занимая эту должность, он мало-помалу настолько вошел в доверие к комиссару, сеньору Барашо, что иногда целыми неделями замещал его. В конце концов Просперо назначили помощником комиссара района.
Сообщение Макале было оценено должным образом, После его обсуждения слово взял Сухарь. Он рассказал, что накануне, выйдя из подвала, сразу же занялся поисками Свистуна.
Проходя мимо часового магазина, он взглянул на витрину: было 5.50. Он побежал к кинотеатру на другой стороне улицы, рядом с 38-м кафе, и остановился, как будто любуясь крикливыми афишами последних кинофильмов. На самом же деле не переставал украдкой поглядывать на Дверь кафе. Прошло несколько минут. По радио раздались звуки «Ave Maria» Шуберта, колокола соседней церкви начали вызванивать «Angelus».
Однако шеф не появился – этого следовало ожидать. Тогда Сухарь свернул в первую же улицу, ведущую к вокзалу. Вдруг он обратил внимание на человека, который шел впереди по другому тротуару метрах в тридцати. Это был Свистун, одетый в свое неизменное тряпье коричневого цвета с заплатами на локтях. Берет его был сдвинут набок, темные очки, как всегда, закрывали лицо. Свистун опирался на палку тяжелее обычного и казался еще более постаревшим.
Сухарь некоторое время наблюдал за ним, прислонившись к какой-то двери. Когда шеф пересек улицу и направился к новым домам, он последовал за ним, ни на минуту не теряя его из виду.
Шарманщик пошел по одной из поперечных улиц, где строились шестиэтажные дома. Он прошел мимо нескольких магазинов, парикмахерской, мастерской по ремонту радиоприемников, мимо чистильщика обуви… и неожиданно исчез, войдя в подъезд одного из домов. Сухарь немного подождал, чтобы убедиться, не хитрит ли старик, затем подбежал к дому, где скрылся Свистун. Внушительный подъезд был отделан под черный мрамор. Сухарь вошел и осмотрелся по сторонам. В вестибюле никого не было. Привратник, как водится, проживал под узкой лестницей у лифтов. Одна из кабинок была внизу; Свистун, наверное, поднялся на другом лифте и, судя по неподвижной полоске света на панели, вышел на четвертом этаже. Сухарь вошел в другой лифт, нажал кнопку и плавно поднялся на четвертый этаж… Там царил полумрак, так как электричество еще не зажигали; слабый свет угасающего дня проникал через боковые окна на противоположных концах коридоров.
В этом доме, как и во многих других, все этажи выглядят на одно лицо. От лестничной площадки расходятся три коридора, один влево, другой вправо, третий прямо. В них через определенные промежутки расположены двери, ведущие в квартиры. Рядом маленькие двери кухонь, где хлопочут хозяйки. Мы говорим «хозяйки», потому что прислуги здесь ни у кого нет…
Живут в этом доме по преимуществу служащие железной дороги, торговые агенты и мелкие чиновники. У доктора Геррейро зубоврачебный кабинет, старик Эурипедес принимает заказы на переплетные работы, а дона Феброния кормит полдюжины школьных учителей завтраками и обедами, правда, не очень обильными, но зато вкусными…
Некоторые жильцы, чтобы избежать посетителей, которые, разыскивая нужное им лицо, стучатся во все двери, написали на узких полосках картона узорным готическим шрифтом или рондо свои имена и фамилии и прибили эти визитные карточки под глазком, который служит перископом для хозяек, дабы они могли видеть, кто именно нажимает на кнопку звонка. Когда в глазок виден мальчик рассыльный из бакалейного магазина или молочной, почтальон или разносчик телеграмм, дверь открывается. Но когда это сборщик взносов за купленные в рассрочку вещи, продавец лотерейных билетов или соседка, которой, как всегда, необходим один крузейро – ей нужно идти в город за покупками, а муж, увы, забыл оставить на столе мелкие деньги, – тогда призывы звонка остаются без ответа, на них никто не обращает внимания. Пусть думают, что вся семья ушла и неизвестно когда вернется…
Сухарь был обескуражен. Все двери заперты, в коридорах – никого. В квартирах ни малейшего признака жизни. Только около некоторых дверей приятно пахло жареной печенкой с луком. Сухарь решил проверить фамилии жильцов – нет ли связи между кем-нибудь из них и шарманщиком. Зажигая спички, он ходил от двери к двери. Обычные, невыразительные фамилии, какие встретишь повсюду: Силва, Карвальо, Габирацци, Контадини, Малуф, Дави Шеллман, Саломон Меншберг…
А что если Свистун, из предосторожности выжидая и не показываясь на улице Жозе Кустодио, обделывает сейчас, чтобы не терять времени, какое-нибудь дельце? «Никакой опрометчивости, особенно в эти решающие часы, когда сама богиня Фортуна ходит вокруг да около с пригоршнями золота и алмазов и улыбается нам, – сказал себе Сухарь. – Нет! Лучше набраться немного терпения!»
Хотя Сухарь и удивился тому, что Свистун поднялся на четвертый этаж этого тихого и спокойного дома и непонятным образом исчез, ученик решил спуститься вниз и ждать своего учителя на улице. Например, у кафе напротив. На лестнице никого не было, кроме кошек и какой-то пары: шофер беседовал с глазу на глаз со своей подружкой. Когда Сухарь проходил мимо, этот Ромео посмотрел на него глазами взбесившегося пса, но промолчал…
Выйдя на улицу, он начал, чтобы как-нибудь убить время, разглядывать витрины, заставленные самыми неинтересными вещами: свертками табака, пакетиками различных трав, жестянками чая из штата Минас-Жераис, который рекомендуется для похудения; флаконами настойки сипокруз, избавляющей от болей под ложечкой; радиоприемниками и патефонами.
Сухарь отнюдь не целиком погрузился в созерцание этих скучных предметов; время от времени он искоса поглядывал на дверь дома в надежде увидеть выходящего Свистуна, чтобы, сохраняя должное расстояние, последовать за ним и застигнуть врасплох этого интригана в его таинственном убежище, где тот скрывается, преследуемый одновременно полицией и своими сообщниками.
Таинственный дом казался вымершим. Вдруг, как бы опровергая это, какой-то человек открыл дверь и, не оглядываясь по сторонам, зашагал по улице. Это был, конечно, не Свистун: в нем не было даже отдаленного сходства с учителем. Высокий, худой, стройный, он шагал энергичной легкой походкой, размахивая на ходу руками. В хореографии это называется идти вперед всем корпусом. Поверх синего костюма на нем был бежевый плащ с поясом. На голове ворсистая шляпа, на ногах новые ботинки; он походил на вырезанную из какого-то журнала мод рекламную картинку.
«Кто это может быть?» – спросил паренек самого себя.
И как бы в ответ стоявший рядом с ним продавец обратился к своему коллеге из прачечной:
– Видите, Сузука?
– Что такое, Наим?
– Видите, идет сам сеньор Просперо, оборотень из полицейского участка?
– Что вы хотите этим сказать, Наим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Сообщение Макале было оценено должным образом, После его обсуждения слово взял Сухарь. Он рассказал, что накануне, выйдя из подвала, сразу же занялся поисками Свистуна.
Проходя мимо часового магазина, он взглянул на витрину: было 5.50. Он побежал к кинотеатру на другой стороне улицы, рядом с 38-м кафе, и остановился, как будто любуясь крикливыми афишами последних кинофильмов. На самом же деле не переставал украдкой поглядывать на Дверь кафе. Прошло несколько минут. По радио раздались звуки «Ave Maria» Шуберта, колокола соседней церкви начали вызванивать «Angelus».
Однако шеф не появился – этого следовало ожидать. Тогда Сухарь свернул в первую же улицу, ведущую к вокзалу. Вдруг он обратил внимание на человека, который шел впереди по другому тротуару метрах в тридцати. Это был Свистун, одетый в свое неизменное тряпье коричневого цвета с заплатами на локтях. Берет его был сдвинут набок, темные очки, как всегда, закрывали лицо. Свистун опирался на палку тяжелее обычного и казался еще более постаревшим.
Сухарь некоторое время наблюдал за ним, прислонившись к какой-то двери. Когда шеф пересек улицу и направился к новым домам, он последовал за ним, ни на минуту не теряя его из виду.
Шарманщик пошел по одной из поперечных улиц, где строились шестиэтажные дома. Он прошел мимо нескольких магазинов, парикмахерской, мастерской по ремонту радиоприемников, мимо чистильщика обуви… и неожиданно исчез, войдя в подъезд одного из домов. Сухарь немного подождал, чтобы убедиться, не хитрит ли старик, затем подбежал к дому, где скрылся Свистун. Внушительный подъезд был отделан под черный мрамор. Сухарь вошел и осмотрелся по сторонам. В вестибюле никого не было. Привратник, как водится, проживал под узкой лестницей у лифтов. Одна из кабинок была внизу; Свистун, наверное, поднялся на другом лифте и, судя по неподвижной полоске света на панели, вышел на четвертом этаже. Сухарь вошел в другой лифт, нажал кнопку и плавно поднялся на четвертый этаж… Там царил полумрак, так как электричество еще не зажигали; слабый свет угасающего дня проникал через боковые окна на противоположных концах коридоров.
В этом доме, как и во многих других, все этажи выглядят на одно лицо. От лестничной площадки расходятся три коридора, один влево, другой вправо, третий прямо. В них через определенные промежутки расположены двери, ведущие в квартиры. Рядом маленькие двери кухонь, где хлопочут хозяйки. Мы говорим «хозяйки», потому что прислуги здесь ни у кого нет…
Живут в этом доме по преимуществу служащие железной дороги, торговые агенты и мелкие чиновники. У доктора Геррейро зубоврачебный кабинет, старик Эурипедес принимает заказы на переплетные работы, а дона Феброния кормит полдюжины школьных учителей завтраками и обедами, правда, не очень обильными, но зато вкусными…
Некоторые жильцы, чтобы избежать посетителей, которые, разыскивая нужное им лицо, стучатся во все двери, написали на узких полосках картона узорным готическим шрифтом или рондо свои имена и фамилии и прибили эти визитные карточки под глазком, который служит перископом для хозяек, дабы они могли видеть, кто именно нажимает на кнопку звонка. Когда в глазок виден мальчик рассыльный из бакалейного магазина или молочной, почтальон или разносчик телеграмм, дверь открывается. Но когда это сборщик взносов за купленные в рассрочку вещи, продавец лотерейных билетов или соседка, которой, как всегда, необходим один крузейро – ей нужно идти в город за покупками, а муж, увы, забыл оставить на столе мелкие деньги, – тогда призывы звонка остаются без ответа, на них никто не обращает внимания. Пусть думают, что вся семья ушла и неизвестно когда вернется…
Сухарь был обескуражен. Все двери заперты, в коридорах – никого. В квартирах ни малейшего признака жизни. Только около некоторых дверей приятно пахло жареной печенкой с луком. Сухарь решил проверить фамилии жильцов – нет ли связи между кем-нибудь из них и шарманщиком. Зажигая спички, он ходил от двери к двери. Обычные, невыразительные фамилии, какие встретишь повсюду: Силва, Карвальо, Габирацци, Контадини, Малуф, Дави Шеллман, Саломон Меншберг…
А что если Свистун, из предосторожности выжидая и не показываясь на улице Жозе Кустодио, обделывает сейчас, чтобы не терять времени, какое-нибудь дельце? «Никакой опрометчивости, особенно в эти решающие часы, когда сама богиня Фортуна ходит вокруг да около с пригоршнями золота и алмазов и улыбается нам, – сказал себе Сухарь. – Нет! Лучше набраться немного терпения!»
Хотя Сухарь и удивился тому, что Свистун поднялся на четвертый этаж этого тихого и спокойного дома и непонятным образом исчез, ученик решил спуститься вниз и ждать своего учителя на улице. Например, у кафе напротив. На лестнице никого не было, кроме кошек и какой-то пары: шофер беседовал с глазу на глаз со своей подружкой. Когда Сухарь проходил мимо, этот Ромео посмотрел на него глазами взбесившегося пса, но промолчал…
Выйдя на улицу, он начал, чтобы как-нибудь убить время, разглядывать витрины, заставленные самыми неинтересными вещами: свертками табака, пакетиками различных трав, жестянками чая из штата Минас-Жераис, который рекомендуется для похудения; флаконами настойки сипокруз, избавляющей от болей под ложечкой; радиоприемниками и патефонами.
Сухарь отнюдь не целиком погрузился в созерцание этих скучных предметов; время от времени он искоса поглядывал на дверь дома в надежде увидеть выходящего Свистуна, чтобы, сохраняя должное расстояние, последовать за ним и застигнуть врасплох этого интригана в его таинственном убежище, где тот скрывается, преследуемый одновременно полицией и своими сообщниками.
Таинственный дом казался вымершим. Вдруг, как бы опровергая это, какой-то человек открыл дверь и, не оглядываясь по сторонам, зашагал по улице. Это был, конечно, не Свистун: в нем не было даже отдаленного сходства с учителем. Высокий, худой, стройный, он шагал энергичной легкой походкой, размахивая на ходу руками. В хореографии это называется идти вперед всем корпусом. Поверх синего костюма на нем был бежевый плащ с поясом. На голове ворсистая шляпа, на ногах новые ботинки; он походил на вырезанную из какого-то журнала мод рекламную картинку.
«Кто это может быть?» – спросил паренек самого себя.
И как бы в ответ стоявший рядом с ним продавец обратился к своему коллеге из прачечной:
– Видите, Сузука?
– Что такое, Наим?
– Видите, идет сам сеньор Просперо, оборотень из полицейского участка?
– Что вы хотите этим сказать, Наим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53