Учитель обязан знать, почему его ученик не ходит в школу. Вы же пренебрегли своими обязанностями. Вы оставили без ответа письмо этого несчастного ребенка.
— Постойте! — Щеки у Молли пылали. — Вы же говорите о моей сестре. Это она была учительницей в школе. И она не пренебрегла своими обязанностями. Дело в том, что она заболела. У нее было воспаление легких. Письмо она прочла, когда мальчик уже умер. Его смерть потрясла ее, у нее было чрезвычайно чувствительное сердце. Она не виновата в его смерти. Она так тяжело перенесла это потрясение, что я до сих пор не могу без содрогания вспоминать об этой трагедии. Она преследует меня, как кошмар.
Молли подняла руки, спрятала в них лицо… Троттер не спускал с нее пристального взгляда.
— Значит, это была ваша сестра, — тихо сказал он. — Ну что ж, в конце концов… — он вдруг загадочно улыбнулся, — это не имеет значения, правда? Ваша сестра.., мой брат…
Он сунул руку в карман. На его губах играла теперь счастливая улыбка.
Молли смотрела на него, широко открыв глаза.
— Никогда не думала, что полицейские носят с собой револьвер!
— А полицейские и не носят. Понимаете, миссис Дэвис, я не полицейский. Я Джим, брат Джорджа. Я позвонил вам из телефонной будки, из деревни, и сказал, что к вам едет сержант Троттер. Потом я перерезал телефонный провод, который идет снаружи под окном гостиной, чтобы вы не могли позвонить в полицию.
Молли как завороженная не могла отвести от него взгляд. Револьвер был нацелен на нее.
— Не двигайтесь, миссис Дэвис.., не кричите, не то нажму на спусковой крючок.
Он все еще улыбался. У него была, как с ужасом поняла Молли, улыбка ребенка. Когда он заговорил, она услышала детский голос и детскую речь.
— Да, — сказал он. — Я брат Джорджа. Джордж умер на ферме «Лонгридж». Нас туда отправила эта противная миссис Бойл. Жена фермера так жестоко обращалась с нами… А вы не помогли нам.., трем мышатам. И я сказал себе: «Вот вырасту большой и убью вас всех». Я не шутил. С тех пор я все время об этом думаю. — Он вдруг нахмурился. — В армии мне ужасно надоедали.., доктор все время о чем-то меня спрашивал.., пришлось бежать. Я боялся, что мне помешают сделать то, что я хотел. Но теперь я взрослый. А взрослые могут делать, что пожелают.
Молли взяла себя в руки. «Говори с ним, — приказала она себе. — Отвлеки его внимание».
— Но послушай, Джим, — сказала она. — Ведь тебе не удастся удрать.
Его лицо омрачилось.
— Кто-то спрятал мои лыжи. Не могу их найти. — Он засмеялся. — Но, думаю, все обойдется. Ведь это револьвер вашего мужа. Я его вытащил у него из ящика. Пусть подумают, что это он вас убил. А вообще-то мне все равно. Забавно все это. Комедия! Эта женщина в Лондоне, ее лицо, когда она меня узнала… А сегодня эта глупая гусыня!
Он покачал головой.
В тишине явственно послышались звуки жуткой мелодии — кто-то насвистывал «Три слепых мышонка».
И вдруг прогремел голос:
— На пол, миссис Дэвис!
Троттер вздрогнул, револьвер у него в руках дернулся. Молли упала на пол. Майер Меткалф вскочил из-за дивана и бросился на Троттера. Револьвер выстрелил, пуля пробила висевший на стене портрет — творение весьма посредственного живописца, дорогое сердцу покойной мисс Эмори.
И тут пошло-поехало — в гостиную бурей ворвался Джайлс, за ним Кристофер и мистер Паравицини.
Майор Меткалф, державший Троттера железной хваткой, рубил короткие, как выстрелы, фразы:
— Вошел, когда вы играли… Спрятался за диван… О нем знал с самого начала… Он не полицейский… Я из полиции — инспектор Таннер… Условились с Меткалфом, что займу его место… Кто-то должен быть здесь… Так решили в Скотленд-Ярде… Ну, парень, — вдруг очень мягко заговорил инспектор Таннер с Тротгером, который был теперь послушен, как ребенок, — ты пойдешь со мной. Не бойся, вреда мы тебе не причиним. Все будет хорошо. Мы за тобой присмотрим.
— А Джорджи на меня не рассердится? — жалобным детским голосом пролепетал верзила Троттер.
— Нет, не рассердится, — успокоил его инспектор и, проходя мимо Джайлса, шепнул ему:
— Совсем свихнулся, бедняга.
Когда инспектор Таннер вывел Троттера, мистер Паравицини, коснувшись руки Кристофера Рена, тихо сказал:
— Идемте, мой друг.
Джайлс и Молли, оставшись одни, посмотрели в глаза друг другу. А потом Джайлс обнял Молли.
— Любимая, — сказал он, — как ты? Он до смерти тебя перепугал, да?
— Нет-нет. Все хорошо, не тревожься… Джайлс, у меня в голове все перепуталось. Я чуть было не подумала, что ты… Зачем ты ездил в Лондон в тот день?
— Чтобы купить тебе подарок к годовщине нашей свадьбы. Дорогая, я хотел сделать тебе сюрприз.
— Поразительно! А я ездила в Лондон, чтобы купить подарок для тебя и тоже не хотела тебе об этом говорить.
— Я безумно ревновал тебя к этому неврастенику. Должно быть, я сошел с ума. Прости меня, любимая.
Дверь отворилась, и мистер Паравицини в своей обычной манере козлом вскочил в комнату. Он сиял лучезарной улыбкой.
— Мешаю примирению… Какая очаровательная сцена… Но, увы, я должен с вами проститься. Полицейский джип пробился сюда. Уговорю их взять меня с собой.
Он наклонился и с видом заговорщика зашептал Молли на ухо.
— Вероятно, в ближайшем будущем меня ждут некоторые затруднения… Но я уверен, мои дела поправятся, и если вы однажды получите ящик, в котором найдете гуся, индейку, несколько банок гусиной печенки, окорок и, скажем, нейлоновые чулки, то примите это от меня в знак восхищения вашей красотой и обаянием. Мистер Дэвис, чек я оставил на столе, в холле.
Поцеловав руку у Молли, он выскочил за дверь.
— Чулки? Гусиная печенка? — шепотом сказала Молли. — Кто он, этот мистер Паравицини? Санта-Клаус?
— Санта-Клаус черного рынка, я думаю, — хмыкнул Джайлс.
Кристофер Рен просунул голову в дверь.
— Голубчики вы мои! Простите, если помешал, но из кухни ужасно пахнет горелым. Скажите, могу ли я что-нибудь с этим поделать?
Молли бросилась вон, отчаянно крича:
— «Пирог! Пирог!»
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Постойте! — Щеки у Молли пылали. — Вы же говорите о моей сестре. Это она была учительницей в школе. И она не пренебрегла своими обязанностями. Дело в том, что она заболела. У нее было воспаление легких. Письмо она прочла, когда мальчик уже умер. Его смерть потрясла ее, у нее было чрезвычайно чувствительное сердце. Она не виновата в его смерти. Она так тяжело перенесла это потрясение, что я до сих пор не могу без содрогания вспоминать об этой трагедии. Она преследует меня, как кошмар.
Молли подняла руки, спрятала в них лицо… Троттер не спускал с нее пристального взгляда.
— Значит, это была ваша сестра, — тихо сказал он. — Ну что ж, в конце концов… — он вдруг загадочно улыбнулся, — это не имеет значения, правда? Ваша сестра.., мой брат…
Он сунул руку в карман. На его губах играла теперь счастливая улыбка.
Молли смотрела на него, широко открыв глаза.
— Никогда не думала, что полицейские носят с собой револьвер!
— А полицейские и не носят. Понимаете, миссис Дэвис, я не полицейский. Я Джим, брат Джорджа. Я позвонил вам из телефонной будки, из деревни, и сказал, что к вам едет сержант Троттер. Потом я перерезал телефонный провод, который идет снаружи под окном гостиной, чтобы вы не могли позвонить в полицию.
Молли как завороженная не могла отвести от него взгляд. Револьвер был нацелен на нее.
— Не двигайтесь, миссис Дэвис.., не кричите, не то нажму на спусковой крючок.
Он все еще улыбался. У него была, как с ужасом поняла Молли, улыбка ребенка. Когда он заговорил, она услышала детский голос и детскую речь.
— Да, — сказал он. — Я брат Джорджа. Джордж умер на ферме «Лонгридж». Нас туда отправила эта противная миссис Бойл. Жена фермера так жестоко обращалась с нами… А вы не помогли нам.., трем мышатам. И я сказал себе: «Вот вырасту большой и убью вас всех». Я не шутил. С тех пор я все время об этом думаю. — Он вдруг нахмурился. — В армии мне ужасно надоедали.., доктор все время о чем-то меня спрашивал.., пришлось бежать. Я боялся, что мне помешают сделать то, что я хотел. Но теперь я взрослый. А взрослые могут делать, что пожелают.
Молли взяла себя в руки. «Говори с ним, — приказала она себе. — Отвлеки его внимание».
— Но послушай, Джим, — сказала она. — Ведь тебе не удастся удрать.
Его лицо омрачилось.
— Кто-то спрятал мои лыжи. Не могу их найти. — Он засмеялся. — Но, думаю, все обойдется. Ведь это револьвер вашего мужа. Я его вытащил у него из ящика. Пусть подумают, что это он вас убил. А вообще-то мне все равно. Забавно все это. Комедия! Эта женщина в Лондоне, ее лицо, когда она меня узнала… А сегодня эта глупая гусыня!
Он покачал головой.
В тишине явственно послышались звуки жуткой мелодии — кто-то насвистывал «Три слепых мышонка».
И вдруг прогремел голос:
— На пол, миссис Дэвис!
Троттер вздрогнул, револьвер у него в руках дернулся. Молли упала на пол. Майер Меткалф вскочил из-за дивана и бросился на Троттера. Револьвер выстрелил, пуля пробила висевший на стене портрет — творение весьма посредственного живописца, дорогое сердцу покойной мисс Эмори.
И тут пошло-поехало — в гостиную бурей ворвался Джайлс, за ним Кристофер и мистер Паравицини.
Майор Меткалф, державший Троттера железной хваткой, рубил короткие, как выстрелы, фразы:
— Вошел, когда вы играли… Спрятался за диван… О нем знал с самого начала… Он не полицейский… Я из полиции — инспектор Таннер… Условились с Меткалфом, что займу его место… Кто-то должен быть здесь… Так решили в Скотленд-Ярде… Ну, парень, — вдруг очень мягко заговорил инспектор Таннер с Тротгером, который был теперь послушен, как ребенок, — ты пойдешь со мной. Не бойся, вреда мы тебе не причиним. Все будет хорошо. Мы за тобой присмотрим.
— А Джорджи на меня не рассердится? — жалобным детским голосом пролепетал верзила Троттер.
— Нет, не рассердится, — успокоил его инспектор и, проходя мимо Джайлса, шепнул ему:
— Совсем свихнулся, бедняга.
Когда инспектор Таннер вывел Троттера, мистер Паравицини, коснувшись руки Кристофера Рена, тихо сказал:
— Идемте, мой друг.
Джайлс и Молли, оставшись одни, посмотрели в глаза друг другу. А потом Джайлс обнял Молли.
— Любимая, — сказал он, — как ты? Он до смерти тебя перепугал, да?
— Нет-нет. Все хорошо, не тревожься… Джайлс, у меня в голове все перепуталось. Я чуть было не подумала, что ты… Зачем ты ездил в Лондон в тот день?
— Чтобы купить тебе подарок к годовщине нашей свадьбы. Дорогая, я хотел сделать тебе сюрприз.
— Поразительно! А я ездила в Лондон, чтобы купить подарок для тебя и тоже не хотела тебе об этом говорить.
— Я безумно ревновал тебя к этому неврастенику. Должно быть, я сошел с ума. Прости меня, любимая.
Дверь отворилась, и мистер Паравицини в своей обычной манере козлом вскочил в комнату. Он сиял лучезарной улыбкой.
— Мешаю примирению… Какая очаровательная сцена… Но, увы, я должен с вами проститься. Полицейский джип пробился сюда. Уговорю их взять меня с собой.
Он наклонился и с видом заговорщика зашептал Молли на ухо.
— Вероятно, в ближайшем будущем меня ждут некоторые затруднения… Но я уверен, мои дела поправятся, и если вы однажды получите ящик, в котором найдете гуся, индейку, несколько банок гусиной печенки, окорок и, скажем, нейлоновые чулки, то примите это от меня в знак восхищения вашей красотой и обаянием. Мистер Дэвис, чек я оставил на столе, в холле.
Поцеловав руку у Молли, он выскочил за дверь.
— Чулки? Гусиная печенка? — шепотом сказала Молли. — Кто он, этот мистер Паравицини? Санта-Клаус?
— Санта-Клаус черного рынка, я думаю, — хмыкнул Джайлс.
Кристофер Рен просунул голову в дверь.
— Голубчики вы мои! Простите, если помешал, но из кухни ужасно пахнет горелым. Скажите, могу ли я что-нибудь с этим поделать?
Молли бросилась вон, отчаянно крича:
— «Пирог! Пирог!»
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18