Мужчина поднял глаза, и его лицо мгновенно превратилось в застывшую маску.
– Леон… – медленно проговорила Элизабет, не веря собственным глазам. Испугавшись, что он не узнает ее по одним глазам, она опустила вниз чадру, полностью открыв лицо. По лицу Леона пробежала судорога, на несколько мгновений его глаза наполнились отчаянием и болью. Но затем оно приняло прежнее выражение, и он с очевидным усилием отвел взгляд в сторону.
– Ах ты наглая дрянь! Опять ты попадаешься на моем пути! – гневно крикнула принцесса, бросая на девушку испепеляющие взгляды. – В жизни не встречала такой наглой рабыни. О Аллах! Она, верно, совсем не знает приличий, если осмеливается так откровенно проявлять свое любопытство к высокородной особе. На месте отца я отослала бы ее в бордель, а не держала в своем гареме. Идем отсюда, Асад!
Даже не глянув на застывшую жену, Леон повернулся и двинулся вместе с принцессой в противоположную сторону. Не в силах сдвинуться с места, Элизабет тупо смотрела им вслед. Асад… Значит, так его здесь называют? Асад – по-арабски «лев», то же, что и Леон. И как она сразу не догадалась обо всем, когда Надия рассказывала ей про отношения Ясмин с рабом-христианином?
Элизабет ощутила приступ такой невыносимой боли, что ей пришлось схватиться рукой за сердце. Значит, он вовсе не страдал все эти месяцы от непосильных тягот рабства, как она наивно полагала? Без сомнения, с таким снисходительным хозяином, как Джамиль, ему живется просто припеваючи. А прекрасная принцесса Ясмин скрашивает его одинокие ночи и не позволяет страдать от воздержания. Да, ничего не скажешь, он отлично устроился. Тогда ради чего же она проделала весь этот долгий и опасный путь, полный невзгод и унижений? Ради чего обрекла себя на беспросветное заключение в этой роскошной тюрьме?
Элизабет так и не сдвинулась с места, пока за ней не пришел Рашид. Она даже не помнила, как попала в небольшой зал, украшенный стройной колоннадой из лазурита. Не помнила, как упала перед беем на колени и прислонила голову к холодному мраморному полу. Только когда грозный взгляд правителя встретился с ее растерянным взглядом, девушка пришла в себя.
– Подойди поближе, Амина, и сними свою чадру, – властно произнес пожилой мужчина в непомерно высоком тюрбане, величественно восседающий в высоком кресле, обитом ярко-красным бархатом и сверкающим россыпью самоцветов. Элизабет поспешила исполнить его повеление и послушно склонила голову, ожидая дальнейших приказаний. – Да, – задумчиво протянул бей, – ты действительно так хороша, как мне рассказывали. Однако это не дает тебе права вести себя неподобающим для наложницы образом!
– В чем же я провинилась, повелитель? – с излишней горячностью спросила Элизабет. Против ее желания голос зазвучал отрывисто и звонко; душившие девушку эмоции не давали ей оставаться спокойной и рассудительной.
– Как случилось, что ты попалась на глаза моему сыну Джамилю?
– О всемилостивый господин, это произошло совершенно случайно! Тебе ведь известно, что все три гарема связаны общими строениями и женщинам не возбраняется заходить на территорию соседнего гарема. Кто же мог предположить, что принц решит лично посетить свой гарем? Ведь такое случается крайне редко.
Бей так язвительно усмехнулся, что у Элизабет пропал дар речи. Она запоздало поняла, что его вопрос мог оказаться коварной ловушкой, но было уже поздно.
– Значит, Джамиль неспроста был так настойчив, – сделал вывод Мехмет-Али. – Прекрасно. Больше я не желаю говорить с тобой на эту тему. Иначе, боюсь, дело закончится тем, что мне придется тебя жестоко наказать. А мне не хочется сейчас этого делать. В ближайшие дни ты проведешь ночь в моих покоях, и больше никто не осмелится просить, чтобы я отдал тебя в другой гарем.
– О высокочтимый повелитель! Прошу тебя, выслушай свою рабыню… – От волнения Элизабет едва держалась на ногах. У нее оставался последний шанс вырваться из этой чудовищной западни. – Я должна рассказать тебе одну очень важную вещь. Возможно, после этого ты решишь иначе распорядиться моей судьбой.
Густые брови Мехмет-Али сурово сошлись на переносице.
– Хорошо, – разрешил он, – говори, Амина, я внимательно слушаю тебя.
Собрав остатки решимости, Элизабет кратко поведала бею о своих отношениях с семьей тунисского правителя. Она ожидала гневной вспышки, обвинений в дерзости, но ответ Мехмат-Али оказался совершенно неожиданным.
– Ты рассказала мне поистине удивительную историю, Амина, – задумчиво проговорил бей, покачивая своим тюрбаном. – Я непременно прикажу своим слугам проверить ее правдивость. Но с чего ты взяла, что твое родство с Касим-беем и его первой женой побудит меня отпустить тебя из гарема? Не вижу абсолютно никакой связи между этими вещами.
– Но как же… – растерянно начала Элизабет и остановилась, потому что Мехмет-Али нетерпеливым жестом прервал ее.
– Я не отпущу наложницу из своего гарема, даже если сам Касим-бей потребует ее выдачи, – грозно сверкнув очами, промолвил бей. – Впрочем, вряд ли он станет это делать. Наши дипломатические отношения прерваны, и я только час назад выгнал из столицы его посла, дерзкого выскочку Хасиба аль Бунни. Кстати, да будет тебе известно, что он имел наглость просить меня продать ему другую невольницу-англичанку, Лейлу. Она, видите ли, приглянулась его сыну еще на торгах, и он имел дерзость напомнить мне об этом. А теперь ступай к себе, меня ждут другие дела. И готовься вскоре показать своему господину таланты, о которых я столько наслышан!
Мехмет-Али бросил на наложницу выразительный взгляд, давая понять, что аудиенция окончена. Доказывать что-то было бесполезно, и Элизабет почтительно откланялась, покидая приемную бея. Обратную дорогу в гарем она почти не видела из-за пелены горьких слез, застилавших глаза. Это был самый настоящий конец всем ее чаяниям и надеждам. Мышеловка окончательно захлопнулась, и пути назад не было.
* * *
– Я видела Фарида. – Розалин стремительно описала круг по комнате, схватила со столика стакан с мятным чаем и сделала несколько судорожных глотков. – Представляешь? Видела Фарида! Мы случайно столкнулись в зале перед приемным покоем бея. Фарид сразу узнал меня, узнал по глазам, едва только увидел. Он пытался подкупить евнуха, чтобы тот дал нам поговорить, но проклятый Рашид отмахнулся от него.
– Бей сказал, что отец Фарида пытался выкупить тебя.
– Знаю! Мехмет-Али не замедлил сообщить мне об этом. Видела бы ты, какая мерзкая улыбочка играла на его губах, когда он это мне рассказывал. Я не сомневаюсь, что мой огорченный вид доставил ему истинное наслаждение. Проклятый изверг!
– Тише! – Элизабет испуганно метнулась к дверному проему, завешенному шуршащими занавесками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Леон… – медленно проговорила Элизабет, не веря собственным глазам. Испугавшись, что он не узнает ее по одним глазам, она опустила вниз чадру, полностью открыв лицо. По лицу Леона пробежала судорога, на несколько мгновений его глаза наполнились отчаянием и болью. Но затем оно приняло прежнее выражение, и он с очевидным усилием отвел взгляд в сторону.
– Ах ты наглая дрянь! Опять ты попадаешься на моем пути! – гневно крикнула принцесса, бросая на девушку испепеляющие взгляды. – В жизни не встречала такой наглой рабыни. О Аллах! Она, верно, совсем не знает приличий, если осмеливается так откровенно проявлять свое любопытство к высокородной особе. На месте отца я отослала бы ее в бордель, а не держала в своем гареме. Идем отсюда, Асад!
Даже не глянув на застывшую жену, Леон повернулся и двинулся вместе с принцессой в противоположную сторону. Не в силах сдвинуться с места, Элизабет тупо смотрела им вслед. Асад… Значит, так его здесь называют? Асад – по-арабски «лев», то же, что и Леон. И как она сразу не догадалась обо всем, когда Надия рассказывала ей про отношения Ясмин с рабом-христианином?
Элизабет ощутила приступ такой невыносимой боли, что ей пришлось схватиться рукой за сердце. Значит, он вовсе не страдал все эти месяцы от непосильных тягот рабства, как она наивно полагала? Без сомнения, с таким снисходительным хозяином, как Джамиль, ему живется просто припеваючи. А прекрасная принцесса Ясмин скрашивает его одинокие ночи и не позволяет страдать от воздержания. Да, ничего не скажешь, он отлично устроился. Тогда ради чего же она проделала весь этот долгий и опасный путь, полный невзгод и унижений? Ради чего обрекла себя на беспросветное заключение в этой роскошной тюрьме?
Элизабет так и не сдвинулась с места, пока за ней не пришел Рашид. Она даже не помнила, как попала в небольшой зал, украшенный стройной колоннадой из лазурита. Не помнила, как упала перед беем на колени и прислонила голову к холодному мраморному полу. Только когда грозный взгляд правителя встретился с ее растерянным взглядом, девушка пришла в себя.
– Подойди поближе, Амина, и сними свою чадру, – властно произнес пожилой мужчина в непомерно высоком тюрбане, величественно восседающий в высоком кресле, обитом ярко-красным бархатом и сверкающим россыпью самоцветов. Элизабет поспешила исполнить его повеление и послушно склонила голову, ожидая дальнейших приказаний. – Да, – задумчиво протянул бей, – ты действительно так хороша, как мне рассказывали. Однако это не дает тебе права вести себя неподобающим для наложницы образом!
– В чем же я провинилась, повелитель? – с излишней горячностью спросила Элизабет. Против ее желания голос зазвучал отрывисто и звонко; душившие девушку эмоции не давали ей оставаться спокойной и рассудительной.
– Как случилось, что ты попалась на глаза моему сыну Джамилю?
– О всемилостивый господин, это произошло совершенно случайно! Тебе ведь известно, что все три гарема связаны общими строениями и женщинам не возбраняется заходить на территорию соседнего гарема. Кто же мог предположить, что принц решит лично посетить свой гарем? Ведь такое случается крайне редко.
Бей так язвительно усмехнулся, что у Элизабет пропал дар речи. Она запоздало поняла, что его вопрос мог оказаться коварной ловушкой, но было уже поздно.
– Значит, Джамиль неспроста был так настойчив, – сделал вывод Мехмет-Али. – Прекрасно. Больше я не желаю говорить с тобой на эту тему. Иначе, боюсь, дело закончится тем, что мне придется тебя жестоко наказать. А мне не хочется сейчас этого делать. В ближайшие дни ты проведешь ночь в моих покоях, и больше никто не осмелится просить, чтобы я отдал тебя в другой гарем.
– О высокочтимый повелитель! Прошу тебя, выслушай свою рабыню… – От волнения Элизабет едва держалась на ногах. У нее оставался последний шанс вырваться из этой чудовищной западни. – Я должна рассказать тебе одну очень важную вещь. Возможно, после этого ты решишь иначе распорядиться моей судьбой.
Густые брови Мехмет-Али сурово сошлись на переносице.
– Хорошо, – разрешил он, – говори, Амина, я внимательно слушаю тебя.
Собрав остатки решимости, Элизабет кратко поведала бею о своих отношениях с семьей тунисского правителя. Она ожидала гневной вспышки, обвинений в дерзости, но ответ Мехмат-Али оказался совершенно неожиданным.
– Ты рассказала мне поистине удивительную историю, Амина, – задумчиво проговорил бей, покачивая своим тюрбаном. – Я непременно прикажу своим слугам проверить ее правдивость. Но с чего ты взяла, что твое родство с Касим-беем и его первой женой побудит меня отпустить тебя из гарема? Не вижу абсолютно никакой связи между этими вещами.
– Но как же… – растерянно начала Элизабет и остановилась, потому что Мехмет-Али нетерпеливым жестом прервал ее.
– Я не отпущу наложницу из своего гарема, даже если сам Касим-бей потребует ее выдачи, – грозно сверкнув очами, промолвил бей. – Впрочем, вряд ли он станет это делать. Наши дипломатические отношения прерваны, и я только час назад выгнал из столицы его посла, дерзкого выскочку Хасиба аль Бунни. Кстати, да будет тебе известно, что он имел наглость просить меня продать ему другую невольницу-англичанку, Лейлу. Она, видите ли, приглянулась его сыну еще на торгах, и он имел дерзость напомнить мне об этом. А теперь ступай к себе, меня ждут другие дела. И готовься вскоре показать своему господину таланты, о которых я столько наслышан!
Мехмет-Али бросил на наложницу выразительный взгляд, давая понять, что аудиенция окончена. Доказывать что-то было бесполезно, и Элизабет почтительно откланялась, покидая приемную бея. Обратную дорогу в гарем она почти не видела из-за пелены горьких слез, застилавших глаза. Это был самый настоящий конец всем ее чаяниям и надеждам. Мышеловка окончательно захлопнулась, и пути назад не было.
* * *
– Я видела Фарида. – Розалин стремительно описала круг по комнате, схватила со столика стакан с мятным чаем и сделала несколько судорожных глотков. – Представляешь? Видела Фарида! Мы случайно столкнулись в зале перед приемным покоем бея. Фарид сразу узнал меня, узнал по глазам, едва только увидел. Он пытался подкупить евнуха, чтобы тот дал нам поговорить, но проклятый Рашид отмахнулся от него.
– Бей сказал, что отец Фарида пытался выкупить тебя.
– Знаю! Мехмет-Али не замедлил сообщить мне об этом. Видела бы ты, какая мерзкая улыбочка играла на его губах, когда он это мне рассказывал. Я не сомневаюсь, что мой огорченный вид доставил ему истинное наслаждение. Проклятый изверг!
– Тише! – Элизабет испуганно метнулась к дверному проему, завешенному шуршащими занавесками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87