Но, если я причиню тебе боль, подай мне знак тоже. Хорошо?
– Ты это серьезно?
Он удивлялся все больше и больше.
– Разве такими вещами шутят? – Своими чистыми глазами она смотрела ему прямо в душу. – Я доверяю тебе, Питер…
Так просто и так возвышенно!.. Так невинно и так доверчиво!.. Эти слова в один миг разрушили ту каменную стену, которую он всю жизнь воздвигал, отгораживаясь от людей.
С первой же минуты их знакомства он желал ее. Питер никогда себя не обманывал: он не относился к тому типу людей, которые маскируют похоть сладкой ложью, нет, он всегда был прямолинеен и честен, как с собой, так и с женщинами, брал то, что хотел, безо всяких сомнений и уходил восвояси – с чистой совестью. Свободным, как птица в полете. Это было его кредо на все времена.
Но с Адой…
Он так не мог. Не мог овладеть ею с бессовестным пренебрежением. Она была не похожа на его прежних женщин. Те знали, на что шли, и если даже поначалу на что-то и надеялись, он быстро разуверял их в этом.
– Значит, я вызываю у тебя доверие?
– Да, дорогой.
– Если ты захочешь, чтобы я остановился, скажи мне, и я перестану… Только сделай мне одно одолжение.
– Какое?
– Не жди слишком долго, потому что не стоит слишком полагаться на надежность моих предохранительных батареек.
– Они тебе не понадобятся, – ее смех возбуждал и ласкал, – обещаю.
И, обхватив его за плечи, Ада стала дарить ему один поцелуй за другим.
Они растворились в чувственном мареве, в слиянии губ, в объятиях, поцелуях… Питер страстно ласкал ее обнаженное тело, готовое дарить и принимать любовь.
– Питер… Питер… – Она с трудом переводила дыхание. – Ну, пожалуйста…
– Чего ты хочешь?.. Скажи… Я должен знать…
Он прижал ее к постели еще крепче, исступленно целуя глаза и плечи.
– Подожди, – в смятении простонала она. – Сейчас… Еще немного…
В голове у Ады все так смешалось и перепуталось, что слова больше не имели значения. Ничто уже не имело значения, все потеряло смысл, кроме ласки его волшебных губ…
– Ты хочешь, чтобы я остановился? – голос Питера звучал все настойчивей. – Только не играй со мной, слышишь! Ты этого хочешь?
– Нет, нет! Питер, не останавливайся! – и с неожиданной силой и страстью Ада прильнула к нему всем телом. – Только не останавливайся, дорогой. Делай что хочешь, я твоя…
Он целовал ее с восторгом первооткрывателя, попавшего в край дикой, неведомой красоты, и упивался ответными поцелуями.
Ада уже не помнила себя от страсти, неукротимое пламя опалило ее и лишило последней капли благоразумия. Желание превратилось в невыносимую пытку, которую не было сил переносить.
– Питер!
Ада почти всхлипнула, умоляя о пощаде.
– Сейчас, солнышко мое, сейчас…
И словно почувствовав, что она достигла края и больше не может ждать ни секунды, он развел бедра девушки и вошел в нее быстро и сильно, негромко вскрикнув от счастья… Но в этот высший миг утоления страсти, точно молния, его пронзила мысль: Боже Всемогущий, она невинна!
– Ада… ты…
– Все хорошо, милый, – прошептала она, – все хорошо. Разве ты не понимаешь?..
Ну, конечно, он понимал. Боль, причиненная им, была ничем по сравнению с небывалым наслаждением. Боль стала радостью, желанием, которое жаждало удовлетворения. В отчаянии она приподняла свои бедра в страстном призыве завершить то, что он начал. И Питер, даже если бы хотел, не мог подавить эту самую великую из человеческих потребностей.
– О, Господи, помоги мне, помоги ей… – Он закрыл глаза, и последняя осторожность покинула его.
Сгорая на божественном огне и забыв обо всем на свете, они бросились в пучину страсти, сливаясь телом, сердцем и душой в одно единое целое. И с первыми лучами солнца, в его золотом сиянии они, точно заново рожденные, обрели наивысший восторг и умиротворение…
Ада не знала, как долго они пролежали в объятиях друг друга. Дыхание их выровнялось. На смену необузданной страсти явился холодный рассудок. Питер первым пришел в себя.
– Ты была девственницей, – немедленно обвинил он жену, освобождаясь от ее объятий и вставая с постели.
Ада рассеянно провела рукой по яркому пятну на влажной от их любовных игр простыне.
– Я не думала, что ты это заметишь.
– Ах, ты не думала?.. – возмущение в его душе боролось с недоверием.
– Разве это что-нибудь меняет?
– Мы уже обсуждали этот вопрос у Спайсеров, – раздраженно сказал он, надевая халат, – и я ясно дал тебе понять, что не хочу жениться на девственнице.
– Но… Прости, Питер, это же смешно. Согласись, в данный момент меня трудно назвать девственницей.
На щеках Ады зажглись пятна румянца.
– Не надо делать из меня идиота. Девственница – это не только физическое состояние, но и состояние души. У меня нет опыта общения с невинными девушками.
– Лиха беда начало, – промолвила она с озорной усмешкой. – И, как я уже сказала, это больше не предмет твоих опасений.
– Я говорю о другом! – Его возмущение нарастало. – Ты лгала мне! Ты сказала, что была помолвлена три раза!
– Это правда! Я и в самом деле была трижды помолвлена.
– И ни один из них… никогда?..
– Ни один, – подтвердила она, – и никогда.
– Невероятно! – Он был изумлен. – Но это не меняет сути дела! Мне нужна опытная женщина. Мне необходим человек, который смог бы в суде признаться, что я… что мы…
– Что мы?.. – Она склонила голову набок. – Что?..
– Что мы…
В этот момент в дверь номера громко забарабанили:
– Тетя Ада! Тетя Ада! Просыпайся!
– Кто это, черт подери? – Питер замер и бросил на Аду пристальный взгляд. – Кто-то, о ком я должен знать? Или – не должен?
Ада смутилась и растерялась. Она вполне справедливо полагала, что раздражение Питера по поводу ее невинности – это всего лишь легкий ветерок по сравнению с той бурей, которую вызовет предстоящая новость. Собрав все свое самообладание, она осторожно улыбнулась.
– Это и есть мое наследство.
Глава 4
И, стараясь не смотреть на изменившееся лицо Питера, Ада соскочила с кровати и, завернувшись в простыню, щелкнула дверным замком.
– Привет, разбойники, – сказала она мальчуганам, появившимся на пороге комнаты. – Вы что-то рано сегодня.
– Это не я, – презрительно отозвался Билли, увлекая за собой малыша поменьше, – это Бак виноват. Он испугался, когда проснулся и не нашел тебя.
– А Луиза где? – озабоченно спросила Ада.
– Ему не нужна Луиза, – сказал Билли, пожав плечами.
– Ну, полно, малыш… – Она переключила внимание на самого маленького и ласково улыбнулась, нисколько не удивившись тому, что тот держит большой палец во рту. – Я здесь. Дайте мне только минуточку, чтобы одеться, и я впущу вас в комнату, чтобы вы познакомились со своим новым дядей, хорошо?
От удивления глаза малышей широко распахнулись.
– С дядей? – осторожно спросил Билли, быстро переглянувшись с младшим братом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Ты это серьезно?
Он удивлялся все больше и больше.
– Разве такими вещами шутят? – Своими чистыми глазами она смотрела ему прямо в душу. – Я доверяю тебе, Питер…
Так просто и так возвышенно!.. Так невинно и так доверчиво!.. Эти слова в один миг разрушили ту каменную стену, которую он всю жизнь воздвигал, отгораживаясь от людей.
С первой же минуты их знакомства он желал ее. Питер никогда себя не обманывал: он не относился к тому типу людей, которые маскируют похоть сладкой ложью, нет, он всегда был прямолинеен и честен, как с собой, так и с женщинами, брал то, что хотел, безо всяких сомнений и уходил восвояси – с чистой совестью. Свободным, как птица в полете. Это было его кредо на все времена.
Но с Адой…
Он так не мог. Не мог овладеть ею с бессовестным пренебрежением. Она была не похожа на его прежних женщин. Те знали, на что шли, и если даже поначалу на что-то и надеялись, он быстро разуверял их в этом.
– Значит, я вызываю у тебя доверие?
– Да, дорогой.
– Если ты захочешь, чтобы я остановился, скажи мне, и я перестану… Только сделай мне одно одолжение.
– Какое?
– Не жди слишком долго, потому что не стоит слишком полагаться на надежность моих предохранительных батареек.
– Они тебе не понадобятся, – ее смех возбуждал и ласкал, – обещаю.
И, обхватив его за плечи, Ада стала дарить ему один поцелуй за другим.
Они растворились в чувственном мареве, в слиянии губ, в объятиях, поцелуях… Питер страстно ласкал ее обнаженное тело, готовое дарить и принимать любовь.
– Питер… Питер… – Она с трудом переводила дыхание. – Ну, пожалуйста…
– Чего ты хочешь?.. Скажи… Я должен знать…
Он прижал ее к постели еще крепче, исступленно целуя глаза и плечи.
– Подожди, – в смятении простонала она. – Сейчас… Еще немного…
В голове у Ады все так смешалось и перепуталось, что слова больше не имели значения. Ничто уже не имело значения, все потеряло смысл, кроме ласки его волшебных губ…
– Ты хочешь, чтобы я остановился? – голос Питера звучал все настойчивей. – Только не играй со мной, слышишь! Ты этого хочешь?
– Нет, нет! Питер, не останавливайся! – и с неожиданной силой и страстью Ада прильнула к нему всем телом. – Только не останавливайся, дорогой. Делай что хочешь, я твоя…
Он целовал ее с восторгом первооткрывателя, попавшего в край дикой, неведомой красоты, и упивался ответными поцелуями.
Ада уже не помнила себя от страсти, неукротимое пламя опалило ее и лишило последней капли благоразумия. Желание превратилось в невыносимую пытку, которую не было сил переносить.
– Питер!
Ада почти всхлипнула, умоляя о пощаде.
– Сейчас, солнышко мое, сейчас…
И словно почувствовав, что она достигла края и больше не может ждать ни секунды, он развел бедра девушки и вошел в нее быстро и сильно, негромко вскрикнув от счастья… Но в этот высший миг утоления страсти, точно молния, его пронзила мысль: Боже Всемогущий, она невинна!
– Ада… ты…
– Все хорошо, милый, – прошептала она, – все хорошо. Разве ты не понимаешь?..
Ну, конечно, он понимал. Боль, причиненная им, была ничем по сравнению с небывалым наслаждением. Боль стала радостью, желанием, которое жаждало удовлетворения. В отчаянии она приподняла свои бедра в страстном призыве завершить то, что он начал. И Питер, даже если бы хотел, не мог подавить эту самую великую из человеческих потребностей.
– О, Господи, помоги мне, помоги ей… – Он закрыл глаза, и последняя осторожность покинула его.
Сгорая на божественном огне и забыв обо всем на свете, они бросились в пучину страсти, сливаясь телом, сердцем и душой в одно единое целое. И с первыми лучами солнца, в его золотом сиянии они, точно заново рожденные, обрели наивысший восторг и умиротворение…
Ада не знала, как долго они пролежали в объятиях друг друга. Дыхание их выровнялось. На смену необузданной страсти явился холодный рассудок. Питер первым пришел в себя.
– Ты была девственницей, – немедленно обвинил он жену, освобождаясь от ее объятий и вставая с постели.
Ада рассеянно провела рукой по яркому пятну на влажной от их любовных игр простыне.
– Я не думала, что ты это заметишь.
– Ах, ты не думала?.. – возмущение в его душе боролось с недоверием.
– Разве это что-нибудь меняет?
– Мы уже обсуждали этот вопрос у Спайсеров, – раздраженно сказал он, надевая халат, – и я ясно дал тебе понять, что не хочу жениться на девственнице.
– Но… Прости, Питер, это же смешно. Согласись, в данный момент меня трудно назвать девственницей.
На щеках Ады зажглись пятна румянца.
– Не надо делать из меня идиота. Девственница – это не только физическое состояние, но и состояние души. У меня нет опыта общения с невинными девушками.
– Лиха беда начало, – промолвила она с озорной усмешкой. – И, как я уже сказала, это больше не предмет твоих опасений.
– Я говорю о другом! – Его возмущение нарастало. – Ты лгала мне! Ты сказала, что была помолвлена три раза!
– Это правда! Я и в самом деле была трижды помолвлена.
– И ни один из них… никогда?..
– Ни один, – подтвердила она, – и никогда.
– Невероятно! – Он был изумлен. – Но это не меняет сути дела! Мне нужна опытная женщина. Мне необходим человек, который смог бы в суде признаться, что я… что мы…
– Что мы?.. – Она склонила голову набок. – Что?..
– Что мы…
В этот момент в дверь номера громко забарабанили:
– Тетя Ада! Тетя Ада! Просыпайся!
– Кто это, черт подери? – Питер замер и бросил на Аду пристальный взгляд. – Кто-то, о ком я должен знать? Или – не должен?
Ада смутилась и растерялась. Она вполне справедливо полагала, что раздражение Питера по поводу ее невинности – это всего лишь легкий ветерок по сравнению с той бурей, которую вызовет предстоящая новость. Собрав все свое самообладание, она осторожно улыбнулась.
– Это и есть мое наследство.
Глава 4
И, стараясь не смотреть на изменившееся лицо Питера, Ада соскочила с кровати и, завернувшись в простыню, щелкнула дверным замком.
– Привет, разбойники, – сказала она мальчуганам, появившимся на пороге комнаты. – Вы что-то рано сегодня.
– Это не я, – презрительно отозвался Билли, увлекая за собой малыша поменьше, – это Бак виноват. Он испугался, когда проснулся и не нашел тебя.
– А Луиза где? – озабоченно спросила Ада.
– Ему не нужна Луиза, – сказал Билли, пожав плечами.
– Ну, полно, малыш… – Она переключила внимание на самого маленького и ласково улыбнулась, нисколько не удивившись тому, что тот держит большой палец во рту. – Я здесь. Дайте мне только минуточку, чтобы одеться, и я впущу вас в комнату, чтобы вы познакомились со своим новым дядей, хорошо?
От удивления глаза малышей широко распахнулись.
– С дядей? – осторожно спросил Билли, быстро переглянувшись с младшим братом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32