Где-то на этой неделе.
– Это значит, что даже ты признаешь, что дети были убиты преднамеренно.
Виктор прикусил язык. Он забыл, что не хотел ей ничего рассказывать о цефалоклоре.
– Виктор! – сказала Маша с возмущением. – Что ты от меня скрываешь?
Пытаясь уйти от ответа, Виктор отпил вина из стакана. Он хотел придумать какое-то объяснение, дымовую завесу, чтобы скрыть правду, но на ум ничего не приходило. После событий сегодняшнего дня он потерял бдительность. Вздохнув, он рассказал Маше, что в крови детей был обнаружен цефалоклор.
– Боже мой! – прошептала Маша. – Ты уверен, что цефалоклор дали именно в «Кимере»?
– Абсолютно. Единственное место, где эти дети могли встретиться, – детский сад «Кимеры». Наверняка там-то им и дали цефалоклор.
– Но кто это мог сделать? – спросила Маша. Ей хотелось получить от Виктора уверения, что их сын не был причастен к этому.
– Скорее всего, либо Херст, либо Рональд. Если бы мне надо было выбрать кого-то одного, я бы назвал Херста. Но пока у меня не будет доказательств, единственное, что я могу сделать, – постоянно держать при Викторе охранника, чтобы быть уверенным, что никто не даст ему цефалоклор.
В этот момент задняя дверь дома распахнулась и в гостиную вошли Виктор-младший, Филип и Педро Гонзалес. Маша осталась сидеть, Виктор вскочил.
– Привет, – сказал он, пытаясь казаться радостным. Он хотел было представить Педро Гонзалеса жене, но Маша сказала, что они уже успели познакомиться утром.
– Это хорошо, – сказал Виктор, потирая руки. Было совершенно ясно, что он не знает, как себя вести дальше.
Маша посмотрела на Виктора-младшего. Он ответил ей пристальным взглядом своих пронзительно-голубых глаз. Это было ужасно – прятать свои мысли о нем, особенно с тех пор, как она поняла, что боится его.
– Почему бы вам, ребята, не искупаться в бассейне? – предложил Виктор.
– Мысль неплохая, – ответил Виктор-младший Они с Филипом пошли наверх переодеваться.
– Вы приедете с утра? – спросил Виктор, обращаясь к Педро.
– Да, сэр, я буду во дворе, в машине, в шесть утра.
Виктор проводил Педро, потом вернулся на кухню.
– Пойду поговорю с Виктором, – сказал он. – Я его прямо спрошу об этой истории с показателем интеллектуальности. Может быть, то, что он ответит, тебя как-то успокоит.
– Мне кажется, я уже знаю, что он ответит, но, впрочем, давай действуй, – вздохнула Маша.
Виктор быстро поднялся по лестнице и зашел в комнату к сыну. Мальчик выжидательно посмотрел на него. Виктор внезапно осознал, что испытывает благоговение, глядя на свое творение. Мальчик был красив, а разум его, по всей вероятности, не имел границ. Виктор не знал, ревновать ему или гордиться.
– Мама не так обрадовалась лаборатории, как ты, это сразу видно, – сказал Виктор-младший.
– Просто это была для нее слишком большая неожиданность, – объяснил Виктор.
– Не надо мне было соглашаться все это ей показывать.
– Не беспокойся. Я возьму это на себя. Но есть один вопрос, который волнует ее уже несколько лет. Ты что, симулировал падение интеллекта, когда тебе было три с половиной?
– Конечно, – ответил мальчик, надевая купальный халат. – Мне пришлось это сделать. Если бы я поступил по-другому, я бы не имел возможности работать так, как работал. Мне нужна была анонимность, а ее невозможно было получить, будучи сверхинтеллектуальным уродцем. Мне нужно было, чтобы со мной обращались как с обычным ребенком, а для этого надо было им казаться.
– Тебе не пришло в голову поговорить со мной на эту тему?
– Ты что, смеешься? Вы с мамой постоянно держали меня на сцене. И вы ни за что не согласились бы от этого отказаться.
– Наверное, ты прав, – признал Виктор. – Тогда твои необычные способности были центром нашей жизни.
– Ты не хочешь с нами поплавать? – спросил мальчик, улыбнувшись. – Я разрешу тебе победить.
Виктор невольно рассмеялся.
– Спасибо, но я лучше пойду поговорю с мамой. Успокою ее. А вы наслаждайтесь. – Виктор направился к двери, но вдруг остановился. – Завтра я хотел бы услышать все подробности о твоих исследованиях в имплантации.
– Я с удовольствием тебе все расскажу.
Виктор кивнул, улыбнулся и пошел вниз. Уже приближаясь к кухне, он почувствовал запах чеснока, лука и перца, жарившихся в масле. Хороший знак – Маша готовит ужин.
Маша занялась ужином, чтобы отвлечься от своих раздумий. Многочисленные события этого дня перемешались у нее в голове. Возня на кухне была для нее быстродействующим терапевтическим лечением. Не обращая внимания на мужа, вошедшего на кухню, она сосредоточенно открывала банку с томатной пастой.
Какое-то время Виктор молчал. Он накрыл на стол, откупорил бутылку кьянти. Когда все это было сделано, присел на стул.
– Ты была права. Он действительно притворялся, – начал он наконец.
– Меня это не удивляет, – произнесла Маша. Она доставала зелень, лук и огурцы для салата.
– Но у него были для этого веские основания. – Виктор рассказал об объяснениях мальчика.
– Насколько я понимаю, это говорится для того, чтобы меня успокоить, – сделала вывод Маша, когда Виктор закончил.
Виктор ничего не ответил.
Маша настаивала:
– Скажи, вот сейчас, там, наверху, ты спросил его о смерти этих детей, о Дэвиде, о Дженис?
– Конечно нет! – воскликнул Виктор, ужаснувшись этому предложению. – Почему я должен об этом спрашивать?
– А почему бы и нет?
– Потому что это нелепо!
– Я думаю, что ты ничего не спросил его об этом, потому что ты боишься.
– Да ладно, перестань. Опять ты чушь городишь.
– А мне страшно спрашивать его об этом, – сказала Маша ровным тоном. Но она уже чувствовала, как к горлу подступает комок.
– Ты просто дала волю воображению. Теперь я понимаю, что для тебя это был нелегкий день. Извини. Я действительно думал, что ты будешь потрясена. Но когда-нибудь, я уверен, ты вспомнишь сегодняшний день и посмеешься над собой. Если то, что он рассказал о своей работе по имплантации, хотя бы частично соответствует действительности, у Виктора впереди безграничная карьера.
– Надеюсь, – проговорила Маша, хотя уверенности в ее голосе не чувствовалось.
– Ты должна обещать, что никому не расскажешь о его лаборатории.
– Кому я могу о ней рассказать?
– Давай пока я займусь Виктором. Я уверен, мы еще будем гордиться им.
Маша невольно поежилась, почувствовав озноб.
– Здесь что, холодно? – спросила она.
Виктор взглянул на градусник.
– Да нет, скорее наоборот, слишком жарко.
12
Воскресенье, утро
Маша внезапно проснулась в полпятого утра. Она не представляла, что могло ее разбудить, и поэтому несколько минут лежала не дыша, прислушиваясь к звукам ночного дома. Однако кругом стояла полная тишина. Она повернулась на другой бок и попыталась снова заснуть, но сон не шел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Это значит, что даже ты признаешь, что дети были убиты преднамеренно.
Виктор прикусил язык. Он забыл, что не хотел ей ничего рассказывать о цефалоклоре.
– Виктор! – сказала Маша с возмущением. – Что ты от меня скрываешь?
Пытаясь уйти от ответа, Виктор отпил вина из стакана. Он хотел придумать какое-то объяснение, дымовую завесу, чтобы скрыть правду, но на ум ничего не приходило. После событий сегодняшнего дня он потерял бдительность. Вздохнув, он рассказал Маше, что в крови детей был обнаружен цефалоклор.
– Боже мой! – прошептала Маша. – Ты уверен, что цефалоклор дали именно в «Кимере»?
– Абсолютно. Единственное место, где эти дети могли встретиться, – детский сад «Кимеры». Наверняка там-то им и дали цефалоклор.
– Но кто это мог сделать? – спросила Маша. Ей хотелось получить от Виктора уверения, что их сын не был причастен к этому.
– Скорее всего, либо Херст, либо Рональд. Если бы мне надо было выбрать кого-то одного, я бы назвал Херста. Но пока у меня не будет доказательств, единственное, что я могу сделать, – постоянно держать при Викторе охранника, чтобы быть уверенным, что никто не даст ему цефалоклор.
В этот момент задняя дверь дома распахнулась и в гостиную вошли Виктор-младший, Филип и Педро Гонзалес. Маша осталась сидеть, Виктор вскочил.
– Привет, – сказал он, пытаясь казаться радостным. Он хотел было представить Педро Гонзалеса жене, но Маша сказала, что они уже успели познакомиться утром.
– Это хорошо, – сказал Виктор, потирая руки. Было совершенно ясно, что он не знает, как себя вести дальше.
Маша посмотрела на Виктора-младшего. Он ответил ей пристальным взглядом своих пронзительно-голубых глаз. Это было ужасно – прятать свои мысли о нем, особенно с тех пор, как она поняла, что боится его.
– Почему бы вам, ребята, не искупаться в бассейне? – предложил Виктор.
– Мысль неплохая, – ответил Виктор-младший Они с Филипом пошли наверх переодеваться.
– Вы приедете с утра? – спросил Виктор, обращаясь к Педро.
– Да, сэр, я буду во дворе, в машине, в шесть утра.
Виктор проводил Педро, потом вернулся на кухню.
– Пойду поговорю с Виктором, – сказал он. – Я его прямо спрошу об этой истории с показателем интеллектуальности. Может быть, то, что он ответит, тебя как-то успокоит.
– Мне кажется, я уже знаю, что он ответит, но, впрочем, давай действуй, – вздохнула Маша.
Виктор быстро поднялся по лестнице и зашел в комнату к сыну. Мальчик выжидательно посмотрел на него. Виктор внезапно осознал, что испытывает благоговение, глядя на свое творение. Мальчик был красив, а разум его, по всей вероятности, не имел границ. Виктор не знал, ревновать ему или гордиться.
– Мама не так обрадовалась лаборатории, как ты, это сразу видно, – сказал Виктор-младший.
– Просто это была для нее слишком большая неожиданность, – объяснил Виктор.
– Не надо мне было соглашаться все это ей показывать.
– Не беспокойся. Я возьму это на себя. Но есть один вопрос, который волнует ее уже несколько лет. Ты что, симулировал падение интеллекта, когда тебе было три с половиной?
– Конечно, – ответил мальчик, надевая купальный халат. – Мне пришлось это сделать. Если бы я поступил по-другому, я бы не имел возможности работать так, как работал. Мне нужна была анонимность, а ее невозможно было получить, будучи сверхинтеллектуальным уродцем. Мне нужно было, чтобы со мной обращались как с обычным ребенком, а для этого надо было им казаться.
– Тебе не пришло в голову поговорить со мной на эту тему?
– Ты что, смеешься? Вы с мамой постоянно держали меня на сцене. И вы ни за что не согласились бы от этого отказаться.
– Наверное, ты прав, – признал Виктор. – Тогда твои необычные способности были центром нашей жизни.
– Ты не хочешь с нами поплавать? – спросил мальчик, улыбнувшись. – Я разрешу тебе победить.
Виктор невольно рассмеялся.
– Спасибо, но я лучше пойду поговорю с мамой. Успокою ее. А вы наслаждайтесь. – Виктор направился к двери, но вдруг остановился. – Завтра я хотел бы услышать все подробности о твоих исследованиях в имплантации.
– Я с удовольствием тебе все расскажу.
Виктор кивнул, улыбнулся и пошел вниз. Уже приближаясь к кухне, он почувствовал запах чеснока, лука и перца, жарившихся в масле. Хороший знак – Маша готовит ужин.
Маша занялась ужином, чтобы отвлечься от своих раздумий. Многочисленные события этого дня перемешались у нее в голове. Возня на кухне была для нее быстродействующим терапевтическим лечением. Не обращая внимания на мужа, вошедшего на кухню, она сосредоточенно открывала банку с томатной пастой.
Какое-то время Виктор молчал. Он накрыл на стол, откупорил бутылку кьянти. Когда все это было сделано, присел на стул.
– Ты была права. Он действительно притворялся, – начал он наконец.
– Меня это не удивляет, – произнесла Маша. Она доставала зелень, лук и огурцы для салата.
– Но у него были для этого веские основания. – Виктор рассказал об объяснениях мальчика.
– Насколько я понимаю, это говорится для того, чтобы меня успокоить, – сделала вывод Маша, когда Виктор закончил.
Виктор ничего не ответил.
Маша настаивала:
– Скажи, вот сейчас, там, наверху, ты спросил его о смерти этих детей, о Дэвиде, о Дженис?
– Конечно нет! – воскликнул Виктор, ужаснувшись этому предложению. – Почему я должен об этом спрашивать?
– А почему бы и нет?
– Потому что это нелепо!
– Я думаю, что ты ничего не спросил его об этом, потому что ты боишься.
– Да ладно, перестань. Опять ты чушь городишь.
– А мне страшно спрашивать его об этом, – сказала Маша ровным тоном. Но она уже чувствовала, как к горлу подступает комок.
– Ты просто дала волю воображению. Теперь я понимаю, что для тебя это был нелегкий день. Извини. Я действительно думал, что ты будешь потрясена. Но когда-нибудь, я уверен, ты вспомнишь сегодняшний день и посмеешься над собой. Если то, что он рассказал о своей работе по имплантации, хотя бы частично соответствует действительности, у Виктора впереди безграничная карьера.
– Надеюсь, – проговорила Маша, хотя уверенности в ее голосе не чувствовалось.
– Ты должна обещать, что никому не расскажешь о его лаборатории.
– Кому я могу о ней рассказать?
– Давай пока я займусь Виктором. Я уверен, мы еще будем гордиться им.
Маша невольно поежилась, почувствовав озноб.
– Здесь что, холодно? – спросила она.
Виктор взглянул на градусник.
– Да нет, скорее наоборот, слишком жарко.
12
Воскресенье, утро
Маша внезапно проснулась в полпятого утра. Она не представляла, что могло ее разбудить, и поэтому несколько минут лежала не дыша, прислушиваясь к звукам ночного дома. Однако кругом стояла полная тишина. Она повернулась на другой бок и попыталась снова заснуть, но сон не шел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78