Развернула ее, радостно взвизгнула:
- Ой! Ты помнишь? Я сидела на большом стуле и именно такую конфету ела!
28.9.59. Ленинград.
Уже второй день в Ленинграде.
Вчера я сказал ей, что завтра мамочкин день рождения. И мы ей подарим конфеты.
- А мне?
- Ты уже свое получила. Твой день рождения уже был.
Утром сегодня обращается к матери:
- Мама, сегодня день рождения твой?
- Да, - говорит мама.
- Я тебе много, много конфет подарю.
- Когда, Машенька?
- Когда? Когда ты в школу пойдешь.
30.9.59.
После обеда мы с Машей ходили на прогулку. Собственно, у меня была цель: нужно было отправить заказное письмо.
Сказал, что пойдем на почту.
- А где тут почта?
- Тут почта есть близко и есть подальше. Тут, в общем, много почт. И ящиков много.
И сразу посыпались вопросы: что? зачем? почему? какие ящики?
Ящиков действительно оказалось очень много. Они на каждом шагу. Так, считая ящики, мы дошли с ней до одной почты - на улице Мира и до другой - на улице Воскова. По пути, на площади у аптеки, кормили голубей.
Видели храброго кровельщика, который висел под самой крышей шестиэтажного дома. Видели, как ему на веревке подавали туда гвозди и какие-то крюки. Вешали водосточную трубу. Светлую, некрашеную, цинковую.
Конечно, целый водопад вопросов. Зачем дядя висит наверху? Что делает? Зачем труба? Почему гвоздики на веревке висят?
На почте я стоял в очереди. Машка вела себя довольно шумно. Вертелась, поминутно задавала вопросы. Пришлось одернуть, замечание сделать.
Да, вопросами (особенно во время прогулки) она одолевает нас, не давая передышки.
- Кто в этом доме живет? А тетя Ляля здесь живет? А где? А где улица Восстания? А здесь кто живет? Девочка? А как ее зовут? А почему улица Ленина? Ленин здесь жил?..
Когда выходили с почты, подкатила нарядная машина с красными крестиками на флажке и на фонарике-кокарде. Узнав, что это "скорая помощь", Машка напала на меня с новой серией вопросов.
- Зачем она приехала, "помощь"? А где больной? А что он делает? А где доктора?
Ждали, что вынесут или выведут больного, и - не дождались.
Мимо Сытного рынка прошли на Кронверкский, к театру Ленинского комсомола.
Широкоплечие великаны разгружали грузовую машину. Снимали какие-то ящики, из щелей которых торчала мелкая белая стружка.
Ящики эти скатывали по доске в подвальное окошко. В подвале горела электрическая лампочка. Машка туда заглянула и увидела, что там работает какая-то женщина. Новый вопрос:
- Как тетя выйдет?
Объясняю, что где-нибудь есть дверь.
- А где дверь?
На счастье, внимание Машки отвлекла новая сенсация: зоологический магазин. Говорю:
- Помнишь, мы ходили сюда и я хотел тебе купить живую мышку?
Нет, не помнит. Но просит исправить упущение и купить эту мышку сейчас.
- Магазин, Машенька, уже закрыт.
- Я - мама. Нет, не закрыт еще, пойдем!
Я поднял ее и показал, что в магазине уже и касса не работает. Заодно Машка увидела маленьких попугайчиков в клетке и еще кого-то.
Всю дальнейшую дорогу умоляла:
- Купи мишку! Купи мишек! Алеша, купи!.. Папа! Купи!
Даже папой стала называть. Соображает, что у Алеши-то, может быть, и денег нет и вообще он по возрасту не правомочен покупать что-либо, а тем более - зверей, а папа - тот всемогущий, тот все может.
- Папа, купи мне мишку!
Я думал - мишку, медведя. И объяснил, что мишек здесь не продают, да и не очень это удобно - держать дома живого медведя.
Наконец выяснилось, что Машка так (то есть на французско-грузинский манер) произносит слово "мышь".
- Купи мишку.
- Хорошо. Может быть, куплю. Но надо у мамы разрешение спросить. Может быть, она не позволит.
- Позволит!
- Нет, Маша, мы не можем мышей дома держать.
- Зачем не можем?
(С этим "зачем" я бьюсь уже не первый день. Это - от бабушки и от тети Минзамал.)
- Не "зачем", а "почему".
- Почему не можем? Можем!
- А ты забыла, что у нас - кот.
- Что кот?
- Кот мышей съест.
- А мы клеточку, домик такой сделаем. Замочек повесим.
- А кормить ты мышку будешь?
- Буду. Да.
- А чем?
- Хлеб буду давать.
- А еще что?
- Крупу.
Она вся, до самых глубин сердца, захвачена этой идеей. Идем парком Ленина, а она - все о мышах.
- Купишь? Алеша, купишь?
- А почем они - мыши?
- По три рубля.
- Дорого!
- Ну, тогда купи по девять копеек.
- Вот это, - говорю, можно. Это меня устраивает. Подумаем...
* * *
Видели, как папа и сын вывели на прогулку маленького, двухмесячного вероятно, щенка-овчара, учили его приносить палку ("Апорт!" - кричали) и прочей премудрости. К стыду моему, Машка боялась этого крохотного цуцика.
А когда в парке появился человек с двумя гончими на поводке, она и совсем растерялась.
- Пойдем!.. Папа, пойдем!..
Маленькая была - собак не боялась. Впрочем, это естественно. Маленькие не боятся от неведения. А в этом возрасте страху помогают фантазия, воображение... Задача взрослого, воспитателя - направить это воображение правильно, то есть чтобы думала: "Вот какая славная, добрая собака" и: "Вот какая я храбрая"...
2.10.59.
Вечером вчера были гости: тетя Ляля, тетя Катя Пластинина и, самое главное, - тетя Нина Колышкина со своим внуком Мишей.
Правда, этот гость кроме радости доставил Маше немало хлопот. На приветливое "здравствуй" и протянутую руку этот мрачный высокомерный господин никак не ответил, рука Машина повисла в воздухе. Не пожелал он вступить в беседу и с нашим братом, взрослыми.
А Маша... Маша показала себя во всем своем репертуаре. Весь вечер она вела себя чинно и благородно. За столом сидит как большая, говорит слегка в нос, у зеркала, как большая, поправляет свои крысиные косички. Покровительственно, как взрослая, обращается к Мише (который лишь на полгода моложе ее):
- Скажи спасибо. Дай ручку. Сядь вот сюда.
Но время берет свое. Пора спать. Нервы у девчонки устали. И вот на глазах у почтеннейшей публики - и у ошеломленного Миши тоже - Машка закатывает дикий рев. Ей не дали варенья, и она, рыдая, просит:
- Одну ягодку! А-а-а-а! Одну ягодку! Одну только ягодку! Одну ягодку дайте!..
* * *
Сегодня много думал об этом Ниночкином Мише и о Машке. О воспитанности. Об этикете. О так называемых хороших манерах.
Нужны ли они? Не глупости ли это, не предрассудок ли, как считают многие?
Думаю, что не глупости и не предрассудок.
Вспомнил сейчас историю этого вопроса в нашей семье. Отец рос в среде демократической и патриархальной, где от ребенка требовали истовости и чинности (особый вид хороших манер), но совершенно не знали всех этих ухищрений "хорошего тона". Не представляю себе, как у отца обстояло с этим в Елисаветградском юнкерском, заведении довольно аристократическом. По-видимому, таких, как он, было там немало. Отец рассказывал, что перед самым выпуском стало известно, что на церемонию производства в училище прибудет Николай II.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78