Точно так же «Вечная Треблинка» Чарльза Паттерсона исследует историю развития евгеники в Америке с точки зрения ее взаимодействия со скотоводством и то, как нацисты взяли на вооружение эти практики для массового уничтожения евреев и других наций в ходе холокоста. В своей книге «Порнография мяса» Кэрол Адамс показывает связь эксплуатации женщин и животных. Ознакомившись с этими трудами, понимаешь, насколько взаимопроникающи специесизм и другие формы дискриминации.
И хотя эти книги подчас довольно тяжело читать, они несут в себе идею о том, что сексизм, расизм и специесизм не отстранены друг от друга, как различные формы социального притеснения.
Здесь же прослеживается другая тенденция. Часто, когда говоришь с кем-нибудь о правах животных, можно услышать в ответ, что «сначала мы должны уделить внимание людям». Если ты уже веган какое-то время, тебе наверняка говорили, что приступят к решению проблемы эксплуатации животных сразу после того, как будут решены проблемы эксплуатации людей. Печально, но факт: мясолюбы-леваки охотно задействуют этот слабый аргумент, а еще печальнее, замечает Сингер, что они не решают ни вопросы людей, ни проблемы животных.
И здесь звучит наш вполне предсказуемый ответ о том, что все формы эксплуатации взаимосвязаны, и любая попытка покончить с одной из них прекрасно иллюстрирует другие. Более того, кто сказал, что отстаивать права животных и защищать права людей - это два противоречащих друг другу вида активности. Многие зооактивисты участвуют в социальной и политической жизни, добиваясь справедливости, и рассматривать права животных как нечто оторванное от остальной реальности - не что иное, как элементарная ограниченность.
Специесизм и Капитализм
Принимая во внимание все вышесказанное, можно заключить, что специесизм - это то, как мы относимся к животным, помещенным в нашу культуру; это ментальные рамки, которые мы соорудили, чтобы делать с животным все, что вздумается. В ситуации, когда этот сдвиг в сознании дополняется нынешней экономической системой, результаты оказываются катастрофическими для животных, для окружающей среды и для нашего здоровья. Но при этом, если задуматься, ты столько раз слышал, что капитализм - это Очень Клевая Штука. Если ты рос в рейгановские годы, как мы, ты должен помнить этот страх ядерной угрозы, исходящей от мерзких коммуняк, и свободную торговлю по американской модели, как панацею от всех мировых проблем.
Эти промывания привели к действенному притворству на тему того, что свободная торговля освобождает умы и приносит демократию (почему только в таких разговорах все забывают про Китай, который представляет собой огромный свободный рынок?). Государственное регулирование в этом контексте рассматривается как Очень Плохая Вещь. Дополненные свойственной капитализму ненасытностью в том, что касается прибыли, уменьшения контроля и государственного вмешательства в бизнес привели к тому, что во многих сферах экономические интересы подрывают все остальное: здоровье, окружающую среду и, черт возьми, права. И хотя нынешняя экономическая система в состоянии предоставить некоторым из нас достойный уровень жизни, вопрос заключается лишь в том, кто выстраивал эту систему за нашими спинами?
При капитализме мы можем питаться так, как в прошлом имела возможность лишь аристократия. Если ты живешь в Западной стране, ты в состоянии позволить себе мясо, яйца и молочные продукты при каждом приеме пищи ежедневно. Для тех, кто думает, что Crisco - это нечто, чем приправляют крекеры (пообщайтесь с сотрудниками Crisco - они посоветуют вам этого не делать) такая схема просто охренительна. Но для людей и животных, которых эксплуатируют, чтобы накрыть для нас этот великолепный банкет, вещи предстают далеко не в розовом цвете. Именно здесь и пересекается то, как одни шикуют, и то, как других наебывают, и именно здесь начинается обсуждение экономической системы, которая максимально усиливает страдания животных.
Если задуматься о том, что мы потребляем, то мы крайне редко - скорее никогда - не видим производителей или процесс изготовления товаров, которые покупаем. Вместо этого мы приходим в магазин, выкатываем на кассе котлетину кэша и уходим с пакетами неебово пиздатого барахла (это такой экономический термин). И хотя мы делаем покупки едва ли не каждый день, мы не осознаем, как много остается за кулисами этой элементарной процедуры. Мы не знаем изготовителя в лицо, мы понятия не имеем, что за условия труда на этих предприятиях, и не представляем, какие ресурсы были затрачены на производство. В известном смысле товары появляются на полках магазинов «как по волшебству». Именно такое положение вещей выгодно тем, кто сгребает наши денежки.
Зачем заморачиваться мыслью о том, что кого-то эксплуатируют ради того, чтобы сделать для тебя стейк, если можно просто купить этот стейк, отправиться домой, слопать его и уснуть в блаженном невежестве? Ведь если бы ты знал кровавую предысторию изготовления этого изумительного ломтя мертвой плоти, разве ты покупал бы столько стейков на радость владельцев скотобоен?
Как потребители, мы отстранены от изготовителей и производственного процесса. Карл Маркс называл этот феномен «товарным фетишем». Он не имел в виду, что мы тащимся и кончаем от тех или иных продуктов. Он имел в виду, что мы рассматриваем покупки как вещи-в-себе, абстрагируясь от затрат труда и других факторов, включенных в процесс производства.
Отталкиваясь от этой базовой динамики капитализма, любой из нас может совершенно безнаказанно приобретать что угодно - стейки, шмотки, айподы. Вдобавок те, кто инвестируют в продукцию, заинтересованы в том, чтобы получить как можно больше барышей. Если сложить все эти обстоятельства и прибавить наше полное безразличие к тому, откуда берется ширпотреб, который мы покупаем, получится бескрайнее поле для вполне себе блядского бизнеса. Корпорации строят производство на самых низких из возможных зарплатах, информационно-справочные службы работают на аутсорсинге, а подавляющее большинство товаров производится в Китае.
Когда мы проецируем все эти реалии на промышленное скотоводство, вырисовывается ужасающая картина. Превращать жизнь животных в ад изо дня в день помогают три вещи.
Во-первых, тот факт, что специесизм позволяет не только употреблять в пищу всех «низших» существ, но и делать с ними все, что только ни придет на ум. Во-вторых, желание сделать максимальную прибыль на практике означает, что животные расцениваются как «экономические единицы», и их «потенциальная прибыльность» доводится до абсурда, что, как правило, предполагает крайне жестокое обращение. И, в-третьих, нам начхать, откуда берутся продукты, которые мы покупаем, что позволяет делать с животными на фермах абсолютно все - без каких-либо вопросов со стороны потребителей - в погоне за высочайшими доходами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44