– Вы ведете себя со мной так, будто ненавидите меня, – жалобно пробормотала девушка, пытаясь вырвать у него свою руку. – За что вы так относитесь ко мне, Арман? Я же не сделала вам ничего плохого! С первой нашей встречи я была о вас самого высокого мнения, а вы оказались таким жестоким и бессердечным!
Остановившись, Лаваль повернул Элизу к себе и посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом.
– Не старайтесь разжалобить меня, графиня. Я делаю лишь то, что велит мне долг перед моей семьей. И для меня совсем не важно, заслужили вы все это или нет.
– Но, – начала было Элиза, и осеклась под его гневно вспыхнувшим взглядом.
Посадив пленницу в карету, Арман ненадолго ушел и вскоре вернулся с небольшой корзинкой. В ней находились бутерброды с ароматной ветчиной и сыром и небольшая бутыль яблочного сока.
– Думаю, вам пора немного подкрепиться, – не глядя на Элизу, сказал Лаваль.
– Спасибо, я вовсе не голодна, – пробормотала она, упрямо поджав губы.
– Глупости, – отрезал Лаваль. – В мои намерения вовсе не входит морить вас голодом. В любом случае, ехать нам еще долго, и нужно поддерживать силы.
– В самом деле, ведь они мне еще понадобятся, чтобы дать отпор, когда вы приступите к исполнению вашего грязного замысла, – язвительно заметила Элиза.
Арман на мгновение замер, и его лицо медленно залилось краской. Но вслед за тем он беспечно встряхнул головой, как бы отгоняя непрошеные сомнения, и соскочил с подножки кареты.
Как только он отошел, Элиза набросилась на еду, к своему изумлению, почувствовав, что по-настоящему проголодалась. Покончив с завтраком, молодая женщина откинулась на сиденье и грустно усмехнулась, вспомнив свои любимые романтические книги. Святая мадонна! Да любая героиня на ее месте скорее умерла бы, чем приняла пищу из рук своего мучителя. И уж, конечно, держалась бы с большим достоинством. Но, с другой стороны, ведь у героини всегда имелся в запасе отважный благородный герой, готовый рискнуть жизнью, чтобы спасти возлюбленную. А кто спасет ее?
Расправляя измятое платье, Элиза вдруг нащупала на груди плоский металлический предмет и растерянно застыла на месте. Это был медальон с портретом ее матери, покойной виконтессы де Марни, который она почти никогда не снимала. Вспомнив, что на медальоне выгравировано полное матушкино имя, девушка почувствовала волнение. Если этот медальон попадет в руки честных людей, они без сомнения передадут его дядюшке Пьеру. И тогда он догадается, в каком направлении следует искать племянницу! Виконт отлично знает, что эта вещь для нее бесценна, и она никогда бы не выбросила ее. Да и потерять медальон тоже непросто – золотая цепочка слишком прочна, чтобы порваться случайно.
Сняв медальон, Элиза с усилием разорвала прочные золотые звенья. На минуту сердце девушки сжалось от боли, а на глазах выступили слезы. Если она напрасно потеряет драгоценную реликвию, то никогда не простит себе этого. Но, с другой стороны, ведь это всего лишь украшение, безделушка, а никакая вещь не может стоить больше человеческой жизни, даже самая дорогая.
Заметив приближающегося Лаваля, девушка поспешно спрятала медальон под сиденьем и принялась с невинным видом поправлять прическу.
– Прошу прощения, сударыня, но я вынужден снова запереть вас в экипаже, – проговорил Арман отнюдь не извиняющимся тоном. – Через несколько часов мы сделаем новую стоянку, и тогда вы сможете размяться. Если вам понадобится выйти, постучите в переднее стекло.
Метнув на него яростный взгляд, Элиза поджала губы и отвернулась к окну. Постояв некоторое время у дверей кареты, словно чего-то ожидая, Лаваль захлопнул дверцу, а сам вскочил на коня. Было очевидно, что путешествовать в седле для него гораздо привычнее, чем в уютном экипаже.
– Проклятый бонапартист, – пробормотала девушка ему вслед. – Ну, погоди, ты еще заплатишь мне за все!
Достав медальон, Элиза с сожалением взглянула на портрет матери и стала внимательно посматривать в окно. Спустя полчаса они выехали на дорогу, обогнали несколько бедных крестьянских колымаг. И вдруг впереди замаячили башенки дворянского замка. А вскоре показались чугунные ворота, за которыми открывалась широкая подъездная аллея.
Молясь, чтобы Лаваль или кто-нибудь из его товарищей не заметил ее действий, Элиза просунула пальцы в щелочку между дверцей кареты и полом. Она выпустила медальон из рук как раз в тот момент, когда экипаж проезжал мимо домика привратника. Исполнив задуманное, девушка устало откинулась на сиденье и отдышалась. Она знала, что английские слуги обычно отличаются честностью, привратник аристократического замка непременно передаст найденный медальон хозяевам. Вопрос в том, как быстро он заметит его в дорожной пыли. И заметит ли вообще?
Радость по поводу удачно проведенной операции тут же сменилась сомнениями. Да, ей удалось обмануть бдительность самоуверенного императорского гвардейца, но что из того? Даже если медальон переправят в Лондон, успеет ли дядюшка Пьер помочь ей? Что ж, по крайней мере, он догадается, что племянницу увезли из дома де Марсе против ее воли. Но разве это спасет ее честь? Даже если по возвращении в Англию она сможет доказать, что была похищена, путь в приличное общество будет для нее закрыт. И ей придется провести в сельской глуши остаток дней, оплакивая загубленную жизнь.
Элиза так отчетливо представила себе свою будущую безрадостную жизнь, что ее горло сдавил мучительный спазм, а из груди вырвались судорожные всхлипы. Упав лицом на сиденье, она разразилась бурными рыданиями, а затем ее охватило тупое безразличие. Она даже не заметила, что карета снова остановилась, и очнулась лишь тогда, когда Лаваль рывком распахнул дверь.
Резко поднявшись, Элиза с ненавистью уставилась на своего мучителя. Стоя в дверях, Арман пристально смотрел на нее, похлопывая себя по ноге кожаной перчаткой. К изумлению девушки, в его глазах не осталось даже тени насмешки или издевательства. Взгляд Лаваля стал грустным и хмурым, словно затянутое тучами небо, красивые губы вытянулись в одну узкую линию.
– Мы делаем новый привал, и у вас есть возможность размяться, – сдержанно проговорил он. – Хотите выйти из экипажа?
Поведя затекшими плечами, Элиза презрительно фыркнула.
– Если вы думаете, что забота палача о своей жертве выглядит очень трогательно, то глубоко заблуждаетесь.
Не отвечая, Арман запрыгнул в карету и, усевшись напротив Элизы, вытащил из нагрудного кармана платок.
– У вас все лицо в грязных подтеках. Возьмите мой платок и протрите его. А еще лучше выйдите из кареты и умойтесь у ручья.
– Зачем? Не все ли равно, как я выгляжу?
Лаваль бросил на пленницу долгий взгляд из-под опущенных ресниц. В его глазах промелькнуло что-то похожее на жалость, и Элиза тотчас попыталась воспользоваться этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81