Ее взгляд снова стал тусклым и безжизненным. Грэм мрачно посмотрел на графа. Ублюдок. Грэму очень хотелось свернуть ему шею за все те издевательства, которых натерпелась от него Джиллиан.
Но вместо этого Грэм беседовал со Странтоном о политике, притворяясь, что его заинтересовал предлагаемый графом законопроект. Грэм исподволь заманивал врага в ловушку.
– Возможно, ваш законопроект получит в обществе заслуженную поддержку, если вы на примере покажете, какую пользу он может принести, – сказал он.
Странтон подался вперед.
– У вас есть какие-нибудь конкретные предложения?
– Ну, скажем, – Грэм говорил с подчеркнутой непринужденностью, – можно найти какую-нибудь жертву порока, скажем, мальчика, вынужденного торговать своим телом, и вернуть его на путь истинный. Дать ему какую-нибудь профессию и показать на его примере, сколько пользы может принести ваш законопроект.
В комнате повисла тишина. Грэм не обращал внимания на беспокойные взгляды, которые бросал на него брат. Все его внимание было приковано к графу. Странтон сплел свои длинные тонкие пальцы и кивнул:
– Отличное предложение. Дитя улицы, получившее шанс стать образцовым членом общества. Но где же мне найти такого ребенка?
– Я могу вам помочь. Дело в том, что мой конюший Чарльз раньше жил на улице Сент-Джайлс, а этот район заслуженно пользуется дурной славой.
– Я был бы очень вам признателен за помощь, Колдуэлл. Однако… думаю, будет лучше, если в обществе пока не будут знать о нашей с вами маленькой затее. На случай, если мы вдруг потерпим неудачу.
Грэм с трудом сдерживал бушевавшие внутри чувства. «Еще и какую», – думал он. Странтон не мог не клюнуть на такую приманку…
– Обещаю, – сказал он спокойным голосом. И про себя добавил: «Точно так же, как ты мне обещал помочь сбежать от аль-хаджида». Обещания – вещь крайне ненадежная.
Только теперь он нашел в себе силы отвести взгляд от графа и оглядеть комнату. Джиллиан сидела не поднимая глаз. Леди Странтон молчала. А вот Кеннет смотрел на него с беспокойством, будто спрашивая: «Что ты, черт возьми, задумал?»
На мгновение Грэм почувствовал себя виноватым, но только на мгновение. Он повернулся к Бадре и спросил, как малыш, Бадра не растерялась и изящно перевела разговор на детей. Грэм, улыбаясь, слушал ее вполуха и насторожился только тогда, когда графиня спросила, можно ли посмотреть на мальчика.
Бадра отдала распоряжение, и вскоре в гостиную вошла няня с маленьким Майклом, которого бережно передала молодой матери. Леди Странтон оживилась при виде спящего младенца. Граф весь подался вперед.
– Можно и мне посмотреть?
У Грэма все внутри оборвалось, когда Бадра подошла с сыном к Странтону. Тот улыбнулся.
– Какой хорошенький мальчик, – нараспев сказал он. Грэм не шелохнулся.
Эти слова эхом отдавались у него в голове, пробуждая ужасные воспоминания. Тот же самый голос, те же самые слова, которые он слышал давным-давно, содрогаясь от ужаса и отвращения к себе после произошедшего.
«Какой хорошенький мальчик». Нет! Нет! Нет! Он не мог вынести этого снова. Не сейчас. Граф встал, чтобы взять ребенка. Грэма всего колотило, он стремительно вскочил.
– Дай лучше любящему дядюшке его подержать, Бадра. Он ведь мой наследник, – говорил Грэм, едва сдерживая дрожь в голосе.
Бадра изумленно на него посмотрела, но беспрекословно отдала ребенка Грэму, который тотчас же заворковал над ним, как и полагается любящему дядюшке. Внутри у него все дрожало.
– Мне кажется, юному Майклу пора спать. Ему еще рано много общаться со взрослыми. Я сам отнесу его в детскую, – обратился он к гостям с натянутой улыбкой.
Не обращая внимания на ошеломленное лицо Бадры, Грэм заставил себя медленно выйти из комнаты, прижимая ребенка к груди. «Пусть он только попробует хоть пальцем тронуть Майкла», – думал он. Он обязан защитить мальчика от Странтона. Майкл такой невинный, такой беззащитный.
С ребенком на руках Грэм вошел в детскую. Стены в комнате были выкрашены в жизнерадостный желтый цвет, а в центре стояла детская кроватка, украшенная изящной резьбой, – дело рук Кеннета. Круглолицая няня в практичном сером платье и накрахмаленном белоснежном переднике сидела у окна и читала. При виде герцога она вскочила:
– Ваша светлость?
Не обращая на нее внимания, он положил младенца в кроватку и стал укачивать, пытаясь одновременно взять себя в руки. Няня не произнесла больше ни слова.
Майкл потянулся и захныкал во сне. Грэм осторожно, чтобы не разбудить, положил руку ему на голову. «Я не позволю ему тебя обидеть, обещаю. Я его на кусочки разорву, прежде чем он успеет до тебя дотронуться», – шептал он по-арабски.
– Проследите, чтобы в комнату не входил никто, кроме его родителей, Жасмин и меня, – приказал он няне. – Майкла ни в коем случае нельзя выносить из детской без моего разрешения.
– Да, ваша светлость.
Он тихо порадовался тому, что английские слуги выполняют странные приказы хозяев, не задавая лишних вопросов.
Послышался стук в дверь. Грэм весь напрягся, как сжатая пружина, и накрыл кроватку руками, будто желая уберечь ребенка от опасности. Дверная ручка качнулась. У Грэма кровь заледенела в жилах. Пробудившиеся воспоминания ранили его больнее ножей. «Какой хорошенький мальчик…»
Джамбия, которую он прятал в рукаве с того момента, как увидел Странтона, скользнула в руку. Стальное острие поблескивало. Няня раскрыла от удивления рот и бросилась к младенцу.
Грэм оказался быстрее: лезвие замерло около ее горла.
– Не трогайте его, – произнес он с угрозой. Ребенок проснулся и заплакал.
Грэм бросился к двери, повернул ключ, и дверь начала открываться. Грэм принял защитную стойку, держа кинжал наизготовку, готовый отразить любое нападение. В комнату вошел мужчина, Грэм поднял кинжал.
– Грэм, пожалуйста, опусти джамбию, пока ты сам не поранился и не ранил моего сына.
Герцог с облегчением перевел дух – все в порядке, это были Кеннет и Бадра, – но кинжал он так и не опустил и с места не сдвинулся.
– Оставьте нас, – приказал Кеннет няне.
Няня серым призраком в накрахмаленном до хруста переднике бросилась к двери.
– Что на тебя нашло? – спросил брат, а Бадра накрыла его руку своей и решительно заглянула ему в глаза.
– Какой хорошенький мальчик, – произнесла она нараспев.
Грэм содрогнулся всем телом, кинжал в его руке дрожал.
– Нет, – отрывисто произнес он. – Ему нельзя позволять дотрагиваться до Майкла. Нельзя. Нельзя. Пусть он не трогает его. Пусть оставит ребенка в покое.
– Грэм!
Он моргнул и попытался сфокусировать взгляд. Перед ним была его невестка. Брат.
– Господи, не может быть! Так это был он? Странтон и есть тот самый негодяй? Аль-Гамра – твой будущий тесть? – Кеннет грубо выругался по-арабски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Но вместо этого Грэм беседовал со Странтоном о политике, притворяясь, что его заинтересовал предлагаемый графом законопроект. Грэм исподволь заманивал врага в ловушку.
– Возможно, ваш законопроект получит в обществе заслуженную поддержку, если вы на примере покажете, какую пользу он может принести, – сказал он.
Странтон подался вперед.
– У вас есть какие-нибудь конкретные предложения?
– Ну, скажем, – Грэм говорил с подчеркнутой непринужденностью, – можно найти какую-нибудь жертву порока, скажем, мальчика, вынужденного торговать своим телом, и вернуть его на путь истинный. Дать ему какую-нибудь профессию и показать на его примере, сколько пользы может принести ваш законопроект.
В комнате повисла тишина. Грэм не обращал внимания на беспокойные взгляды, которые бросал на него брат. Все его внимание было приковано к графу. Странтон сплел свои длинные тонкие пальцы и кивнул:
– Отличное предложение. Дитя улицы, получившее шанс стать образцовым членом общества. Но где же мне найти такого ребенка?
– Я могу вам помочь. Дело в том, что мой конюший Чарльз раньше жил на улице Сент-Джайлс, а этот район заслуженно пользуется дурной славой.
– Я был бы очень вам признателен за помощь, Колдуэлл. Однако… думаю, будет лучше, если в обществе пока не будут знать о нашей с вами маленькой затее. На случай, если мы вдруг потерпим неудачу.
Грэм с трудом сдерживал бушевавшие внутри чувства. «Еще и какую», – думал он. Странтон не мог не клюнуть на такую приманку…
– Обещаю, – сказал он спокойным голосом. И про себя добавил: «Точно так же, как ты мне обещал помочь сбежать от аль-хаджида». Обещания – вещь крайне ненадежная.
Только теперь он нашел в себе силы отвести взгляд от графа и оглядеть комнату. Джиллиан сидела не поднимая глаз. Леди Странтон молчала. А вот Кеннет смотрел на него с беспокойством, будто спрашивая: «Что ты, черт возьми, задумал?»
На мгновение Грэм почувствовал себя виноватым, но только на мгновение. Он повернулся к Бадре и спросил, как малыш, Бадра не растерялась и изящно перевела разговор на детей. Грэм, улыбаясь, слушал ее вполуха и насторожился только тогда, когда графиня спросила, можно ли посмотреть на мальчика.
Бадра отдала распоряжение, и вскоре в гостиную вошла няня с маленьким Майклом, которого бережно передала молодой матери. Леди Странтон оживилась при виде спящего младенца. Граф весь подался вперед.
– Можно и мне посмотреть?
У Грэма все внутри оборвалось, когда Бадра подошла с сыном к Странтону. Тот улыбнулся.
– Какой хорошенький мальчик, – нараспев сказал он. Грэм не шелохнулся.
Эти слова эхом отдавались у него в голове, пробуждая ужасные воспоминания. Тот же самый голос, те же самые слова, которые он слышал давным-давно, содрогаясь от ужаса и отвращения к себе после произошедшего.
«Какой хорошенький мальчик». Нет! Нет! Нет! Он не мог вынести этого снова. Не сейчас. Граф встал, чтобы взять ребенка. Грэма всего колотило, он стремительно вскочил.
– Дай лучше любящему дядюшке его подержать, Бадра. Он ведь мой наследник, – говорил Грэм, едва сдерживая дрожь в голосе.
Бадра изумленно на него посмотрела, но беспрекословно отдала ребенка Грэму, который тотчас же заворковал над ним, как и полагается любящему дядюшке. Внутри у него все дрожало.
– Мне кажется, юному Майклу пора спать. Ему еще рано много общаться со взрослыми. Я сам отнесу его в детскую, – обратился он к гостям с натянутой улыбкой.
Не обращая внимания на ошеломленное лицо Бадры, Грэм заставил себя медленно выйти из комнаты, прижимая ребенка к груди. «Пусть он только попробует хоть пальцем тронуть Майкла», – думал он. Он обязан защитить мальчика от Странтона. Майкл такой невинный, такой беззащитный.
С ребенком на руках Грэм вошел в детскую. Стены в комнате были выкрашены в жизнерадостный желтый цвет, а в центре стояла детская кроватка, украшенная изящной резьбой, – дело рук Кеннета. Круглолицая няня в практичном сером платье и накрахмаленном белоснежном переднике сидела у окна и читала. При виде герцога она вскочила:
– Ваша светлость?
Не обращая на нее внимания, он положил младенца в кроватку и стал укачивать, пытаясь одновременно взять себя в руки. Няня не произнесла больше ни слова.
Майкл потянулся и захныкал во сне. Грэм осторожно, чтобы не разбудить, положил руку ему на голову. «Я не позволю ему тебя обидеть, обещаю. Я его на кусочки разорву, прежде чем он успеет до тебя дотронуться», – шептал он по-арабски.
– Проследите, чтобы в комнату не входил никто, кроме его родителей, Жасмин и меня, – приказал он няне. – Майкла ни в коем случае нельзя выносить из детской без моего разрешения.
– Да, ваша светлость.
Он тихо порадовался тому, что английские слуги выполняют странные приказы хозяев, не задавая лишних вопросов.
Послышался стук в дверь. Грэм весь напрягся, как сжатая пружина, и накрыл кроватку руками, будто желая уберечь ребенка от опасности. Дверная ручка качнулась. У Грэма кровь заледенела в жилах. Пробудившиеся воспоминания ранили его больнее ножей. «Какой хорошенький мальчик…»
Джамбия, которую он прятал в рукаве с того момента, как увидел Странтона, скользнула в руку. Стальное острие поблескивало. Няня раскрыла от удивления рот и бросилась к младенцу.
Грэм оказался быстрее: лезвие замерло около ее горла.
– Не трогайте его, – произнес он с угрозой. Ребенок проснулся и заплакал.
Грэм бросился к двери, повернул ключ, и дверь начала открываться. Грэм принял защитную стойку, держа кинжал наизготовку, готовый отразить любое нападение. В комнату вошел мужчина, Грэм поднял кинжал.
– Грэм, пожалуйста, опусти джамбию, пока ты сам не поранился и не ранил моего сына.
Герцог с облегчением перевел дух – все в порядке, это были Кеннет и Бадра, – но кинжал он так и не опустил и с места не сдвинулся.
– Оставьте нас, – приказал Кеннет няне.
Няня серым призраком в накрахмаленном до хруста переднике бросилась к двери.
– Что на тебя нашло? – спросил брат, а Бадра накрыла его руку своей и решительно заглянула ему в глаза.
– Какой хорошенький мальчик, – произнесла она нараспев.
Грэм содрогнулся всем телом, кинжал в его руке дрожал.
– Нет, – отрывисто произнес он. – Ему нельзя позволять дотрагиваться до Майкла. Нельзя. Нельзя. Пусть он не трогает его. Пусть оставит ребенка в покое.
– Грэм!
Он моргнул и попытался сфокусировать взгляд. Перед ним была его невестка. Брат.
– Господи, не может быть! Так это был он? Странтон и есть тот самый негодяй? Аль-Гамра – твой будущий тесть? – Кеннет грубо выругался по-арабски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78