фотографии я сразу узнал вашу подругу. Она долгое время была нашей клиенткой… Признаюсь, меня это огорчило: такая красивая молодая женщина, всегда веселая, улыбающаяся, полная жизни… Еще вчера я видел, как вы вместе, выйдя из нашего бара, уехали в ее маленьком английском автомобиле. Она так любила свою машину!
– Но… зачем ей было убивать себя?
– И все-таки она это сделала, мадемуазель!.. Когда я увидел вас, я подумал, что может быть вы сможете нам это объяснить.
– Я?.. Почему я?
– Вы последняя, с кем мы ее видели.
Аньес поняла, что этот человек, лицо которого снова приняло бесстрастное выражение, старался разгадать: не связана ли она в некоторой степени с драмой, разыгравшейся на авеню Карно?
– Мадемуазель что-нибудь закажет?
– На ваше усмотрение, – ответила она, снова возвращаясь к статье.
– Я думаю, коньяк будет в самый раз, мадемуазель… Перечитав статью, Аньес машинально выпила и повторила, ставя стакан на стойку:
– Зачем она сделала это?
– Мы тоже ломаем над этим голову! Может быть, сердечная драма?
– Сердечная драма…
Аньес задумалась. А между тем, ее собеседник продолжал:
– Если бы однажды подобная идея пришла мне в голову, я бы, наверное, поступил так же. Газ – это безболезненный и чистый способ. К тому же, это самый приятный конец. Затыкаешь все щели, поворачиваешь кран газовой колонки, пошире открываешь дверь в комнату, растягиваешься на кровати, как это сделала она, и ждешь, когда наступит забытье под убаюкивающее шипение вытекающего газа…
– Замолчите! Это ужасно!
Она поспешно вышла из бара, бросив на стойку деньги. Бармен взял их, сказав кассирше:
– Странная девчонка! Она наверняка знает намного больше. Как Вы считаете, не поставить ли в известность полицию?
– Не стоит, – ответила кассирша. – Подождем немного… У этой девчонки был слишком изумленный вид, чтобы можно было предположить, что она замешана в эту историю.
– Какую историю? Это же самоубийство!
– Когда речь заходит о женщинах такого сорта, все можно ожидать. Если мы позвоним в полицию, инспектор мигом примчится сюда. Подобная реклама нам ни к чему. Она отпугнет всех наших клиентов. Вы же не хотите этого?
– Вы правы, мадам Жанна… В конце концов, пусть эти девки разбираются между собой сами. Вы думаете, она из тех?
– Трудно сказать. Она производит приятное впечатление, совсем не то, что эта покойница!
– Да… Однако вчера они часа два о чем-то разговаривали вон за тем столиком в глубине зала. Я еще не встречал ни одной нормальной женщины, которая тратила бы свое время на разговоры с проститутками вроде той рыжей… Я хорошо помню: рыжая почти все время говорила, а блондинка ее слушала. Когда они выходили, она казалась совершенно подавленной… хорошо же кончаются разговоры между клиентами, когда они потом узнают вчерашних собеседников мертвыми на фотографии!
– Клиенты? Да им самим плевать… На смену одной придут десятки таких же. Вы думаете, они будут носить по ней траур? Таких никто не жалеет, разве что те, которые живут за их счет…
Второй раз выходила Аньес из этого бара, как пьяная. Ее почти шатало, когда она наткнулась на газетный киоск. Купив «Франс Суар», она спрятала его в сумочку. Ей не нужно было перечитывать статью, она знала ее наизусть. Но инстинкт подсказывал ей, что она должна сохранить экземпляр газеты. Едва развернув ее снова, она увидела, как на страницу наплыла, заслоняя текст и фотографию, зловещая черная фигура «Месье Боба»…
Месье Боб, и никто иной, был подлинным виновником драмы. Сюзанн могла покончить с собой только по двум причинам: от страха, что слишком много рассказала, или потому, что слишком любила. В последнем случае это означало, что она не чувствовала себя больше способной бороться с соперницей.
Ее слова: «Одна из нас должна исчезнуть»… болезненно отзывались в сердце Аньес, которая оказалась победительницей в печальном турнире: Сюзанн больше не было.
Ужасная мысль пронеслась внезапно в мозгу Аньес, охваченной безмерной жалостью к погибшей. Сначала она гнала эту мысль прочь как абсурдную и слишком противоестественную… Но она снова возвращалась к ней: что если месье Боб был не просто винтиком в механизме, который привел к смерти Сюзанн, а был его истинным автором? Что если месье Боб убил Сюзанн, а затем замаскировал убийство под самоубийство? Разве он, Боб, не был способен на все? Но зачем ему понадобилось убивать ее? Чтобы покарать слишком болтливую девчонку или чтобы заставить ее замолчать навсегда? В припадке отчаяния Сюзанн вполне могла рассказать другим все то, что она уже открыла Аньес… А разве мог он смириться с этим? Что значила для него смерть несчастной девушки? Он не любил Сюзанн так же, как не любил ее, Аньес.
И все же такое предположение показалось ей чудовищным. Мог ли месье Боб пойти на такое преступление? Бесчувственность его делала такое предположение весьма возможным. Аньес начинала склоняться к мысли, что месье Боб не отступил бы и перед немотивированным преступлением, если оно могло принести удовлетворение его извращенному честолюбию. Но более веской причиной убить ее, могло быть все-таки желание заставить замолчать слишком болтливую девчонку… По отношению к своему покровителю, с которым ее связывала тайна, Сюзанн совершила непростительную ошибку: она должна была поплатиться!
Могло ли подобное преступление остаться безнаказанным? Мысль о необходимости правосудия пробудила в хрупкой девушке пока еще слабое желание бороться. Почему бы не предупредить полицию? Последствия для нее мало значили. Законы преступного мира, в который входили и сутенеры, не внушали ей страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54