Они держатся вот на этих болтах. Видишь шляпки? Открывается дверь оттуда так, как и в подполье лаз: стоит развернуть один из крюков - там такие же крюки из стен торчат, на них полки лежат - и пожалуйста, мотай на все четыре стороны...
Второй ход имел в длину метров двадцать и шел немного под уклон. Егор и Санька продвигались по нему почти не сгибаясь, но дверь, на которой также виднелись шляпки болтов, была невысокой. Запор у нее был устроен, как и в двери, ведущей в большой подвал. Санька нажал на рычаг, тихо зазвенела скрытая в стене пружина, и дверь чуток отошла от косяка. Они надавили ее плечами. Скрипнули завесы, подземный ход осветился зеленоватым дневным светом, и горячий воздух, пахнущий чебрецом и полынком, обвеял братанов. Они выбрались наружу и оказались под зеленым колпаком из кустов карагача и держи-дерева, заплетенных колючей ежевикой, на крутоватом склоне балки, из которого торчали выходы желтых пластов ракушечника. Сквозь густую листву Егор едва разглядел противоположный, тоже весь в зарослях кустов и колючих трав, склон балки и в конце ее - синеву реки. Наружная сторона двери была скрыта от случайных глаз неровными кусками желтого пористого камня. Они, по-видимому, были закреплены на болтах.
- Смотри, как открывается дверь с этой стороны, - сказал Санька. - Вот тут, под косяком, - дыра, вынимаем этот камень, который закрывает ее, а в дыре есть кольцо, за кольцо цепь прикована. Я тяну за кольцо, видишь, защелка затягивается в косяк - и дверь открывается, надо понимать.
- Ты у Феклуши спрашивал про подполье и подземные ходы?
- Нет. Не хотел показать, что знаю про них.
- Она никогда при нас не упоминала об этом. Держит в секрете, а?
И тут Егор вспомнил, как однажды Миня в застольной беседе с Евтюховым и Пантюшей упоминал про какие-то неизвестные подземные ходы и подполье, где он, раненый, прятался от беляков в девятнадцатом году. "Из-под носу ушел oт них!" - хвалился дед. Не эти ли ходы и подполье он имел в виду?
Дом, где теперь жила Феклуша, строил Михаил Тропаков, отец ее мужа. Был он, передавалась легенда, революционером-народовольцем, водил дружбу с Василием Генераловым, уроженцем станицы Потемкинской, тем самым, что принимал активное участие в подготовке покушения на императора Александра III и был казнен в Шлиссельбургской крепости вместе с Александром Ульяновым, братом Ленина.
А муж Феклуши, Алексей, казачий офицер, большевик, был разведчиком, работал в штабах белых армий, погиб в двадцатом году. Ему тоже, как и его отцу, наверняка были нужны эти тайные ходы и подполье.
Феклуша, тогдашняя учительница музыкальной школы, осталась с двумя маленькими дочками. Получала за мужа хорошую пенсию и замуж больше не выходила, хотя была еще молодой и очень красивой. Дочери, теперь сами матери, звали ее жить к себе, однако она не соглашалась оставить родной край. По-прежнему вела уроки в музыкальной школе, участвовала в самодеятельности, была хорошей пианисткой. В доме у нее стояло красивое, красного дерева, фортепьяно.
Санька толкнул задумавшегося Егора.
- Скажи спасибо, братуха, что показал тебе тайные ходы и подполье. Может, когда и пригодятся.
- А зачем? - Егор улыбнулся. - Таскать варенье и настойки из подвала Феклуши?.. Так я хмельного не терплю, а сладкого не люблю.
Разве мог он подумать, что ему когда-нибудь потребуются эти подземные ходы и подполье, сделанные так давно революционером-народовольцем Михаилом Тропаковым.
...Все вместе собрались за ужином. Егору показалось, что дядя Назар сильно сдал за последние годы. Часто кашлял. Силикоз, шахтерская болезнь, допекал его. А вообще-то, дядя Назар - человек веселый, не жаловался он ни на болезнь, ни на трудную шахтерскую работу.
Наутро Миня пошел в райком партии и вернулся лишь к обеду. Егор, не находивший себе места, сердито встретил его у ворот:
- Где ты пропадал, деда?! Мы же на пароход опаздываем, - и оборвал, заметив: хмур Миня, озабочен чем-то донельзя. - Ты что такой? Что случилось?
- Никуда мы не опаздываем, Егор. Возвращаемся домой...
- Почему?!
- Да потому... Приказ такой получил в райкоме партии: вернуться домой, быть на месте.
- Вот тебе на!.. Да объясни толком, что произошло?
- Объясню. Потом.
- Когда - потом? Вечером? Утром?
- Когда придет время, тогда и объясню. Ничего больше не сказал Миня. И в тот же день вернулись домой.
Глава тринадцатая
Егор и Гриня выпрягли быков - они укатывали ток под новый урожай тяжелыми катками - и повалились в тень амбара. Густой знойный воздух медленно стекал с бугра, где находился ближний колхозный табор, в станицу. Курени и хаты, непомерно вытягиваясь, дрожали в маревном озере.
За станицей заманчиво синела Егозинка, петлявшая среди ольховых и осиновых рощиц, а за ней в желтоватых испарениях млело болото. На островках надежной почвы, посреди густых камышей и зарослей высоких болотных трав, поднимались купы мощных осокорей и ольх. Когда-то на этом месте был широкий тихий приток, но со временем своенравная Егозинка перегородила его наносами и мелями, и он, постепенно зарастая водорослями, камышом, залился и превратился в труднопроходимое болото с бездонными ямами-окнами и предательскими трясинами.
- Может, на речку смотаемся? - лениво спрашивает Егор у Грини.
- Спать охота, давай подремем, - так же лениво отвечает Гриня.
И тут они услышали крик подбегающего к ним Степана:
- Братки, чего ж вы дрыхнете? Вернулся поджигатель!
- Ага! - сказал Гриня, вскакивая. - Где он?
- Какой поджигатель? - спросил Егор.
- Зараз... зараз... отдышусь... Я как узнал, так сразу к вам. Антон Осикора, который со своим отцом коровник спалил... Он уже третий день как пришел, только прячется от людей...
- От кого ты это узнал? - спросил Егор.
- Да при мне Гринин дед, Пантюша, моему деду Евтюху говорил об этом!
- Як же так? Осикоре треба до сорок пятого года сидеть. Удрал, наверное? взволновался Гриня.
- Черт его знает! - ответил Степан, возбужденно водя головой по сторонам, словно кобчик, выслеживающий добычу.
- Тут другим пахнет... Пантюша, он сейчас огороды поливает, видел, как Осикора крутился у гиблых низов. Интерес у него к ним есть какой-то... Это Евтюх так сказал Пантюше... Должно быть, на островах что-нибудь спрятал старый Осикора. Он умер в заключении. Значит, сыну передал.
- Выследить надо Антона Осикору, - предложил Егор. - До кого он приехал?
- До вдовы Казарцевой. Она его тетка.
Егор о чем-то напряженно думал, покусывая нижнюю губу.
- Не будем ждать, пока он чего-либо натворит. Кокнем его заранее - и баста, ваших нет! - сказал Степа.
- Вот цэ гарнэ дило! - обрадовался Гриня. - Расплатимся, братки, за ваших матерей и за моего папаню. Он у нас поплаче кровавыми слезами, собака! Смерть ему!
- Смерть ему! - поддержал Степа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Второй ход имел в длину метров двадцать и шел немного под уклон. Егор и Санька продвигались по нему почти не сгибаясь, но дверь, на которой также виднелись шляпки болтов, была невысокой. Запор у нее был устроен, как и в двери, ведущей в большой подвал. Санька нажал на рычаг, тихо зазвенела скрытая в стене пружина, и дверь чуток отошла от косяка. Они надавили ее плечами. Скрипнули завесы, подземный ход осветился зеленоватым дневным светом, и горячий воздух, пахнущий чебрецом и полынком, обвеял братанов. Они выбрались наружу и оказались под зеленым колпаком из кустов карагача и держи-дерева, заплетенных колючей ежевикой, на крутоватом склоне балки, из которого торчали выходы желтых пластов ракушечника. Сквозь густую листву Егор едва разглядел противоположный, тоже весь в зарослях кустов и колючих трав, склон балки и в конце ее - синеву реки. Наружная сторона двери была скрыта от случайных глаз неровными кусками желтого пористого камня. Они, по-видимому, были закреплены на болтах.
- Смотри, как открывается дверь с этой стороны, - сказал Санька. - Вот тут, под косяком, - дыра, вынимаем этот камень, который закрывает ее, а в дыре есть кольцо, за кольцо цепь прикована. Я тяну за кольцо, видишь, защелка затягивается в косяк - и дверь открывается, надо понимать.
- Ты у Феклуши спрашивал про подполье и подземные ходы?
- Нет. Не хотел показать, что знаю про них.
- Она никогда при нас не упоминала об этом. Держит в секрете, а?
И тут Егор вспомнил, как однажды Миня в застольной беседе с Евтюховым и Пантюшей упоминал про какие-то неизвестные подземные ходы и подполье, где он, раненый, прятался от беляков в девятнадцатом году. "Из-под носу ушел oт них!" - хвалился дед. Не эти ли ходы и подполье он имел в виду?
Дом, где теперь жила Феклуша, строил Михаил Тропаков, отец ее мужа. Был он, передавалась легенда, революционером-народовольцем, водил дружбу с Василием Генераловым, уроженцем станицы Потемкинской, тем самым, что принимал активное участие в подготовке покушения на императора Александра III и был казнен в Шлиссельбургской крепости вместе с Александром Ульяновым, братом Ленина.
А муж Феклуши, Алексей, казачий офицер, большевик, был разведчиком, работал в штабах белых армий, погиб в двадцатом году. Ему тоже, как и его отцу, наверняка были нужны эти тайные ходы и подполье.
Феклуша, тогдашняя учительница музыкальной школы, осталась с двумя маленькими дочками. Получала за мужа хорошую пенсию и замуж больше не выходила, хотя была еще молодой и очень красивой. Дочери, теперь сами матери, звали ее жить к себе, однако она не соглашалась оставить родной край. По-прежнему вела уроки в музыкальной школе, участвовала в самодеятельности, была хорошей пианисткой. В доме у нее стояло красивое, красного дерева, фортепьяно.
Санька толкнул задумавшегося Егора.
- Скажи спасибо, братуха, что показал тебе тайные ходы и подполье. Может, когда и пригодятся.
- А зачем? - Егор улыбнулся. - Таскать варенье и настойки из подвала Феклуши?.. Так я хмельного не терплю, а сладкого не люблю.
Разве мог он подумать, что ему когда-нибудь потребуются эти подземные ходы и подполье, сделанные так давно революционером-народовольцем Михаилом Тропаковым.
...Все вместе собрались за ужином. Егору показалось, что дядя Назар сильно сдал за последние годы. Часто кашлял. Силикоз, шахтерская болезнь, допекал его. А вообще-то, дядя Назар - человек веселый, не жаловался он ни на болезнь, ни на трудную шахтерскую работу.
Наутро Миня пошел в райком партии и вернулся лишь к обеду. Егор, не находивший себе места, сердито встретил его у ворот:
- Где ты пропадал, деда?! Мы же на пароход опаздываем, - и оборвал, заметив: хмур Миня, озабочен чем-то донельзя. - Ты что такой? Что случилось?
- Никуда мы не опаздываем, Егор. Возвращаемся домой...
- Почему?!
- Да потому... Приказ такой получил в райкоме партии: вернуться домой, быть на месте.
- Вот тебе на!.. Да объясни толком, что произошло?
- Объясню. Потом.
- Когда - потом? Вечером? Утром?
- Когда придет время, тогда и объясню. Ничего больше не сказал Миня. И в тот же день вернулись домой.
Глава тринадцатая
Егор и Гриня выпрягли быков - они укатывали ток под новый урожай тяжелыми катками - и повалились в тень амбара. Густой знойный воздух медленно стекал с бугра, где находился ближний колхозный табор, в станицу. Курени и хаты, непомерно вытягиваясь, дрожали в маревном озере.
За станицей заманчиво синела Егозинка, петлявшая среди ольховых и осиновых рощиц, а за ней в желтоватых испарениях млело болото. На островках надежной почвы, посреди густых камышей и зарослей высоких болотных трав, поднимались купы мощных осокорей и ольх. Когда-то на этом месте был широкий тихий приток, но со временем своенравная Егозинка перегородила его наносами и мелями, и он, постепенно зарастая водорослями, камышом, залился и превратился в труднопроходимое болото с бездонными ямами-окнами и предательскими трясинами.
- Может, на речку смотаемся? - лениво спрашивает Егор у Грини.
- Спать охота, давай подремем, - так же лениво отвечает Гриня.
И тут они услышали крик подбегающего к ним Степана:
- Братки, чего ж вы дрыхнете? Вернулся поджигатель!
- Ага! - сказал Гриня, вскакивая. - Где он?
- Какой поджигатель? - спросил Егор.
- Зараз... зараз... отдышусь... Я как узнал, так сразу к вам. Антон Осикора, который со своим отцом коровник спалил... Он уже третий день как пришел, только прячется от людей...
- От кого ты это узнал? - спросил Егор.
- Да при мне Гринин дед, Пантюша, моему деду Евтюху говорил об этом!
- Як же так? Осикоре треба до сорок пятого года сидеть. Удрал, наверное? взволновался Гриня.
- Черт его знает! - ответил Степан, возбужденно водя головой по сторонам, словно кобчик, выслеживающий добычу.
- Тут другим пахнет... Пантюша, он сейчас огороды поливает, видел, как Осикора крутился у гиблых низов. Интерес у него к ним есть какой-то... Это Евтюх так сказал Пантюше... Должно быть, на островах что-нибудь спрятал старый Осикора. Он умер в заключении. Значит, сыну передал.
- Выследить надо Антона Осикору, - предложил Егор. - До кого он приехал?
- До вдовы Казарцевой. Она его тетка.
Егор о чем-то напряженно думал, покусывая нижнюю губу.
- Не будем ждать, пока он чего-либо натворит. Кокнем его заранее - и баста, ваших нет! - сказал Степа.
- Вот цэ гарнэ дило! - обрадовался Гриня. - Расплатимся, братки, за ваших матерей и за моего папаню. Он у нас поплаче кровавыми слезами, собака! Смерть ему!
- Смерть ему! - поддержал Степа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78