Если бы шеф не согласился, у него в индийском списке оставалось ещё два-три штатных сотрудника и одна вольная пташка вроде меня, которые могли подключиться к этому делу по первому зову. А уж скажи кто-нибудь из них "Уилко", это уже приговор, и Уэйнрайту пришлось бы выбирать: либо возвращаться без всяких предварительных условий, либо погибнуть. Здесь не было места для колебаний или угрызений совести. Мои условия этот финал не исключали, но, по крайней мере, оставляли некую свободу выбора.
Я вернулся на ферму, пытаясь не кривя душой разложить все по полочкам. Зачем мне захотелось настоять на этой маленькой привилегии? Неужели я не доверял Гафферу и его оценке событий?
Нет, дело не в том. Я его недолюбливал, но в верности его решений не сомневался. Если он опускал большой палец вниз, то имел на это веские основания. Любой другой - кроме Уэйнрайта - не вызвал бы у меня ни малейших вопросов. Неужели в моем представлении Уэйнрайт и предательство были несовместимы?
Чушь. Подобный поворот событий в нашем деле не редкость. Вероятность измены исключить невозможно. Одни делают это ради выгоды, другие - по искреннему убеждению.
Может, быть он мне нравился?
Бог ты мой, нет! Особой неприязни, несмотря на его отношение ко мне, я не испытывал, но товарищем по оружию тоже не считал.
Тогда почему?
Хватит себя дурачить. Мне и так все известно. Существовала простая, явная и самая древняя из всех причин: ревность. Этот ублюдок украл мою женщину. Женщину, которая могла стать моей, если бы у меня, как сказал её отец, оказалось хоть на гран здравого смысла.
До последнего момента я не мог собраться с духом и признаться в этом. Все пытался убедить себя в том, что если придется нажать на спусковой крючок, то в этом не будет ничего личного. Обычная целесообразность, требование Службы - спасти от смерти полсотни человек. Интересы государства. Работа, наконец. Делай. Получай. Забудь.
Хватит играть в прятки, Риз. Ты прекрасно знаешь, что сейчас он где-то там вместе с ней. Отправляйся за ним, прикажи ему вернуться и надейся на Господа, чтобы он послал тебя к чертовой матери. Тут уж ему достанется по полной программе, да ещё с одобрения начальства. Контора медалей не раздает, но звонкой монетой платит. Дикий Запад, как сказал старик, сплошные бандиты и головорезы. Полный дом набился. К тому у него теперь есть охотник Баунти.
Когда мы с Сафаразом возвращались, старик поджидал нас на веранде. Наша обувь - чапли - неслышно утопала в дорожной пыли, но ещё за полсотни ярдов он уже узнал наши шаги.
- Ты ещё не передумал? - спросил генерал-сахиб с плохо скрываемым беспокойством. - Отзывают в город по срочному делу?
- Нет, не передумал, - буркнул я. - Если нам дадут мулов, мы отправимся прямо сейчас.
- Пони, - предложил он. - Они быстрее и также крепко держаться на ногах. Сколько тебе понадобится людей?
- Нисколько, только Сафараз.
- Проводник?
- Не нужен. Я уже ходил по этим тропам.
- Оружие?
- Пистолет у меня есть, но рад буду взять винтовку для Сафараза. Да, ещё полевой бинокль и десятидневный рацион по самой легкой выкладке.
Старик коротко кивнул и скрылся за дверью, а из тени в дальнем конце веранды появился Мирай Хан.
- Собираешься в путь, Идвал Риз? - тихо спросил он.
- Да, Мирай.
- Возьмешь, меня?
- Не могу. И причина тебе известна. Не стоит причинять друг другу боль.
- Я ещё буду крепко держаться в седле, - криво усмехнулся он, - когда вы с патаном сотрете свои задницы в кровь. Но я не настаиваю. Передай ей от мамуна салам.
Мамун на урду означает дядя. Именно так его всегда называла Клер.
Он повернулся и быстро исчез вслед за стариком.
Сафараза разбирало любопытство. Он не понимал английской речи генерал-сахиба, но по репликам Мирай Хана сумел оценить обстановку.
- Ха! - с восторгом ощерился он. - Мы отправляемся в путь на поиски мисс-сахиб! Это мне нравится. Когда мы были там в прошлый раз, я видел много тибетских женщин, которые долго оставались без мужского внимания.
Я развернулся и наградил его приличной затрещиной, но он только улыбнулся и сощурился, как мартовский кот. Мне оставалось только позавидовать его приземленной и немудреной философии.
Клэр с Уэйнрайтом сбежали ночью, так что соглядатаи, если таковые имелись, уже заметили бы их отсутствие и, несомненно, прекратили слежку. Но я все-таки счел разумным отправиться под покровом темноты. Мирай в качестве утешительного приза получил задание прочесать первую часть нашего пути до предгорий в шести милях отсюда, где, собственно, и начиналась настоящая тропа. Он снарядил пятерых сыновей и отнесся к делу с особой тщательностью.
Старик тоже захотел проехать с нами часть пути. Ночь и день для него и его прекрасно вышколенной арабской кобылы-полукровки разницы не представляли. На прощание он крепко сжал мою руку.
- Пусть на этот раз у тебя найдется хоть на гран здравого смысла, Идвал. Подумай о ней... и о себе, наконец. Бог в помощь, - напутствовал он, развернул лошадь, и они стремя в стремя с Мирай-ханом легким галопом двинулись в обратный путь. Жаль, что он просто не пожелал удачи, в данных обстоятельствах это было бы гораздо предпочтительней.
Мы двигались до рассвета, пони, словно горные козы, сами выбирали дорогу вверх по узкой каменистой тропе. На второй день мы будем у кашмирской границы, поблизости от так называемой линии прекращения огня, вдоль которой индийские и пакистанские войска приглядывали друг за другом. Кроме того, они строго охраняли высокие хребты Тибета со стороны невидимого, но всегда присутствующего Китая. Малая толика чувства самосохранения могла бы объединить их против общей угрозы, но даже простого здравого смысла тут не было и в помине. Поэтому две развернутые армии, спаянные, как сиамские близнецы, уже больше двадцати лет теряли время, силу и ресурсы.
Тропа была окольной дорогой в Кашмир, слишком узкой для военной техники и ныне недоступной для редких торговцев, пользовавшихся ею в более благополучные времена. Официально её давно закрыли для всех, но по причинам, которые называл старик, на регулярные вояжи Клэр смотрели сквозь пальцы.
Меня беспокоила перспектива встречи с военными патрулями. Любая из противоборствующих сторон автоматически примет нас за лазутчиков противника. Британское правительство по вполне естественным причинам не захочет иметь с нами дело, и наше приключение закончится суровым допросом в Нью-Дели или Лахоре, и то только в том случае, если у них будет настроение тащить нас в такую даль.
Некоторые из этих соображений я изложил Сафаразу на следующий день за завтраком. Он только пожал плечами и заявил, что пусть все армии катятся к черту, мы сами солдаты, а значит сможем провести этих горе-вояк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Я вернулся на ферму, пытаясь не кривя душой разложить все по полочкам. Зачем мне захотелось настоять на этой маленькой привилегии? Неужели я не доверял Гафферу и его оценке событий?
Нет, дело не в том. Я его недолюбливал, но в верности его решений не сомневался. Если он опускал большой палец вниз, то имел на это веские основания. Любой другой - кроме Уэйнрайта - не вызвал бы у меня ни малейших вопросов. Неужели в моем представлении Уэйнрайт и предательство были несовместимы?
Чушь. Подобный поворот событий в нашем деле не редкость. Вероятность измены исключить невозможно. Одни делают это ради выгоды, другие - по искреннему убеждению.
Может, быть он мне нравился?
Бог ты мой, нет! Особой неприязни, несмотря на его отношение ко мне, я не испытывал, но товарищем по оружию тоже не считал.
Тогда почему?
Хватит себя дурачить. Мне и так все известно. Существовала простая, явная и самая древняя из всех причин: ревность. Этот ублюдок украл мою женщину. Женщину, которая могла стать моей, если бы у меня, как сказал её отец, оказалось хоть на гран здравого смысла.
До последнего момента я не мог собраться с духом и признаться в этом. Все пытался убедить себя в том, что если придется нажать на спусковой крючок, то в этом не будет ничего личного. Обычная целесообразность, требование Службы - спасти от смерти полсотни человек. Интересы государства. Работа, наконец. Делай. Получай. Забудь.
Хватит играть в прятки, Риз. Ты прекрасно знаешь, что сейчас он где-то там вместе с ней. Отправляйся за ним, прикажи ему вернуться и надейся на Господа, чтобы он послал тебя к чертовой матери. Тут уж ему достанется по полной программе, да ещё с одобрения начальства. Контора медалей не раздает, но звонкой монетой платит. Дикий Запад, как сказал старик, сплошные бандиты и головорезы. Полный дом набился. К тому у него теперь есть охотник Баунти.
Когда мы с Сафаразом возвращались, старик поджидал нас на веранде. Наша обувь - чапли - неслышно утопала в дорожной пыли, но ещё за полсотни ярдов он уже узнал наши шаги.
- Ты ещё не передумал? - спросил генерал-сахиб с плохо скрываемым беспокойством. - Отзывают в город по срочному делу?
- Нет, не передумал, - буркнул я. - Если нам дадут мулов, мы отправимся прямо сейчас.
- Пони, - предложил он. - Они быстрее и также крепко держаться на ногах. Сколько тебе понадобится людей?
- Нисколько, только Сафараз.
- Проводник?
- Не нужен. Я уже ходил по этим тропам.
- Оружие?
- Пистолет у меня есть, но рад буду взять винтовку для Сафараза. Да, ещё полевой бинокль и десятидневный рацион по самой легкой выкладке.
Старик коротко кивнул и скрылся за дверью, а из тени в дальнем конце веранды появился Мирай Хан.
- Собираешься в путь, Идвал Риз? - тихо спросил он.
- Да, Мирай.
- Возьмешь, меня?
- Не могу. И причина тебе известна. Не стоит причинять друг другу боль.
- Я ещё буду крепко держаться в седле, - криво усмехнулся он, - когда вы с патаном сотрете свои задницы в кровь. Но я не настаиваю. Передай ей от мамуна салам.
Мамун на урду означает дядя. Именно так его всегда называла Клер.
Он повернулся и быстро исчез вслед за стариком.
Сафараза разбирало любопытство. Он не понимал английской речи генерал-сахиба, но по репликам Мирай Хана сумел оценить обстановку.
- Ха! - с восторгом ощерился он. - Мы отправляемся в путь на поиски мисс-сахиб! Это мне нравится. Когда мы были там в прошлый раз, я видел много тибетских женщин, которые долго оставались без мужского внимания.
Я развернулся и наградил его приличной затрещиной, но он только улыбнулся и сощурился, как мартовский кот. Мне оставалось только позавидовать его приземленной и немудреной философии.
Клэр с Уэйнрайтом сбежали ночью, так что соглядатаи, если таковые имелись, уже заметили бы их отсутствие и, несомненно, прекратили слежку. Но я все-таки счел разумным отправиться под покровом темноты. Мирай в качестве утешительного приза получил задание прочесать первую часть нашего пути до предгорий в шести милях отсюда, где, собственно, и начиналась настоящая тропа. Он снарядил пятерых сыновей и отнесся к делу с особой тщательностью.
Старик тоже захотел проехать с нами часть пути. Ночь и день для него и его прекрасно вышколенной арабской кобылы-полукровки разницы не представляли. На прощание он крепко сжал мою руку.
- Пусть на этот раз у тебя найдется хоть на гран здравого смысла, Идвал. Подумай о ней... и о себе, наконец. Бог в помощь, - напутствовал он, развернул лошадь, и они стремя в стремя с Мирай-ханом легким галопом двинулись в обратный путь. Жаль, что он просто не пожелал удачи, в данных обстоятельствах это было бы гораздо предпочтительней.
Мы двигались до рассвета, пони, словно горные козы, сами выбирали дорогу вверх по узкой каменистой тропе. На второй день мы будем у кашмирской границы, поблизости от так называемой линии прекращения огня, вдоль которой индийские и пакистанские войска приглядывали друг за другом. Кроме того, они строго охраняли высокие хребты Тибета со стороны невидимого, но всегда присутствующего Китая. Малая толика чувства самосохранения могла бы объединить их против общей угрозы, но даже простого здравого смысла тут не было и в помине. Поэтому две развернутые армии, спаянные, как сиамские близнецы, уже больше двадцати лет теряли время, силу и ресурсы.
Тропа была окольной дорогой в Кашмир, слишком узкой для военной техники и ныне недоступной для редких торговцев, пользовавшихся ею в более благополучные времена. Официально её давно закрыли для всех, но по причинам, которые называл старик, на регулярные вояжи Клэр смотрели сквозь пальцы.
Меня беспокоила перспектива встречи с военными патрулями. Любая из противоборствующих сторон автоматически примет нас за лазутчиков противника. Британское правительство по вполне естественным причинам не захочет иметь с нами дело, и наше приключение закончится суровым допросом в Нью-Дели или Лахоре, и то только в том случае, если у них будет настроение тащить нас в такую даль.
Некоторые из этих соображений я изложил Сафаразу на следующий день за завтраком. Он только пожал плечами и заявил, что пусть все армии катятся к черту, мы сами солдаты, а значит сможем провести этих горе-вояк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59