.. Установили без труда: русская, из той же туристской группы. Вот её появление и озадачило полицию: кто такая, откуда взялась? Но у неё алиби, подтвержденное швейцаром.
Вот, значит, как. Входит рыбка в холл, близоруко щурится сквозь очки на причудливые, с огромными стрелками в виде клешней краба настенные часы и осведомляется у швейцара знаками, тыкая пальцем в собственное запястье, верное ли время показывает краб, поскольку на её часах уже без двадцати два. И швейцар, тоже жестами, уверяет сеньориту, что краб безусловно прав, а в доказательство правоты краба предъявляет циферблат своей "омеги": ровно половина второго, извольте убедиться, милая сеньорита... Нехитрый трюк. Если бы не показания англичанина, заметившего, как ловко сеньорита нырнула в подземный гараж, у неё было бы надежное алиби. Но всего не предусмотришь: старый пьяница её подвел, зато выгородил рыжего. Впрочем, того видел и бармен, норовил выдворить из-за стойки, именно на время ссылаясь: уже половина второго, сеньор, полчаса, как бар закрыт.
Павел без труда представил себе события, происходившие в ту ночь в "Марисоле" сразу вслед за убийством российского туриста, но тут же отвлекся, сосредоточился на лице говорившей, стараясь запечатлеть, сохранить в памяти её черты, мимику, манеру щурить глаза и улыбку ("Нехитрый трюк" - произнесла и усмехнулась). Дело об убийстве неожиданно перестало его интересовать, подробности, которые он так жаждал заполучить, съежились, уменьшились в размерах, будто в перевернутом бинокле, и потеряли значение. По-настоящему важно только расставание с Маргаритой - вот сейчас, сей миг они расстанутся навсегда, Павел всей кожей это почувствовал. И понял главное - с той минуты, как он узнал, кем приходится ему Маргарита, а может, и раньше, когда увидел на пляже по соседству красивую белокурую женщину, разительно похожую на его покойную мать - вот с той самой минуты ему хотелось заинтересовать её собственной персоной, подчинить, заставить думать о себе, плакать, умолять о любви и о прощении. И готов был полюбить и простить. Только у Маргариты оказался свой взгляд на прошлое, настоящее и будущее, и ни в одном из этих времен Павлу места нет. Независимость - вот что отличает её от Гизелы и бесит его, Павла. И за эту независимость он ненавидит эту женщину. Как если был обманут, предан и брошен не в далеком детстве, а сейчас. Его, взрослого мужчину, обманула, предала и бросила женщина. Уходит от него с другим, с недостойным, слишком молодым, моложе его - собственного сына, продажным мальчишкой...
Павел стиснул кулаки, унял ставшее вдруг трудным дыхание. "Эдипов комплекс" - будто услышал голос отца. Вот оно - утешение. Раз такой комплекс обозначен и широко известен, значит, не я первый, не я последний. Павлу отчаянно захотелось переломить ситуацию: попросить прощения за то, что был груб, наезжал на нее, шантажировал. Но поздно наводить мосты. Антонио махнул рукой проезжающему такси и машина послушно подкатила к его коленям. Маргарита вдруг обернулась, поманила Павла, тот сорвался, как с низкого старта, кинулся к ней: сейчас предложит подвезти, и ещё немного времени у него есть, и он успеет объяснить...
- Милый Паульхен, - она произнесла это совсем как Гизела, - Кто же убил этого вашего Горгулова? Ты продолжишь расследование? Успехов тебе...
Такси тронулось и ещё до того, как скрыться ему за углом, Павел увидел в заднем стекле, как сблизились две головы, белокурая и темноволосая. Он остался стоять на тротуаре в одиночестве. Эх, запустить бы им вслед булыжником. Если бы ещё и булыжник под руку попался...
Возвращаясь в отель в автобусе, терпеливо, как букашка, ползущим то в гору, то под гору, ловко вписываясь при этом в крутые прихотливые повороты, Павел казнил себя по-всякому и за все сразу. За то, что занялся не касающимся его делом. Со стыдом вспомнил, как сравнил себя, любимого, с врачом, спешащим на помощь человеку в беде. Кто в беде-то? Труп? И с Лизой поссорился по сути из-за того же - нет, чтобы славно и дружно провести последние золотые деньки на этом замечательном острове, - полез в амбицию. А вовсе уж непростительная и необратимая глупость - конфликт с Маргаритой. Такое надо уметь - обидеть, восстановить против себя вновь обретенную родную мать. Лучше бы ты, братец, не посмеивался над слюнявыми мексиканскими сериалами, а хоть один посмотрел, может, и научился бы чему.
Итак, ко всем чертям расследование, пусть себе мертвое тело летит в Москву, а убийца гуляет на свободе. Ему, Павлу, и дела нет...
"Кто же убил, а, Паульхен?" - спросила напоследок белокурая Грета и скрылась со своим возлюбленным жиголо. Странно все это, ей-Богу!
Подходя к отелю, он поднял глаза на свои окна. Светятся желтым занавески задернуты. Лиза дома - хорошо, живая душа, одному ему просто бы невмоготу. Завтра соберем вещи, потом на пляж - не в Иллетас, упаси Бог. Можно искупаться и поближе. После обеда - прощальный визит в прелестный город Пальму, а послезавтра раным-рано с вещами на выход, к условленному месту на узкой улочке, где их подберет фирменный туристский автобус. И в аэропорт, в самолет, в Шереметьево - 2, в Москву...
Лиза была мила и нежна на удивление - должно быть, вид и выражение лица приятеля не располагало не то что к выяснению отношений, но и к простому разговору. Предложила салат и яичницу, сварила кофе себе и ему. Посидеть вдвоем в лоджии с чашкой кофе, наблюдая, как скатывается чужое солнце в чужое море - что может быть лучше для восстановления душевного равновесия.
- Лиза, хочется тебе домой?
- Ой нет! Я бы ещё на неделю, а то и на две осталась...
- Но потом все же домой...
- Конечно! Почему ты спрашиваешь?
- Сам не знаю. Домой, наверно, потянуло.
- Знаешь, кого я сегодня встретила? Рыбку очкастенькую. Тоже домой рвется. Ну, там понятно, у них с рыжим такие неприятности, полиция затаскала...
Вот так сюрприз! А он уверен был, что подозрительная парочка скрылась с глаз долой, а они, пожалуйста, - тут как тут.
- Расскажи-ка поподробнее, Лизок.
Объяснение Лизы было самым простым. Соскучившись на пляже, она отправилась домой, по дороге заглянула в "Марисоль": может, фрау Дизенхоф дома, тогда не исключено, что Павел у нее, он же собирался её повидать. Однако на доске в рецепции мирно висели все ключи комнат шестого этажа - у портье можно было и не спрашивать. Зато в холле обнаружилось знакомое лицо - сидит в баре грустная рыбка, коктейль потягивает, что-то такое разноцветное.
- Ну я и подсела. А она уже под кайфом, с утра, наверно, сидит. Подруга, спрашивает, в Москву хочешь? Скажи на милость, какая я ей подруга!
- А ты?
- А я: не хочу, мне здесь нравится, в Москве проблемы одни... А она: я бы сейчас все отдала, пешком ушла. В Москве у неё мама, младший братик, работа хорошая - в Боткинской хирургическая медсестра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30