Кролик при этом так просто застывал на месте, как каменный, и ящер съедал его без всяких проблем.
Келе фыркнула:
– Ну пока в твоей истории есть только приятная прогулка в лес, не знаю уж, что там дальше будет…
Квотерволз кивнул. Он уже был наслышан о наших подвигах и был потрясен выпавшей нам долей.
– Это правда, – сказал он. – Все происходящее нас почти не задевало. Мы даже со временем привыкли. Но все изменилось на третий день. В то утро мы слезли с дерева, умылись, позавтракали и стали обсуждать планы на день, когда все началось. Послышался звук, словно заиграл горн. Громче него, наверное, звучали только трубы, которыми боги пробудили нас к жизни из ничтожества. Звуки обрушивались как удары грома. Поднялся ветер, настоящий ураган. Первый звук чуть не сбил нас с ног и засыпал ветвями и листьями. Второй оказался еще сильнее. Так что дрожь прохватывала до костей. Но ветер был не столь свиреп. А третий призывный звук – а именно таким я его и считал – оказался… мягче, что ли. Он прозвучал почти музыкально. Он как-то воздействовал на нас. Заставлял чувствовать себя лучше. И заставлял думать, что будешь чувствовать себя еще лучше, если подойдешь послушать поближе.
Джанела сузила глаза. Видимо, она о чем-то догадалась.
– Мое заклинание должно было защитить вас от этого, – сказала она.
Квотерволз кивнул.
– Так и случилось, моя госпожа, – сказал он. – Звук вовсе и не внушал нам, что мы должны идти. Он как бы… говорил… что это было бы хорошо…
Он посмотрел на меня.
– Моя мамаша родила не дурака, мой господин, – сказал он. – И я сразу сообразил, что мы имеем дело с колдовством. Я поговорил с другими, и они сказали то же самое. Мы обсуждали этот вопрос больше часа, и все это время горн играл. Мы уже почти решили, что будем возвращаться, поохотимся по дороге и расскажем, что видели. Но в конце концов подумали, что вам захочется узнать обо всем подробнее. Наш долг как разведчиков все-таки все видеть собственными глазами, и нам надо было подобраться по возможности ближе к месту событий.
– Ты принял правильное решение, – сказал я и еще раз похвалил себя, что отправил на берег такого здравомыслящего человека, как Квотерволз. – Продолжай.
– Мы шли на звук полдня, – сказал Квотерволз. – Пробираясь, где можно, звериными тропами, а иногда и прорубаясь сквозь заросли. И похоже, все существа вокруг понимали, что происходит нечто необычное. Даже птицы смолкли и затаились. Мы посматривали вверх и видели, как они неподвижно сидят на ветках и даже перышки не чистят. Мы наткнулись на зверей, прячущихся за поваленными деревьями или в кустах. Они не бросались на нас и не убегали, лишь переползали, отыскивая другое потаенное местечко. Все это время мы крались, стараясь не выдать себя. Наконец послали одного парня залезть на дерево и осмотреться. Он рассказал, что впереди, футах в двухстах, находится озеро. И мы вскоре оказались на скальном гребне, за которым склон уходил вниз и кончался лес. Звук горна был все ближе. Мы забрались на гребень и обнаружили кучу камней, из-за которых удобно было наблюдать. Этим я и занялся.
Теперь голос Квотерволза зазвучал хрипло, то ли от долгого повествования, то ли от волнения. Я послал за вином, чтобы помочь ему успокоиться, и попросил продолжать.
– Я заглянул в ущелье, – сказал он. – Оно раза в два по ширине превосходило Большой Амфитеатр Ориссы. Вниз, примерно до середины, тянулась расселина, а местность была почти открытая, усыпанная камнями. Прежде всего мое внимание привлекли люди. Не могу сказать, сколько их было, они постоянно прибывали откуда-то. Появлялись из леса, со всех сторон, кроме – слава богам – нашей. Они спускались в каньон, сбегали по расселине, по тропам и без троп. Некоторые падали, точно пьяные, расшибали себе головы, обдирали кожу об острые края обломков. И не обращали на это никакого внимания. Вскакивали, небрежно смахивали кровь, если она заливала глаза, и продолжали двигаться на звук горна. По виду люди были самые разнообразные. Длинноногие мужчины и женщины, у которых из одежды была лишь набедренная повязка. Маленькие человечки, ростом мне по пояс, одетые в звериные шкуры. Некоторые – черные как ночь, но большинство светлокожие. Были и дикари, так разукрашенные, что невозможно было понять, какого же цвета их кожа. Во всяком случае, ясно было, они принадлежат не к одному племени. Люди шли со всех сторон и тащили с собой на руках лишь детей.
Принесли вино. Квотерволз благодарно улыбнулся мне, смочил горло и продолжил:
– Я посмотрел туда, куда они все шли, и там, где в озеро на дне ущелья из расселины впадал ручей, я увидел этот горн. Длиною футов в двадцать, с огромным раструбом на конце, он покачивался, подвешенный на деревянной конструкции. С другой стороны трубы стоял малый, который и дул в нее. Он походил на быка, с такой же широкой грудью. Два человека поддерживали его, а еще несколько человек придерживали горн, чтобы тот не сильно раскачивался, так что парню оставалось лишь дуть. Вот он и старался. Сначала раздувался так, что, казалось, взлетит, а потом выдувал воздух в горн. И получался тот самый звук, на который мы шли все утро. Только теперь мы оказались близко, и я мог рассмотреть, что тут происходит. И мне очень хотелось пойти туда, присоединиться к этим зачарованным людям. Сбросить одежду, скинуть башмаки и побежать вниз, в каньон, поближе к этой музыке. И в тот самый момент, когда, казалось, мне уже не удержаться, мой палец обожгло. Под тем самым кольцом, что дала нам всем Джанела. Я тут же пришел в себя, и до меня дошло, что происходит нечто ужасное.
Квотерволз передернулся, глубоко вздохнул и отпил еще вина, пытаясь успокоиться, у него на лбу выступил пот.
– У меня с глаз упала пелена, и я увидел примерно с сотню человек, похожих на того парня, что дул в горн. Не особенно высокие ростом, они обладали такими же широкими плечами, крепкими мускулами и плотным сложением. На каждом были надеты доспехи, не то лубяные, не то кожаные, но с металлическими заклепками и пластинами. Их шлемы вверху сужались шпилем. Вооружение – копья, сабли, дубинки, луки. Из этого оружия только сабли являлись металлическими. Их открытые участки кожи имели цвет такой же рыжий, как и ваши волосы, господин Антеро, если позволите мне такое сравнение. Лица они раскрасили красным, а веки и губы – чем-то черным. Большинство из них охраняли загон для скота. Горн был установлен у задней ограды загона, так что люди набивались в открытые ворота этого сооружения, чтобы оказаться поближе к горну. Некоторые из красных воинов подталкивали внутрь тех дикарей, кто мешкал. Два десятка других управлялись с воротами поменьше, сбоку. Выводили через них людей, выстраивали гуськом и заковывали в кандалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Келе фыркнула:
– Ну пока в твоей истории есть только приятная прогулка в лес, не знаю уж, что там дальше будет…
Квотерволз кивнул. Он уже был наслышан о наших подвигах и был потрясен выпавшей нам долей.
– Это правда, – сказал он. – Все происходящее нас почти не задевало. Мы даже со временем привыкли. Но все изменилось на третий день. В то утро мы слезли с дерева, умылись, позавтракали и стали обсуждать планы на день, когда все началось. Послышался звук, словно заиграл горн. Громче него, наверное, звучали только трубы, которыми боги пробудили нас к жизни из ничтожества. Звуки обрушивались как удары грома. Поднялся ветер, настоящий ураган. Первый звук чуть не сбил нас с ног и засыпал ветвями и листьями. Второй оказался еще сильнее. Так что дрожь прохватывала до костей. Но ветер был не столь свиреп. А третий призывный звук – а именно таким я его и считал – оказался… мягче, что ли. Он прозвучал почти музыкально. Он как-то воздействовал на нас. Заставлял чувствовать себя лучше. И заставлял думать, что будешь чувствовать себя еще лучше, если подойдешь послушать поближе.
Джанела сузила глаза. Видимо, она о чем-то догадалась.
– Мое заклинание должно было защитить вас от этого, – сказала она.
Квотерволз кивнул.
– Так и случилось, моя госпожа, – сказал он. – Звук вовсе и не внушал нам, что мы должны идти. Он как бы… говорил… что это было бы хорошо…
Он посмотрел на меня.
– Моя мамаша родила не дурака, мой господин, – сказал он. – И я сразу сообразил, что мы имеем дело с колдовством. Я поговорил с другими, и они сказали то же самое. Мы обсуждали этот вопрос больше часа, и все это время горн играл. Мы уже почти решили, что будем возвращаться, поохотимся по дороге и расскажем, что видели. Но в конце концов подумали, что вам захочется узнать обо всем подробнее. Наш долг как разведчиков все-таки все видеть собственными глазами, и нам надо было подобраться по возможности ближе к месту событий.
– Ты принял правильное решение, – сказал я и еще раз похвалил себя, что отправил на берег такого здравомыслящего человека, как Квотерволз. – Продолжай.
– Мы шли на звук полдня, – сказал Квотерволз. – Пробираясь, где можно, звериными тропами, а иногда и прорубаясь сквозь заросли. И похоже, все существа вокруг понимали, что происходит нечто необычное. Даже птицы смолкли и затаились. Мы посматривали вверх и видели, как они неподвижно сидят на ветках и даже перышки не чистят. Мы наткнулись на зверей, прячущихся за поваленными деревьями или в кустах. Они не бросались на нас и не убегали, лишь переползали, отыскивая другое потаенное местечко. Все это время мы крались, стараясь не выдать себя. Наконец послали одного парня залезть на дерево и осмотреться. Он рассказал, что впереди, футах в двухстах, находится озеро. И мы вскоре оказались на скальном гребне, за которым склон уходил вниз и кончался лес. Звук горна был все ближе. Мы забрались на гребень и обнаружили кучу камней, из-за которых удобно было наблюдать. Этим я и занялся.
Теперь голос Квотерволза зазвучал хрипло, то ли от долгого повествования, то ли от волнения. Я послал за вином, чтобы помочь ему успокоиться, и попросил продолжать.
– Я заглянул в ущелье, – сказал он. – Оно раза в два по ширине превосходило Большой Амфитеатр Ориссы. Вниз, примерно до середины, тянулась расселина, а местность была почти открытая, усыпанная камнями. Прежде всего мое внимание привлекли люди. Не могу сказать, сколько их было, они постоянно прибывали откуда-то. Появлялись из леса, со всех сторон, кроме – слава богам – нашей. Они спускались в каньон, сбегали по расселине, по тропам и без троп. Некоторые падали, точно пьяные, расшибали себе головы, обдирали кожу об острые края обломков. И не обращали на это никакого внимания. Вскакивали, небрежно смахивали кровь, если она заливала глаза, и продолжали двигаться на звук горна. По виду люди были самые разнообразные. Длинноногие мужчины и женщины, у которых из одежды была лишь набедренная повязка. Маленькие человечки, ростом мне по пояс, одетые в звериные шкуры. Некоторые – черные как ночь, но большинство светлокожие. Были и дикари, так разукрашенные, что невозможно было понять, какого же цвета их кожа. Во всяком случае, ясно было, они принадлежат не к одному племени. Люди шли со всех сторон и тащили с собой на руках лишь детей.
Принесли вино. Квотерволз благодарно улыбнулся мне, смочил горло и продолжил:
– Я посмотрел туда, куда они все шли, и там, где в озеро на дне ущелья из расселины впадал ручей, я увидел этот горн. Длиною футов в двадцать, с огромным раструбом на конце, он покачивался, подвешенный на деревянной конструкции. С другой стороны трубы стоял малый, который и дул в нее. Он походил на быка, с такой же широкой грудью. Два человека поддерживали его, а еще несколько человек придерживали горн, чтобы тот не сильно раскачивался, так что парню оставалось лишь дуть. Вот он и старался. Сначала раздувался так, что, казалось, взлетит, а потом выдувал воздух в горн. И получался тот самый звук, на который мы шли все утро. Только теперь мы оказались близко, и я мог рассмотреть, что тут происходит. И мне очень хотелось пойти туда, присоединиться к этим зачарованным людям. Сбросить одежду, скинуть башмаки и побежать вниз, в каньон, поближе к этой музыке. И в тот самый момент, когда, казалось, мне уже не удержаться, мой палец обожгло. Под тем самым кольцом, что дала нам всем Джанела. Я тут же пришел в себя, и до меня дошло, что происходит нечто ужасное.
Квотерволз передернулся, глубоко вздохнул и отпил еще вина, пытаясь успокоиться, у него на лбу выступил пот.
– У меня с глаз упала пелена, и я увидел примерно с сотню человек, похожих на того парня, что дул в горн. Не особенно высокие ростом, они обладали такими же широкими плечами, крепкими мускулами и плотным сложением. На каждом были надеты доспехи, не то лубяные, не то кожаные, но с металлическими заклепками и пластинами. Их шлемы вверху сужались шпилем. Вооружение – копья, сабли, дубинки, луки. Из этого оружия только сабли являлись металлическими. Их открытые участки кожи имели цвет такой же рыжий, как и ваши волосы, господин Антеро, если позволите мне такое сравнение. Лица они раскрасили красным, а веки и губы – чем-то черным. Большинство из них охраняли загон для скота. Горн был установлен у задней ограды загона, так что люди набивались в открытые ворота этого сооружения, чтобы оказаться поближе к горну. Некоторые из красных воинов подталкивали внутрь тех дикарей, кто мешкал. Два десятка других управлялись с воротами поменьше, сбоку. Выводили через них людей, выстраивали гуськом и заковывали в кандалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138