Небось получше тебя знает, как надо... "Владислав выстрелил ещё раз. Рысь с рёвом рванулась вверх по берёзе. Раздался ещё один выстрел, и опасный хищник замертво рухнул на снег. Свою добычу братья принесли в школу... Представляете, что творилось у них в этот день?"
Кристеп уже не мог сидя слушать про всё это.
- Вот бы мы с тобой встретили рысь!.. - сказал он и пригнулся, стал осматриваться вокруг, как охотники осматриваются, когда выслеживают какого-нибудь зверя.
- Рысь? А где у нас ружьё? - сказал я и сложил газету.
Никаких зверей тут не увидишь. Только в конце улицы носился пятнистый телёнок, задрав хвост: убегал от девчонки, которая хотела загнать его во двор.
Конечно, если бы мы встретили рысь и у нас было заряжено ружьё, мы тоже не побоялись, тоже пошли бы за ней.
- А как же они тащили её, Кристеп? - спросил я. - Рысь - она побольше кошки, она, верно, тяжёлая...
- Шкуру с неё сняли, - ответил он.
- Почему же в заметке об этом нет ничего?
- Не знаю, почему нет. Однако, тот, кто писал, не охотник...
Да, не охотник это писал... А вот если бы записать, что сам Кристеп мне стал рассказывать, и послать в газету...
Когда он был маленький и не ходил в школу, они жили на зимовье. Зимовье - это дом, в нём зимуют, а кругом, хоть на сто километров иди, нет никакого другого жилья, нет людей... Одни звери встречаются. Сохатый набрёл на их дом, на полянке встал, откинул назад рога и смотрит. Сольджут ка-ак кинется на него!.. Жаль, нельзя сохатых стрелять - есть запрет, потому что мало их осталось. А то бы не ушёл от пули. Кристеп видал и много разных других зверей: волков, горностаев, лисиц. А летом было: он выбрался на речку поудить. А там в его любимом месте, у коряги, сидит медведь. Мишка одной лапой отмахивается от мошкары, а другой шарит в воде: зацепит рыбу и выбрасывает подальше на берег. Пришлось возвращаться домой с пустой плетёнкой... Ещё у них бельчонок жил целое лето, зиму и весну. Спиридон Иннокентьевич его принёс совсем крохотным: он выпал из гнезда на землю, а лазить по деревьям ещё не умел. Весёлая была белка! Подросла, так Сольджуту покоя не давала - хотела, чтобы он всё время с ней играл. А ему надоест, он заворчит на неё и сбежит во двор... Потом заглянет в комнату с порога: если белка не спит, он снова уходит. Она ведь какую игру признаёт? Шлёпнет лапой ему по морде - и на печку. Кому же это понравится? Весной белка часто убегала в тайгу погулять, а однажды убежала и больше не вернулась. К своим, должно быть, попала и захотела навсегда остаться с ними.
- А ондатру живую ты не встречал? - спросил я и дотронулся до своей новой шапки. - Вот такую...
- Там, где мы жили, ондатры не было. Отец в прошлом году приносил шкурки, когда перешёл охотиться в Бекё, на новые угодья.
Вот и газету мы прочли, про случай с рысью и про тайгу, про зверей поговорили, но так и не решили, что же нам делать. Ещё целых полвоскресенья впереди...
- Ты маленько помолчи, - сказал Кристеп и снова сел на бревно. - И я молчу. Я думать хочу.
Он подумал и предложил пойти к ним домой. Отец у друзей; он говорил, к вечеру вернётся. Можно найти малопульку. Кристеп знает, где её найти. А патроны к ней он ещё раньше запас - двенадцать патронов.
- А ничего нам не будет?..
- Откуда будет? - засмеялся он. - Я обратно её положу, куда мама спрятала, никто не узнает!..
В своём дворе Кристеп повёл меня в сарай, к большому сундуку, который стоял в тёмном углу, и с самого низа вытащил малокалиберку; она была спрятана под мохнатой медвежьей шкурой.
- Это мама... боится... - сказал он. - Идём! На протоку, туда, где весной я рыбачил с отцом.
- Пойдём, пойдём! - обрадовался я. - В тайге живу, а настоящей тайги ещё ни разу не видал. То в машине мчался, то на борту парохода стоял, и тайга проплывала мимо меня.
Мы хотели позвать с собой Сольджута, он бы нам помог: недаром же его зовут "находящий по следу". Но Сольджута нигде не было. Должно быть, он тоже к товарищам побежал.
Винтовку нёс Кристеп дулом вниз. Так носят её охотники, чтобы не задевать за ветки. А нам тоже было так удобнее: винтовка меньше бросается в глаза, никто нас не остановит, не спросит, где мы взяли оружие и куда направляемся... Пройти незамеченными нам всё же не удалось. Сзади внезапно раздался крик:
- Мальчики! Мальчики! Постойте!
Кристеп сжался, но не обернулся, продолжал идти и спросил у меня:
- Бежим?
- Постой! Голос вроде знакомый...
- Же-е-еня-а! По-до-жди-и!.. Кри-ис-те-еп!..
- Да это же Олька! - Я остановился и посмотрел назад.
- Она? - спросил Кристеп.
- Ну да... Откуда только вывернулась!
Мы стояли и смотрели, как она бежит к нам по улице, по той самой, где недавно другая девчонка гонялась за непослушным телком.
Кристеп стоял к Оле боком и, когда она подбежала, старался не шевелиться - может быть, не заметит винтовку.
- Вот хорошо, что я вас увидела! - заговорила она, ещё не успев отдышаться. - Я ведь тоже в кино не пошла - продала свой билет. А вы куда? Чего хотите делать?
- Да ничего, гуляем, - ответил я.
- Гуляете? Разве так гуляют? Думаете, Олька дура... Олька не увидит... Откуда, Кристеп, у тебя ружьё?
- У меня ружья нет, - сказал Кристеп и повернулся к ней лицом. - Это винтовка малокалиберная.
- Нам некогда, мы идём на протоку, в тайгу, - сказал я.
- Вот хорошо! И я с вами.
- Нет, - отрезал я. - Ещё не хватало!
- Почему?..
Она же никогда сразу не уймётся.
На этот раз ей ответил Кристеп:
- Женщина в тайгу ходит ягоды собирать. Охота - мужское дело.
- А вот и нет! По радио рассказывали - я сама слышала, - есть одна женщина, кажется в Средне-Колымске, она больше всех мужчин принесла песцовых шкурок!
- Одна такая есть, больше нет, - сказал Кристеп.
- Почему мне нельзя с вами?..
Пришлось мне снова вмешаться. Кристеп ведь много слов говорить не любит, а тут просто так не отделаешься.
Я сказал:
- Потому... потому, Кристеп слыхал: там, на протоке, появилась рысь. И мы хотим её подстрелить, чтобы не шлялась на свободе, чтобы не напала на кого-нибудь.
Кристеп посмотрел на меня и кивнул головой.
- Да вы что?! Она же вас разорвёт!
- Кто кого, - сказал Кристеп и свободной рукой погладил ствол.
- Мы сами шкуру с неё сдерём, - погрозил я.
- А мне потом покажете? - Оля, кажется, начала сдаваться.
- Покажем. Только ты никому не говори, куда мы... Под вечер приходи к магазину, туда, где брёвна свалены, знаешь?..
- Знаю, приду, - ответила она.
Мы пошли дальше и позволили Оле проводить нас до последнего дома. Здесь она осталась и смотрела нам вслед.
Мы с Кристепом обернулись и ещё махнули ей рукой.
А как только дом скрылся, Кристеп снял винтовку с плеча, заложил в ствол патрон и затвор поставил на предохранитель.
- Так, - сказал он, и мы снова зашагали.
Тайга с обеих сторон подступала к дороге. Деревья стояли стеной. Ветки у них были голые, а когда мы шли по обочине, ступать было мягко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31