Фредерик даже немного побаивался своей жены.
– Я бы хотела часть года проводить в Париже, – медленно и с нажимом начала Матильда, подчеркивая серьезность своих слов.
Принц удивленно посмотрел на жену и ничего не ответил. При датском дворе не было принято, чтобы супруга принца крови жила отдельно от мужа.
Матильда поняла его без слов.
– Я знаю, моя просьба кажется вам необычной. Но мой отец сильно сдал. И я хотела бы проводить больше времени с ним рядом. Если позволите, дети поедут со мной. Думаю, французская атмосфера в небольших дозах им не помешает, – Матильда тщательно выбирала слова. – Буду рада, если и вы к нам присоединитесь. Конечно, когда позволят дела.
Фредерик соображал не очень быстро, поэтому ему пришлось напрячься. Матильда построила свою маленькую речь очень ловко. Вряд ли кто-нибудь стал бы возражать против того, чтобы дочь скрасила одинокую старость отца. Кроме того, дети действительно были наполовину французами, происходили по материнской линии из рода, прославленного и гордого своей историей. Конечно, Фредерик будет скучать без мальчиков. Париж ему не по вкусу – слишком уж там все шустрые. С другой стороны, он вполне мог бы выбираться к Матильде и детям на месяц…
Принц опасливо посмотрел на жену.
– Давайте попробуем. Годик-другой, а там посмотрим. Но учтите, что ваши отлучки должны продолжаться не больше четырех месяцев.
Матильда благодарно поцеловала его в щеку. Фредерик не привык к таким нежностям. Слушая, как она возбужденным и счастливым голосом рассказывает о своих планах, он пришел в хорошее расположение духа. Во-первых, исполнил желание жены, а во-вторых, что не менее важно, установил конкретный срок, то есть продемонстрировал, кто в семье главный. Как бы там ни было, Матильда счастлива, да и сам Фредерик, честно говоря, обрадовался такой перемене. Рядом с женой он все время чувствовал себя не в своей тарелке. Слишком уж она оказалась активной, слишком любознательной. И еще принц испытывал некоторое чувство вины из-за того, что его ночные визиты в ее спальню в последнее время происходили все реже и реже. Так что идея Матильды устраивала обе стороны наилучшим образом.
Получив разрешение супруга, Матильда энергично начала готовиться к новой жизни. Она съездила в Париж ненадолго, чтобы подготовить особняк в Нейи, где отныне ее дети будут проводить много времени. У принцессы было собственное и весьма значительное состояние, унаследованное от матери, и Матильда купила квартиру в центре города, недалеко от Елисейских полей. Именно там и появилась на свет истинная Матильда – независимая и свободная.
Она ринулась в парижскую жизнь с безоглядностью человека, слишком долго находившегося в неволе. Как только разнеслась весть о ее появлении, Матильду засыпали приглашениями от знакомых. Помимо титула, она привлекала людей обаянием и красотой, поэтому такое внимание было вполне естественным. Матильду видели в опере, театре, в политических, литературных и музыкальных салонах. Впервые в жизни она стала серьезно относиться к своей внешности и нарядам. Париж – не пригород Копенгагена. Лучшие кутюрье приезжали к ней в Нейи, демонстрировали свои новейшие творения. Матильда выработала свой собственный стиль – чуть-чуть помпезный и одновременно несколько эксцентричный.
Как замужняя дама, она пользовалась гораздо большей свободой, чем в девичью пору. Могла встречаться с кем угодно, говорить на любую тему – естественно, в пределах приличий, допускаемых высшим обществом. Днем Матильда пускалась в непривычные пешие прогулки по парижским улицам, сидела в самых заурядных кафе, наблюдала за жизнью обычных людей. Ей полюбились эти прогулки; со временем они делались все смелее и продолжительней. Матильда увидела и узнала много такого, что приводило ее в ужас и восхищение. Живя всю жизнь в золотой клетке, она совершенно забыла о том, что на свете существует бедность. Теперь же, странствуя по городу не в лимузине и не в карете, а пешком, она могла наблюдать грубую повседневность жизни простых людей. На улице к ней приставали мальчишки-оборванцы, выклянчивая сантимы. Она покупала им какао, говорила с ними об их жизни. Кошелек Матильды быстро пустел – она отдавала мальчуганам все до последнего сантима, чувствуя, что ничем другим помочь им не может.
Прошло два года, и Матильда вновь начала томиться бездельем – или тем, что она называла «условностями своего положения». Все чаще она задумывалась о том, чтобы научиться какой-нибудь профессии. Как было бы чудесно заниматься в университете, вести судебные процессы, даже просто работать стенографисткой в какой-нибудь нотариальной конторе. Но положение принцессы, супруги принца Фредерика, делало все это невозможным. Матильда прониклась презрением к своей праздности и никчемности, к пустой болтовне, звучавшей в великосветских салонах. Нужно было найти себе настоящее дело.
Первым делом она основала школу-интернат для беспризорных детей. Матильда решила, что это не будет являться простым актом благотворительности, когда все участие дарителя выражается в денежном взносе. Принцесса провела собственные исследования, совершила поездки в Англию и Германию, проконсультировалась со специалистами, многократно беседовала с самими детьми, чтобы понять, в чем именно они нуждаются. На последней стадии подготовки она наняла самых способных и прогрессивно настроенных учителей. На осуществление проекта ушло три года, и все это время Матильда была по-настоящему счастлива. Наконец-то она занялась настоящим делом, смогла чего-то достичь. Конечно, это стало возможным благодаря ее привилегированному положению, но ведь раньше особенности этого положения казались ей лишь оковами, сковывавшими ее свободу.
Новая роль пришлась Матильде по душе. У себя в школе она переставала быть гранд-дамой и превращалась в директрису – то строгую и требовательную, то нежную и заботливую, в зависимости от ситуации. Учителя и воспитатели ее обожали, высоко ценили ее способность быстро принимать правильное решение, восхищались безошибочным инстинктом, подсказывавшим Матильде, как найти подход к каждому ребенку. Чиновники из министерства образования и судебного ведомства могли сколько угодно хмыкать по поводу прогрессивно-эксцентричной аристократки, но, встретившись с Матильдой лицом к лицу, быстро теряли гонор и соглашались на все ее предложения и требования.
Следующим этапом для принцессы стало создание нового персонажа, способного стать маской, под которой можно было бы спрятаться. Матильда начала писать. В тиши своей квартиры она просиживала за письменным столом часами. Многие люди ее круга говорили, что у принцессы поразительный дар выслушивать людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Я бы хотела часть года проводить в Париже, – медленно и с нажимом начала Матильда, подчеркивая серьезность своих слов.
Принц удивленно посмотрел на жену и ничего не ответил. При датском дворе не было принято, чтобы супруга принца крови жила отдельно от мужа.
Матильда поняла его без слов.
– Я знаю, моя просьба кажется вам необычной. Но мой отец сильно сдал. И я хотела бы проводить больше времени с ним рядом. Если позволите, дети поедут со мной. Думаю, французская атмосфера в небольших дозах им не помешает, – Матильда тщательно выбирала слова. – Буду рада, если и вы к нам присоединитесь. Конечно, когда позволят дела.
Фредерик соображал не очень быстро, поэтому ему пришлось напрячься. Матильда построила свою маленькую речь очень ловко. Вряд ли кто-нибудь стал бы возражать против того, чтобы дочь скрасила одинокую старость отца. Кроме того, дети действительно были наполовину французами, происходили по материнской линии из рода, прославленного и гордого своей историей. Конечно, Фредерик будет скучать без мальчиков. Париж ему не по вкусу – слишком уж там все шустрые. С другой стороны, он вполне мог бы выбираться к Матильде и детям на месяц…
Принц опасливо посмотрел на жену.
– Давайте попробуем. Годик-другой, а там посмотрим. Но учтите, что ваши отлучки должны продолжаться не больше четырех месяцев.
Матильда благодарно поцеловала его в щеку. Фредерик не привык к таким нежностям. Слушая, как она возбужденным и счастливым голосом рассказывает о своих планах, он пришел в хорошее расположение духа. Во-первых, исполнил желание жены, а во-вторых, что не менее важно, установил конкретный срок, то есть продемонстрировал, кто в семье главный. Как бы там ни было, Матильда счастлива, да и сам Фредерик, честно говоря, обрадовался такой перемене. Рядом с женой он все время чувствовал себя не в своей тарелке. Слишком уж она оказалась активной, слишком любознательной. И еще принц испытывал некоторое чувство вины из-за того, что его ночные визиты в ее спальню в последнее время происходили все реже и реже. Так что идея Матильды устраивала обе стороны наилучшим образом.
Получив разрешение супруга, Матильда энергично начала готовиться к новой жизни. Она съездила в Париж ненадолго, чтобы подготовить особняк в Нейи, где отныне ее дети будут проводить много времени. У принцессы было собственное и весьма значительное состояние, унаследованное от матери, и Матильда купила квартиру в центре города, недалеко от Елисейских полей. Именно там и появилась на свет истинная Матильда – независимая и свободная.
Она ринулась в парижскую жизнь с безоглядностью человека, слишком долго находившегося в неволе. Как только разнеслась весть о ее появлении, Матильду засыпали приглашениями от знакомых. Помимо титула, она привлекала людей обаянием и красотой, поэтому такое внимание было вполне естественным. Матильду видели в опере, театре, в политических, литературных и музыкальных салонах. Впервые в жизни она стала серьезно относиться к своей внешности и нарядам. Париж – не пригород Копенгагена. Лучшие кутюрье приезжали к ней в Нейи, демонстрировали свои новейшие творения. Матильда выработала свой собственный стиль – чуть-чуть помпезный и одновременно несколько эксцентричный.
Как замужняя дама, она пользовалась гораздо большей свободой, чем в девичью пору. Могла встречаться с кем угодно, говорить на любую тему – естественно, в пределах приличий, допускаемых высшим обществом. Днем Матильда пускалась в непривычные пешие прогулки по парижским улицам, сидела в самых заурядных кафе, наблюдала за жизнью обычных людей. Ей полюбились эти прогулки; со временем они делались все смелее и продолжительней. Матильда увидела и узнала много такого, что приводило ее в ужас и восхищение. Живя всю жизнь в золотой клетке, она совершенно забыла о том, что на свете существует бедность. Теперь же, странствуя по городу не в лимузине и не в карете, а пешком, она могла наблюдать грубую повседневность жизни простых людей. На улице к ней приставали мальчишки-оборванцы, выклянчивая сантимы. Она покупала им какао, говорила с ними об их жизни. Кошелек Матильды быстро пустел – она отдавала мальчуганам все до последнего сантима, чувствуя, что ничем другим помочь им не может.
Прошло два года, и Матильда вновь начала томиться бездельем – или тем, что она называла «условностями своего положения». Все чаще она задумывалась о том, чтобы научиться какой-нибудь профессии. Как было бы чудесно заниматься в университете, вести судебные процессы, даже просто работать стенографисткой в какой-нибудь нотариальной конторе. Но положение принцессы, супруги принца Фредерика, делало все это невозможным. Матильда прониклась презрением к своей праздности и никчемности, к пустой болтовне, звучавшей в великосветских салонах. Нужно было найти себе настоящее дело.
Первым делом она основала школу-интернат для беспризорных детей. Матильда решила, что это не будет являться простым актом благотворительности, когда все участие дарителя выражается в денежном взносе. Принцесса провела собственные исследования, совершила поездки в Англию и Германию, проконсультировалась со специалистами, многократно беседовала с самими детьми, чтобы понять, в чем именно они нуждаются. На последней стадии подготовки она наняла самых способных и прогрессивно настроенных учителей. На осуществление проекта ушло три года, и все это время Матильда была по-настоящему счастлива. Наконец-то она занялась настоящим делом, смогла чего-то достичь. Конечно, это стало возможным благодаря ее привилегированному положению, но ведь раньше особенности этого положения казались ей лишь оковами, сковывавшими ее свободу.
Новая роль пришлась Матильде по душе. У себя в школе она переставала быть гранд-дамой и превращалась в директрису – то строгую и требовательную, то нежную и заботливую, в зависимости от ситуации. Учителя и воспитатели ее обожали, высоко ценили ее способность быстро принимать правильное решение, восхищались безошибочным инстинктом, подсказывавшим Матильде, как найти подход к каждому ребенку. Чиновники из министерства образования и судебного ведомства могли сколько угодно хмыкать по поводу прогрессивно-эксцентричной аристократки, но, встретившись с Матильдой лицом к лицу, быстро теряли гонор и соглашались на все ее предложения и требования.
Следующим этапом для принцессы стало создание нового персонажа, способного стать маской, под которой можно было бы спрятаться. Матильда начала писать. В тиши своей квартиры она просиживала за письменным столом часами. Многие люди ее круга говорили, что у принцессы поразительный дар выслушивать людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93