В окно спальни повеял легкий ветерок и принес сладкий запах ночных цветов. Этот запах почему-то ассоциировался у него с Жанной. Сладкий, терпкий и дразнящий запах ее страны.
Страны, которую он должен оставить. Ради Жанны, потому что он полюбил ее.
Да, потому что полюбил ее.
Ролан не мог бы сказать, когда именно это произошло. Осознание случившегося пришло к нему как откровение из глубины сердца. Но теперь он был уверен в этом, как ни в чем ином.
Ему не удалось уехать вовремя. Кое-что непоправимое все-таки случилось.
Ролан де Сан-Валле осматривал гостевую комнату Деганов критическим взглядом, пытаясь понять, не забыл ли он чего-нибудь. Два его саквояжа уже стояли на полу, собранные. Оконные занавески заколыхались от утреннего ветерка, и Ролан испытал острую боль при воспоминании о рассветных минутах, которые он делил с Жанной.
На этот раз он не спустился в сад встречать солнце. Он был уверен, что и Жанна не придет. Каждое утро до сего дня Ролан ожидал ее легких шагов на лестнице и шел за ней следом. Этим утром ничто не нарушило тишину.
Ночью, пока он без сна лежал в постели, ему не давала покоя мысль, что в комнате прямо под ним так же страдает от бессонницы Жанна. Надо было уезжать и срочно. Даже если не удастся улететь сегодня же в Сан-Валле, нужно переехать в отель в Фуа.
Ролан застегнул пиджак на все пуговицы и снова оглядел комнату прощальным взглядом. У этой комнаты было множество недостатков. Да и сам дом по ночам поскрипывал, гудели водопроводные трубы, а в полдень тут было жарко, как в аду. Никакого сравнения с роскошным, всегда прохладным дворцом, идеальную чистоту которого поддерживает целый штат прислуги. Но Ролан знал, что будет тосковать по Лавеланету, по этому дому, который казался живым, имеющим душу… По прекрасной семье Деган. Этим милым провинциалам с их маленькой жизнью, неустроенным бытом, с их южным гостеприимством и со смешной едой, вроде лягушачьих лапок…
Но более всего он будет тосковать по Жанне Деган, с черными волосами, непокорно рассыпанными по плечам, с карими глазами и смуглым румянцем. По девушке, воплощающей в себе душу этой страны.
Ролан опустился в старое кресло-качалку, некогда принадлежавшее, должно быть, дедушке Жанны, подпер голову ладонями и стал ждать восхода солнца.
Когда он уйдет из этого дома, комната станет такой же, как была до того момента, когда он переступил ее порог. Когда он уедет от этих людей, они смогут вернуться к обычному образу жизни, как будто его никогда и не было.
Ролан был не уверен только в одном: сможет ли он сам стать таким, как прежде.
На лестнице послышались легкие шаги Жанны. Солнце взошло. Начался его последний день пребывания в этом доме.
Жанна разливала кофе по маленьким чашечкам, следя, чтобы не плеснуть через край. Вся семья была в сборе. Режин раскладывала столовые приборы, Арно на своем высоком стульчике пускал пузыри и лопотал, пока бабушка подвязывала ему слюнявчик.
Утро выдалось ясное и теплое. На дереве за распахнутым окном вел свою песенку дрозд. Жизнь налаживалась, делаясь такой же тихой и спокойной, как прежде.
Сегодня Жанна специально оставалась в постели, пока не взошло солнце. Когда Ролан уедет, какое-то время она не сможет встречать рассветы… А потом, наверное, привыкнет. Через неделю или месяц, или несколько месяцев…
– Доброе утро, младшая дочка! – Это в комнату вошел отец с воскресной газетой в руках. – Доброе утро, старшая дочка! Доброе утро, единственная мамочка!.. И тебе доброе утро, милая женушка!
Он подошел к Люсиль, возившейся у плиты, и ласково поцеловал в щеку. Жена вытерла руки о фартук и шутливо замахнулась на него ложкой.
Взгляды, которыми обменялись родители Жанны, были наполнены совсем особенными чувствами. В них была спокойная, тихая любовь, многолетняя привычка. Не первый год супруги жили в одном доме, завтракали за одним столом, спали в одной постели… Раньше, когда Жанна видела, что родители обмениваются такими взглядами, на душе у нее становилось тепло и радостно. Но теперь она почувствовала себя одинокой и обделенной.
Мысль о том, что им с Роланом не судьба когда-нибудь так посмотреть друг на друга за завтраком в их общей кухне среди их общей семьи, едва не вызвала у нее слезы.
– Доброе утро!
Словно призванный силой ее мысли, Ролан появился в дверях кухни. Он был одет не в белые джинсы и в футболку, а в строгий черный костюм, с пиджаком, застегнутым на все пуговицы. Он был полностью готов к отъезду.
Дрозд за окном оборвал свою песенку, и солнце словно бы потускнело.
– Лолан!
Ролан наклонился и потрепал малыша по волосам.
– Привет, парень. Я рад, что ты поправился… после вчерашнего урока плавания.
– Доброе утро, – приветливо произнес Пьер. – Пойдете с нами в церковь?
– Нет. Благодарю за приглашение, но мне некогда. Я сегодня уезжаю.
В комнате воцарилось молчание. Даже Арно, почувствовав настроение взрослых, притих на своем стульчике.
Жанна думала, что уже не может расстроиться сильнее, но теперь, когда Ролан официально заявил об отъезде, поняла, что до сего момента на что-то надеялась.
– А как насчет Арно? – осторожно спросил ее отец.
– Думаю, ему будет лучше пока оставаться с вами. В будущем, когда он подрастет, мы рассмотрим возможность его визита в королевство.
Пьер взглянул на дочь, спрашивая взглядом, все ли в порядке. Она кивнула.
– Ну что же, значит так, – согласился глава семьи. – Но вам не обязательно спешить с отъездом! Погостите еще, мы будем очень рады.
– Мы к вам очень привязались, – добавила бабушка. – Я, признаться, рассчитывала, что вы поможете с системой кондиционеров…
Пьер усмехнулся.
– Мама, ты же первая протестовала против модернизации дома!
– Ну, значит, я передумала. А кроме того, Ролан, вы печете отличные пироги. – Она слегка подмигнула ему. – Мы будем тосковать по вас. И в самом деле, зачем так спешить с отъездом?
– Меня ждут в Сан-Валле, чтобы обсудить мое решение. Лучше всего мне уехать прямо сегодня. Кроме того, я уже собрал вещи.
От каждого его слова Жанне делалось все больнее. Ролан взглянул ей в глаза, и девушка увидела в его взгляде ту же муку.
Франсуаз некогда рассказывала ей, как сильно Анри не хотел уезжать. Тогда Жанна думала, что любовник подруги лгал – раз уж так не хотел, то и не уезжал бы! Но теперь она поняла, что Франсуаз говорила правду. Анри покинул ее потому, что желал ей добра. Он никогда бы не попросил любимую разделить с ним тяготы жизни на вершине власти и долга. Так теперь поступал и Ролан.
Чайник на плите пронзительно засвистел.
– Вот и ваш чай подоспел… Вы ведь позавтракаете с нами, Ролан? – спросила Люсиль, нарушая неловкое молчание.
– Да, спасибо.
Пока Ролан наливал себе чаю, Пьер откинулся в кресле и раскрыл воскресную газету:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37