Как они балуются вдвоем в мелкой прозрачной воде, она обнимает его, виснет на сильных его, дочерна загоревших плечах... Невинные игры - что, если девочка и не подозревает ничего?
И ещё припомнилось. На следующий, кажется, день состоялась забавная встреча, если это только можно назвать встречей. Лиза и Павел издалека услышали музыку: на узенькой торговой улочке, которая чуть расширяется у перекрестка и образует крохотную площадь - корявое раскидистое дерево, растущее посредине, выглядит старше окружающих домов, а они совсем ветхие трое музыкантов, две гитары и бубен, исполняли что-то сугубо народное, и под монотонную музыку танцевали четыре пары в странных, явно из театрального реквизита, костюмах. Женщины в многослойных длинных юбках, у мужчин полосатые широкие штаны подвязаны бантом под коленями. Весельем и не пахло: танцующие сосредоточенно подпрыгивали, кружились в лад, подавали друг другу руки, заученно поворачивались, обмениваясь партнерами. Ничего похожего на зажигательные ритмы и бьющие в глаза яркие наряды, которыми развлекают туристов в ресторанах.
- Так то фламенко, - заметила Лиза, состроив кислую гримаску - они наблюдали за танцующими, смешавшись с небольшой стайкой прохожих, - А это кантри, фольклор какой-то.
Похоже, танцоры преследовали исключительно просветительские цели, лица у них были серьезные, все почти немолодые, в паре с грузной пожилой испанкой чинно подпрыгивал и кружился щуплый подросток на голову ниже её ростом.
- Фанданго, - объявил один из гитаристов и приостановившиеся было танцоры снова задвигались, в другом, но столь же однообразном ритме. Внезапно в круг вышла новая пара: смуглый высокий парень за руку вытащил светловолосую долговязую партнершу. Антонио и Ингрид - вот так сюрприз! Вновь прибывшие не внесли в действо особого оживления: принялись точно так же, со знанием дела, кружиться, прихлопывать в ладони и притоптывать, разве что лица их не были каменно неподвижны и, конечно, джинсы сразу сделали их чужаками в маленьком пристойном обществе. Но публика развеселилась, кто-то даже захлопал.
Павел с Лизой не стали досматривать зрелища, пошли себе дальше, только Лиза заметила язвительно:
- Ишь как насобачились. Ну он-то понятно, местный, а она...
- Он же, небось, и научил.
- По-моему, все народные танцы жутко скучные, бесполые какие-то...
- А тарантелла там или лезгинка? - не согласился Павел.
- Это все хореографы придумали, для эстрады...
Вялотекущая беседа умолкла сама собой...
Когда же это было? Впрочем, неважно...
Мать крутит роман с юнцом, пользуясь дочкой, как прикрытием в глазах мужа. Всякое бывает. Девочка, похоже, всерьез обеспокоена судьбой Антонио. Но как он, собственно, очутился под утро в отеле "Марисоль"? Что понадобилось местному жиголо в номере русского бандита?
Эх, да не о том он думает! Ну прикончили этого низколобого - в Москве таких каждый день мочат. Скорее всего, и тут свои поработали, красавчик не при чем, просто недоразумение... А хоть бы и он - это дело местной полиции.
У него, у Павла поважнее проблемы. Любопытно, что поведает ему загадочная родственница? Недавно Павел случайно услышал странный разговор в собственном доме. Отец и его приятель, сыщик в отставке Коньков, не подозревая о его присутствии, спорили горячо, поминая имя покойной Гизелы... Внебрачный ребенок был упомянут, а также психушка и тюрьма - и все, показалось тогда, связано с ней. Коньков потом начисто все отрицал. к отцу с таким делом не подступишься, у него сердце ни к черту, чуть что хватается за валидол, при себе носит... Да и сам Павел в тот московский вечер был не в себе, между прочим, по вине вот этой самой Лизаветы, что так мирно спит сейчас в общей их постели... Очередной скандал выбил его из колеи, а тут как раз интересная эта беседа... Так все и зависло, но, как водится, всплыло внезапно и в самом неожиданном месте.
Связав услышанное с телеграммой, полученной в день маминых похорон от некоей Греты из Мюнхена, - как теперь выяснилось, то бишь Марго, Павел не сомневался уже, что она и есть "внебрачный ребенок", ему, выходит, единоутробная сестра. Тогда понятны и бьющее в глаза сходство, и смысл загадочной телеграммы. Осталось пристроить в схему тюрьму и психушку... Это оказалось куда сложнее, потому что никак не вязалось с обликом матери, а для Павла все двадцать шесть лет его жизни Гизела служила идеалом жены, матери, вообще женщины...
Ну что он, прости Господи, за дурак? Почему раньше не задумывался о прошлом своих родителей? Поздний ребенок - поженились они уже немолодыми, у каждого свое собственное прошлое. О первой жене отца, рано умершей, слышал неоднократно. В их доме висел старинный портрет, и отец не раз говорил, что девушка, в которую он влюбился с первого взгляда, была двойником женщины, изображенной на полотне. А вот о матери Павел ничего не знал. Вполне возможно, что у неё был ребенок до брака с его отцом, и она почему-то не хотела, чтобы её обожаемый Паульхен об этом знал.
Что расскажет завтра - нет, уже сегодня Марго?.. Забавно - как это их угораздило встретиться? В одной точке планеты сойтись в один и тот же час. Вот и не верь после этого в судьбу или в любимое изречение старика Конькова: нет ничего тайного, что не стало бы явным...
С некоторым стыдом Паша припомнил, что нескрываемая ревность Лизы, над которой он вслух потешался, на самом деле имела основания. Он вожделел втайне к красивой, цветущей, ухоженной немке, его волновали её походка и смех. Сходство с матерью отнюдь не мешало мечтать о ней, лежа рядом с Лизой, а, пожалуй, только подстегивало... "У тебя ярко выраженный эдипов комплекс" - не раз повторял отец, комментируя неудачи сына на любовном фронте. Что ж, выходит, он прав и неплохо знает жизнь...
Заснул Павел лишь под утро, последней мыслью было: как бы избавиться часа на два от Лизы, лучше пойти к Марго одному... Но так ничего и не придумалось.
Проснувшись, он несколько минут ловил расползающиеся обрывки сна. Женщина, распростертая на песке, не отличимая от десятков других, - такой пляжной тесноты на самом деле в Иллетасе не бывает - приподняла голову, села, огляделась, поднялась и направилась, легко ступая по песку, к воде. Прежде чем войти в прозрачную глубь, зябко поежилась. И не оборачиваясь, сказала Павлу, неведомо как оказавшемуся у неё за спиной:
- А ты, милый мой Паульхен, идешь со мной?
Кто это ему приснился, покойная мать или Марго - точная её копия? Паульхен, милый Паульхен - мамины слова и сказаны её голосом, но светлые волосы купальщицы подстрижены коротко, геометрически четко...
За завтраком - они, как всегда, завтракали на лоджии, застелив хлипкий плетеный столик гостиничной скатеркой, - Лиза сбивчиво пересказывала то, чего не успела, в виду усталости и позднего времени, рассказать вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30