Пока следовало разматывать дальше ту нить, которую он только-только нащупал. Кого же расспрашивать следующим? Расму? Или сначала Уласа? Взвесив оба эти варианта, Гирт выбрал третий – он еще ни разу не говорил с актрисой. Этот пробел нужно было немедленно заполнить, хотя бы для порядка; кстати, может быть, заодно удастся выяснить, соответствует ли рассказ Ирены действительности. Кто-кто, а Дина об этом знать могла.
Рандер встал, вышел в зал. Как только открылась дверь, все взоры обратились на него. Встретив взгляд актрисы, Гирт спросил:
– Товарищ Уласе, могу ли я немного побеспокоить вас?
– Наконец! – иронически отозвалась она. – Я уже начинала беспокоиться, что вы меня забыли; чуть было не обиделась.
Преисполненной достоинства походкой, словно пересекая тронный зал в драме Шекспира, она прошла мимо Рандера и, пока он закрывал дверь, не дожидаясь приглашения, мягко опустилась в кресло.
– По-прежнему без результатов? – осведомилась она сочувственно.
– Нет, почему, кое-что уже есть, – Гирт усмехнулся, занимая свое место за письменным столом.
– Да? Интересно! И кто ? – Актриса даже чуть наклонилась вперед, затем улыбнулась и, притворно вздохнув, сама себе ответила: – Уж этого-то вы мне не скажите. А жаль…
После небольшой паузы Рандер спросил:
– Дина – это ваше настоящее имя?
– Да, – она склонила голову. – Дина Уласе, дочь Яниса, – как по паспорту, так и по свидетельству о браке. Или незаслуженная актриса республики Дина Уласе.
Гирт помедлил, затем сказал:
– Я, конечно, знаю, что неприлично спрашивать у женщин об их возрасте, но…
Уласе засмеялась:
– Ну что вы, что вы, как принято восклицать в плохо переведенных пьесах. Я, очевидно, принадлежу к тем исключениям, которые подтверждают правило, ибо хотите – верьте, хотите – нет, мне уже давно совершенно безразлично, что обо мне думают, да и думают ли вообще… Словом, мне сорок три года – можете записать. Только, ради бога, не говорите, что вам казалось, будто мне гораздо меньше, что я замечательно выгляжу… и так далее, все это я уже знаю. Думаю, не ошибусь, если скажу, что сегодня я тут самая старая.
Рандер отметил про себя, что в этом отношении актриса действительно не ошиблась, и спросил:
– Вы хорошо знаете Инсбергов? Уласе пожала плечами:
– Кого мы вообще знаем хорошо? Боюсь, про себя мы этого сказать не можем, а уж про других… И события сегодняшнего вечера лишний раз подтвердили это, поэтому я никогда не говорю, что я кого-то знаю хорошо . – Помолчав, она добавила с иронией: – За исключением разве что моего мужа…
Гирт задумчиво слушал ее, потом спросил:
– Но с Расмой вы как будто подруги?
Актриса едва заметно усмехнулась:
– Можно считать и так.
– А что вы можете сказать о Юрисе?
– О Юрисе? Против него я ничего не имею, – несколько цинично ответила Уласе. – И вообще – о мертвых принято говорить либо хорошо, либо…
– Либо ничего. Знаю, – перебил ее Рандер. – Но на сей раз «ничего» не годится, и вы, несомненно, это сами прекрасно понимаете.
– Разумеется. – Тон Уласе стал серьезнее. – Говоря по правде, плохого о нем и не скажешь. Юрис в самом деле был славный малый. Иногда мне даже становилось его немного жаль.
– Вот как? Почему?
– Так просто, – уклончиво ответила актриса. – Это трудно объяснить… Женская сентиментальность, наверное.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Гирт решил спросить без обиняков.
– Скажите, это правда, что у вашего мужа… как бы это выразиться… особо дружеские отношения с Расмой?
– Ага! – Уласе сдержанно кивнула. – Значит, вы и до этого дознались. Так я и предполагала! Не стану любопытствовать, как вам это удалось, да и неважно. Во всяком случае, мое почтение! Поздравляю!… Ну что ж, раз грязное белье вытащено на всеобщее обозрение, нет смысла заслонять его грудью. Да, это правда. У моего мужа, как вы только что сказали, «особо дружеские отношения» с нашей уважаемой хозяйкой. Можете называть это связью, романом… или, если хотите, – эпопеей.
– И давно?
– Догадываюсь я об этом довольно давно. Возможно, все началось еще тогда, в Карпатах… Между прочим, для Харалда это не первый прыжок через оглоблю за те шестнадцать лет, как мы впряглись в одну упряжку, только Расма, бедняжка, об этом не подозревает.
– Но почему она пошла… на такой роман?
– С первого взгляда Харалд вполне может понравиться. Почему бы Расме не прельститься его мужественной статью… Потом, Юрис всегда был занят; вероятно, он просто надоел своей жене – так же, как мы с Харалдом надоели друг другу, – кто знает! Меня ведь Харалд тоже пленил когда-то… Мы познакомились на телевидении. В те времена я еще считалась «многообещающей»… Вот так!… А донжуаном мой суженый был всегда. Кроме того, я тогда была глупее, чем сейчас… А он на три года моложе меня, так что… Не удивительно!
– И вы ничего не пытались делать?
– А что же в таком случае прикажете делать? Конечно, я могла послать его куда-нибудь подальше, но… у нас парень двенадцати лет… И вы, конечно, знаете, что такое сыновья, которые росли без отца, безотцовщина и так далее… Словом, из-за сына я делала вид, что не вижу всего этого безобразия, у меня, наверное, неплохо получалось – как-никак я все-таки актриса и хоть это сыграть, видимо, сумела.
По стеклу громко забарабанил дождь. Оба собеседника невольно взглянули на темную раму, и Уласе зябко поежилась:
– Мерзкая погода! Такая слякоть у меня всегда вызывает депрессию. А в этом состоянии можно натворить бог знает что! Прямо выть хочется.
Помолчав, Рандер спросил:
– Значит, вы думаете, что ваш муж не особенно увлечен Расмой?
– Я абсолютно в этом убеждена.
– Н-да… Вы знаете, что Харалд мне сегодня наврал, будто курил в спальне, а на самом деле находился в мастерской, рядом с кухней?
– Нет, я этого не знала. Между прочим, не исключено, что он был там не один. Можете говорить смело, такая новость ничуть меня не удивила бы; они с Расмой встречались не только в мастерской.
– В данный момент не это главное. Ваш муж находился на кухне и в мастерской между девятью и половиной десятого.
Актриса быстро повернулась к нему лицом.
– Вы думаете, это он? Что он мог убить Юриса? – Она коротко рассмеялась и как-то горестно покачала головой. – Ну нет! Откровенно говоря, в первый момент там, у погреба, и у меня мелькнула такая мысль, но… Если вы допускаете, что Харалд мог бы провернуть что-нибудь в этом роде, вы сильно ошибаетесь. Знали бы вы его так, как, к сожалению, знаю я… Кстати, между нами говоря, я даже хотела бы, чтобы он был способен на это… Увы – не та начинка! Это заносчивый петух, законченный эгоист и трус! Нет, кто угодно, только не он…
Уласе презрительно и как-то безнадежно махнула рукой и, открыв сумочку, достала сигарету.
Поднося огонь, Рандер смерил ее пытливым взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Рандер встал, вышел в зал. Как только открылась дверь, все взоры обратились на него. Встретив взгляд актрисы, Гирт спросил:
– Товарищ Уласе, могу ли я немного побеспокоить вас?
– Наконец! – иронически отозвалась она. – Я уже начинала беспокоиться, что вы меня забыли; чуть было не обиделась.
Преисполненной достоинства походкой, словно пересекая тронный зал в драме Шекспира, она прошла мимо Рандера и, пока он закрывал дверь, не дожидаясь приглашения, мягко опустилась в кресло.
– По-прежнему без результатов? – осведомилась она сочувственно.
– Нет, почему, кое-что уже есть, – Гирт усмехнулся, занимая свое место за письменным столом.
– Да? Интересно! И кто ? – Актриса даже чуть наклонилась вперед, затем улыбнулась и, притворно вздохнув, сама себе ответила: – Уж этого-то вы мне не скажите. А жаль…
После небольшой паузы Рандер спросил:
– Дина – это ваше настоящее имя?
– Да, – она склонила голову. – Дина Уласе, дочь Яниса, – как по паспорту, так и по свидетельству о браке. Или незаслуженная актриса республики Дина Уласе.
Гирт помедлил, затем сказал:
– Я, конечно, знаю, что неприлично спрашивать у женщин об их возрасте, но…
Уласе засмеялась:
– Ну что вы, что вы, как принято восклицать в плохо переведенных пьесах. Я, очевидно, принадлежу к тем исключениям, которые подтверждают правило, ибо хотите – верьте, хотите – нет, мне уже давно совершенно безразлично, что обо мне думают, да и думают ли вообще… Словом, мне сорок три года – можете записать. Только, ради бога, не говорите, что вам казалось, будто мне гораздо меньше, что я замечательно выгляжу… и так далее, все это я уже знаю. Думаю, не ошибусь, если скажу, что сегодня я тут самая старая.
Рандер отметил про себя, что в этом отношении актриса действительно не ошиблась, и спросил:
– Вы хорошо знаете Инсбергов? Уласе пожала плечами:
– Кого мы вообще знаем хорошо? Боюсь, про себя мы этого сказать не можем, а уж про других… И события сегодняшнего вечера лишний раз подтвердили это, поэтому я никогда не говорю, что я кого-то знаю хорошо . – Помолчав, она добавила с иронией: – За исключением разве что моего мужа…
Гирт задумчиво слушал ее, потом спросил:
– Но с Расмой вы как будто подруги?
Актриса едва заметно усмехнулась:
– Можно считать и так.
– А что вы можете сказать о Юрисе?
– О Юрисе? Против него я ничего не имею, – несколько цинично ответила Уласе. – И вообще – о мертвых принято говорить либо хорошо, либо…
– Либо ничего. Знаю, – перебил ее Рандер. – Но на сей раз «ничего» не годится, и вы, несомненно, это сами прекрасно понимаете.
– Разумеется. – Тон Уласе стал серьезнее. – Говоря по правде, плохого о нем и не скажешь. Юрис в самом деле был славный малый. Иногда мне даже становилось его немного жаль.
– Вот как? Почему?
– Так просто, – уклончиво ответила актриса. – Это трудно объяснить… Женская сентиментальность, наверное.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Гирт решил спросить без обиняков.
– Скажите, это правда, что у вашего мужа… как бы это выразиться… особо дружеские отношения с Расмой?
– Ага! – Уласе сдержанно кивнула. – Значит, вы и до этого дознались. Так я и предполагала! Не стану любопытствовать, как вам это удалось, да и неважно. Во всяком случае, мое почтение! Поздравляю!… Ну что ж, раз грязное белье вытащено на всеобщее обозрение, нет смысла заслонять его грудью. Да, это правда. У моего мужа, как вы только что сказали, «особо дружеские отношения» с нашей уважаемой хозяйкой. Можете называть это связью, романом… или, если хотите, – эпопеей.
– И давно?
– Догадываюсь я об этом довольно давно. Возможно, все началось еще тогда, в Карпатах… Между прочим, для Харалда это не первый прыжок через оглоблю за те шестнадцать лет, как мы впряглись в одну упряжку, только Расма, бедняжка, об этом не подозревает.
– Но почему она пошла… на такой роман?
– С первого взгляда Харалд вполне может понравиться. Почему бы Расме не прельститься его мужественной статью… Потом, Юрис всегда был занят; вероятно, он просто надоел своей жене – так же, как мы с Харалдом надоели друг другу, – кто знает! Меня ведь Харалд тоже пленил когда-то… Мы познакомились на телевидении. В те времена я еще считалась «многообещающей»… Вот так!… А донжуаном мой суженый был всегда. Кроме того, я тогда была глупее, чем сейчас… А он на три года моложе меня, так что… Не удивительно!
– И вы ничего не пытались делать?
– А что же в таком случае прикажете делать? Конечно, я могла послать его куда-нибудь подальше, но… у нас парень двенадцати лет… И вы, конечно, знаете, что такое сыновья, которые росли без отца, безотцовщина и так далее… Словом, из-за сына я делала вид, что не вижу всего этого безобразия, у меня, наверное, неплохо получалось – как-никак я все-таки актриса и хоть это сыграть, видимо, сумела.
По стеклу громко забарабанил дождь. Оба собеседника невольно взглянули на темную раму, и Уласе зябко поежилась:
– Мерзкая погода! Такая слякоть у меня всегда вызывает депрессию. А в этом состоянии можно натворить бог знает что! Прямо выть хочется.
Помолчав, Рандер спросил:
– Значит, вы думаете, что ваш муж не особенно увлечен Расмой?
– Я абсолютно в этом убеждена.
– Н-да… Вы знаете, что Харалд мне сегодня наврал, будто курил в спальне, а на самом деле находился в мастерской, рядом с кухней?
– Нет, я этого не знала. Между прочим, не исключено, что он был там не один. Можете говорить смело, такая новость ничуть меня не удивила бы; они с Расмой встречались не только в мастерской.
– В данный момент не это главное. Ваш муж находился на кухне и в мастерской между девятью и половиной десятого.
Актриса быстро повернулась к нему лицом.
– Вы думаете, это он? Что он мог убить Юриса? – Она коротко рассмеялась и как-то горестно покачала головой. – Ну нет! Откровенно говоря, в первый момент там, у погреба, и у меня мелькнула такая мысль, но… Если вы допускаете, что Харалд мог бы провернуть что-нибудь в этом роде, вы сильно ошибаетесь. Знали бы вы его так, как, к сожалению, знаю я… Кстати, между нами говоря, я даже хотела бы, чтобы он был способен на это… Увы – не та начинка! Это заносчивый петух, законченный эгоист и трус! Нет, кто угодно, только не он…
Уласе презрительно и как-то безнадежно махнула рукой и, открыв сумочку, достала сигарету.
Поднося огонь, Рандер смерил ее пытливым взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48