– Тогда дайте мне знать. Полотенце, мыло и все остальное для вас я положила в ванной.
Она повернулась, чтобы уйти. Луч света коснулся ее волос, вспыхнувших красным. Платье Жанны было белое, довольно облегающее, с глубоким вырезом. Шея открыта, и видна обольстительная ложбинка – так ясно, что Ролан на миг представил ее округлые тугие груди в своих ладонях…
«Если вы чего-нибудь захотите…» Он уже захотел, захотел ее. Захотел прикоснуться к ней, прижать к себе, заняться с ней любовью…
Нужно было побороть плотские желания, взять себя в руки. Но этого он, кажется, как раз и не хотел.
– Спасибо, – сказал Ролан и удивился, что голос его звучит совершенно ровно. – Я дам вам знать, если… захочу чего-нибудь.
Жанна коротко кивнула и поспешила прочь, прикрыв за собою дверь. Комната без нее показалась слишком большой и пустой. Ролан, у которого внезапно ослабели ноги и сильнее забилось сердце, опустился в неглубокое мягкое кресло-качалку.
Еще с тех пор, как были детьми, Ролан, Анри и Изабель де Сан-Валле были приучены к определенному стилю поведения. Сохранять ясность ума, действовать в рамках приличий и всегда помнить, что они члены королевской семьи и на них рассчитывает вся страна. Но ничто из этих постулатов не помогало в подобной ситуации, потому что… Потому что у Жанны Деган были блестящие волнистые волосы, черные как ночь, и золотисто-загорелые плечи, оттененные белизной тонкого платья, и глубокие темные глаза… И большие, яркие губы, которые так хотелось поцеловать!..
Бедный Анри!.. Понятно теперь, как он попался в ловушку. Понятно, почему писал, что лангедокские девушки самые красивые и удивительные в мире. Анри позабыл, кто он такой, и позволил себе влюбиться. Анри отринул все, чему их учили в детстве, забыл, что принцу нельзя привязываться к людям.
Его брат собирался избежать подобной участи. Он помнил о своем долге, как бы ни была эта Жанна дразняще прекрасна, как бы его ни тянуло к ней вопреки воле и здравому смыслу.
Жанна помогала матери накрывать на стол и, стараясь, чтобы руки у нее не так сильно дрожали. Она уже едва не разбила один из бокалов. Губы у нее пересохли, а сердце билось учащенно и никак не хотело успокоиться. Знала же она, что пригласить Ролана де Сан-Валле в дом – это скверная идея! Он и часа здесь не пробыл, а уже успел привязать к себе Арно. А сама она и вовсе пропала. Что же ей теперь делать? Как бороться с собой?
– Солнышко, – ласково окликнула ее мать. – Конечно, мы можем пить вино из лиможского стекла, а можем – из итальянского… Но я бы не стала ставить половину бокалов из одного набора, а вторую – из другого.
– Ох! – Жанна покраснела, увидев, что наделала. – Прости… Я почему-то не заметила.
Она поспешно собрала бокалы итальянского стекла, чтобы заменить их. Руки ее по-прежнему дрожали.
Да, теперь могло случиться все, что угодно.
Обед начался где-то через четверть часа. Отец с матерью заняли свои обычные места по двум узким концам стола, остальные расположились между ними. Жанна сама не знала, обрадовалась она или же огорчилась, когда Люсиль предложила Ролану сесть между Арно и Режин. Ролан был одет в неизменный черный костюм, но на этот раз, похоже, чувствовал себя в нем неуютно.
Жанна села и машинально протянула одну руку маленькому Арно, а другую – своему брату, сидящему рядом с нею.
– Мы беремся за руки, когда молимся перед едой, – пояснила Люсиль Деган, и Ролан понимающе кивнул, хотя казался немало удивленным.
Глава семьи произнес короткую молитву. Затем хозяйка подала на стол блюда. Жанна заметила, что Ролан выглядит растерянным, словно не знает, что теперь делать. Похоже, он ждал, что его обнесут едой специальные лакеи.
– Накладывайте себе сами, что нам нравится, – объяснила она, разминая картошку в тарелке малыша. – Сегодня воскресенье, у Золушки выходной.
Бабушка посмотрела на внучку с легким осуждением.
– У нас здесь по-простому, без особых формальностей, – дружелюбно пояснил Пьер. – Мы сами себе кладем еду и закуски, и вино тоже сами наливаем. Если вам до чего-то трудно достать, попросите, чтобы вам передали, вот и все. И одеваться у нас принято так, чтобы было удобно. Сегодня воскресенье, день Господень, поэтому все дамы в юбках, а мы, мужчины, – в брюках, а так обычно мы носим шорты в такую жару… Нет, я не имею в виду, что что-то не так с вашим костюмом. Он очень красив, поймите меня правильно! Просто если вам станет в нем жарко, переоденьтесь во что-нибудь полегче, это никого не смутит. Надеюсь, что и мы вас не смутим своими простыми манерами.
– Спасибо за предложение. В следующий раз я оденусь во что-нибудь более соответствующее случаю.
– А там, где вы живете, разве не жарко? – с невинным видом вмешалась в разговор Режин.
– У нас немного другой климат. Тоже довольно жаркий, но на официальных приемах и в присутствие гостей принято одеваться определенным образом. Мы придерживаемся старых устоев.
– А вы живете в настоящем замке? Таком, как замок в Фуа?
– В общем-то, наша семья живет во дворце. Замок тоже есть, он принадлежит королевской семье с одиннадцатого века, но сейчас это не более чем аттракцион для туристов. Он прекрасно отреставрирован, но лишен современных удобств. Например, ваш дом куда приятнее и уютнее.
– А ваш дворец тоже очень древний?
– Пожалуй, не очень. Основная его часть построена в семнадцатом веке.
– Ух, ты! А я-то думала, что наш дом – старый…
– И сколько же лет вашему дому?
– Да по сравнению с вашим дворцом – очень мало!
– Ему около ста с небольшим, – вставила Жанна, чувствуя необходимость доказать, что и ее семья имеет свою историю и традиции. – Его построил наш прапрадедушка для своей невесты, когда они купили здесь участок земли. А вообще наш род происходит из Тулузы, имя нашего предка сохранилось в истории Альбигойских войн. Он был горожанином, вассалом и другом графа Тулузского.
Ролан, казалось, не слушал ее – он во все глаза смотрел на Арно, радостно засовывающего себе в рот морковь и картошку прямо руками.
– Ммм… Так, значит, ваш род отсюда и происходит?
Жанна взяла ручку ребенка, вытерла ее салфеткой и снова дала ему ложку.
– Да, и у него очень долгая история. В округе мы – одна из самых древних семей. Наши предки немало крови пролили за независимость Лангедока… Еще в те времена, когда эта земля не принадлежала королевству Французскому и имела свою культуру, свой язык и своих правителей.
Губы Жанны все говорили, а сердце уже сожалело о сказанном. Что это? Неужели она и впрямь решила сравниться знатностью происхождения и древностью рода с этим человеком? Зачем стала биться с ним его же оружием? Здесь она не могла победить. Все, на что ей надлежит упирать в разговоре, – это на то, какая у них дружная и хорошая семья, как сильно они все привязаны к Арно и друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Она повернулась, чтобы уйти. Луч света коснулся ее волос, вспыхнувших красным. Платье Жанны было белое, довольно облегающее, с глубоким вырезом. Шея открыта, и видна обольстительная ложбинка – так ясно, что Ролан на миг представил ее округлые тугие груди в своих ладонях…
«Если вы чего-нибудь захотите…» Он уже захотел, захотел ее. Захотел прикоснуться к ней, прижать к себе, заняться с ней любовью…
Нужно было побороть плотские желания, взять себя в руки. Но этого он, кажется, как раз и не хотел.
– Спасибо, – сказал Ролан и удивился, что голос его звучит совершенно ровно. – Я дам вам знать, если… захочу чего-нибудь.
Жанна коротко кивнула и поспешила прочь, прикрыв за собою дверь. Комната без нее показалась слишком большой и пустой. Ролан, у которого внезапно ослабели ноги и сильнее забилось сердце, опустился в неглубокое мягкое кресло-качалку.
Еще с тех пор, как были детьми, Ролан, Анри и Изабель де Сан-Валле были приучены к определенному стилю поведения. Сохранять ясность ума, действовать в рамках приличий и всегда помнить, что они члены королевской семьи и на них рассчитывает вся страна. Но ничто из этих постулатов не помогало в подобной ситуации, потому что… Потому что у Жанны Деган были блестящие волнистые волосы, черные как ночь, и золотисто-загорелые плечи, оттененные белизной тонкого платья, и глубокие темные глаза… И большие, яркие губы, которые так хотелось поцеловать!..
Бедный Анри!.. Понятно теперь, как он попался в ловушку. Понятно, почему писал, что лангедокские девушки самые красивые и удивительные в мире. Анри позабыл, кто он такой, и позволил себе влюбиться. Анри отринул все, чему их учили в детстве, забыл, что принцу нельзя привязываться к людям.
Его брат собирался избежать подобной участи. Он помнил о своем долге, как бы ни была эта Жанна дразняще прекрасна, как бы его ни тянуло к ней вопреки воле и здравому смыслу.
Жанна помогала матери накрывать на стол и, стараясь, чтобы руки у нее не так сильно дрожали. Она уже едва не разбила один из бокалов. Губы у нее пересохли, а сердце билось учащенно и никак не хотело успокоиться. Знала же она, что пригласить Ролана де Сан-Валле в дом – это скверная идея! Он и часа здесь не пробыл, а уже успел привязать к себе Арно. А сама она и вовсе пропала. Что же ей теперь делать? Как бороться с собой?
– Солнышко, – ласково окликнула ее мать. – Конечно, мы можем пить вино из лиможского стекла, а можем – из итальянского… Но я бы не стала ставить половину бокалов из одного набора, а вторую – из другого.
– Ох! – Жанна покраснела, увидев, что наделала. – Прости… Я почему-то не заметила.
Она поспешно собрала бокалы итальянского стекла, чтобы заменить их. Руки ее по-прежнему дрожали.
Да, теперь могло случиться все, что угодно.
Обед начался где-то через четверть часа. Отец с матерью заняли свои обычные места по двум узким концам стола, остальные расположились между ними. Жанна сама не знала, обрадовалась она или же огорчилась, когда Люсиль предложила Ролану сесть между Арно и Режин. Ролан был одет в неизменный черный костюм, но на этот раз, похоже, чувствовал себя в нем неуютно.
Жанна села и машинально протянула одну руку маленькому Арно, а другую – своему брату, сидящему рядом с нею.
– Мы беремся за руки, когда молимся перед едой, – пояснила Люсиль Деган, и Ролан понимающе кивнул, хотя казался немало удивленным.
Глава семьи произнес короткую молитву. Затем хозяйка подала на стол блюда. Жанна заметила, что Ролан выглядит растерянным, словно не знает, что теперь делать. Похоже, он ждал, что его обнесут едой специальные лакеи.
– Накладывайте себе сами, что нам нравится, – объяснила она, разминая картошку в тарелке малыша. – Сегодня воскресенье, у Золушки выходной.
Бабушка посмотрела на внучку с легким осуждением.
– У нас здесь по-простому, без особых формальностей, – дружелюбно пояснил Пьер. – Мы сами себе кладем еду и закуски, и вино тоже сами наливаем. Если вам до чего-то трудно достать, попросите, чтобы вам передали, вот и все. И одеваться у нас принято так, чтобы было удобно. Сегодня воскресенье, день Господень, поэтому все дамы в юбках, а мы, мужчины, – в брюках, а так обычно мы носим шорты в такую жару… Нет, я не имею в виду, что что-то не так с вашим костюмом. Он очень красив, поймите меня правильно! Просто если вам станет в нем жарко, переоденьтесь во что-нибудь полегче, это никого не смутит. Надеюсь, что и мы вас не смутим своими простыми манерами.
– Спасибо за предложение. В следующий раз я оденусь во что-нибудь более соответствующее случаю.
– А там, где вы живете, разве не жарко? – с невинным видом вмешалась в разговор Режин.
– У нас немного другой климат. Тоже довольно жаркий, но на официальных приемах и в присутствие гостей принято одеваться определенным образом. Мы придерживаемся старых устоев.
– А вы живете в настоящем замке? Таком, как замок в Фуа?
– В общем-то, наша семья живет во дворце. Замок тоже есть, он принадлежит королевской семье с одиннадцатого века, но сейчас это не более чем аттракцион для туристов. Он прекрасно отреставрирован, но лишен современных удобств. Например, ваш дом куда приятнее и уютнее.
– А ваш дворец тоже очень древний?
– Пожалуй, не очень. Основная его часть построена в семнадцатом веке.
– Ух, ты! А я-то думала, что наш дом – старый…
– И сколько же лет вашему дому?
– Да по сравнению с вашим дворцом – очень мало!
– Ему около ста с небольшим, – вставила Жанна, чувствуя необходимость доказать, что и ее семья имеет свою историю и традиции. – Его построил наш прапрадедушка для своей невесты, когда они купили здесь участок земли. А вообще наш род происходит из Тулузы, имя нашего предка сохранилось в истории Альбигойских войн. Он был горожанином, вассалом и другом графа Тулузского.
Ролан, казалось, не слушал ее – он во все глаза смотрел на Арно, радостно засовывающего себе в рот морковь и картошку прямо руками.
– Ммм… Так, значит, ваш род отсюда и происходит?
Жанна взяла ручку ребенка, вытерла ее салфеткой и снова дала ему ложку.
– Да, и у него очень долгая история. В округе мы – одна из самых древних семей. Наши предки немало крови пролили за независимость Лангедока… Еще в те времена, когда эта земля не принадлежала королевству Французскому и имела свою культуру, свой язык и своих правителей.
Губы Жанны все говорили, а сердце уже сожалело о сказанном. Что это? Неужели она и впрямь решила сравниться знатностью происхождения и древностью рода с этим человеком? Зачем стала биться с ним его же оружием? Здесь она не могла победить. Все, на что ей надлежит упирать в разговоре, – это на то, какая у них дружная и хорошая семья, как сильно они все привязаны к Арно и друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37