- Тоня, убегай, скорей! - крикнула Василинка, задыхаясь от дыма. А Тоня замешкалась. Наконец, выскочила, прижимая к груди серого, с белой мордочкой котенка.
Один за другим на пожар спешили люди, пробовали помочь, вступали в битву с разъяренным огнем - и все напрасно. В хлеве, пристроенном к глухой стене хаты, сгорела корова. Истошно голосила мать, прижимая к груди Михаську. Кто-то набросил ей на плечи свитку и уговаривал не стоять на морозе, идти к соседям. Василинка с Тоней сносили в одно место уцелевший домашний скарб, им помогали женщины. Мужчины баграми растаскивали обгорелые бревна и присыпали их снегом. Бабушка Анета не отходила от мамы, успокаивала, уговаривала идти к ней в дом.
Там и нашел семью, вернувшись из Задвинья, Василий.
Мать сидела на полатях, неотрывно глядела в одну точку, раз за разом глубоко вздыхала. Глядя на ее побелевшее лицо, окаменевшую фигуру, Василинка понимала, что слова отчима не доходят до матери. А тот в своем горе и отчаянии не мог молчать. А может, хотел немного отвлечь семью от тяжелых дум.
Василинка внимательно слушала о том собрании, что так поздно затянулось в Задвинье, словно воочию видела, что там происходило.
Едва рассвело, как в хату, где заночевал отчим, стали заходить крестьяне, расспрашивали, а Василий все повторял свой рассказ о встрече с Калининым. Особенно поразило людей, что Михаил Иванович читает нашу газету "Беларуская вёска" и все знает, что у нас делается. Так незаметно пролетел короткий декабрьский день. Василия просили снова заночевать, но его так и подмывало поскорей вернуться домой, словно кто толкал в спину: "Иди быстрей".
- Мороз, как на беду, так и щипал за уши, - говорил Василий, качая на коленях Михаську. - Но от быстрой ходьбы вспотел, даже шапку сдвинул на затылок. Прошел лесом, пробрался через сугробы в поле. Вот и усадьба Халимона за тяжелыми дубовыми воротами. В окнах не видно огня. Неужто бабы, - подумал тогда, - не прядут? Невольно оглянулся, почудилось, будто кто-то затаился за высоким забором и следит за мной. Пошагал еще быстрее. Но что это? Где моя хата? Иль, может, я заблудился? На снегу черное пятно, посреди торчит столб - да это же печная труба! Только тогда понял, какое несчастье свалилось на нас. Родные вы мои, как я вас люблю, мои вы детки. Живые! Не горюйте, мои дорогие, не плачь, Анисья! Не пропадем!
ВСЕ НАЧИНАТЬ СНАЧАЛА
...Ночью Василинка проснулась от маминого плача. Отчим просил успокоиться, не надрывать душу:
- Ну чего ты так горюешь? Радуйся, что все живы остались. А хозяйство понемножку наживем!
Василинка подумала: все надо начинать сначала, начинать с нуля...
А двери в дом почти не закрывались. Шли соседи не только с утешением. Каждый приходил не с пустыми руками. Отворила дверь и старая Халимониха. Зашла, поздоровалась и положила на лавку напротив печи кусочек сала, завернутый в тряпицу.
- Ну, как живете, соседи? - спросила, немного помолчав.
- Живем, хлеб жуем, - бодро откликнулся Василий. На столе лежала краюха, только что принесла Вера, жена Семена.
- Оно, конечно, конечно, но как же дальше? - посочувствовала старуха. А не поехать ли тебе, Василька, по деревням на чьем-нибудь коне? Погорельцу каждый подаст.
- Спасибо, соседка, за совет. Вот попрошу твоего Лаврена запрячь мне коня, - сказал Василий.
Халимониха не ждала такого поворота.
- Оно, конечно, ведерко овса всыпать можно, а вот с конем... На коне батрак из леса дрова возит.
Она еще немного потопталась у порога и покинула дом.
Василинка на мгновение представила, как отчим ездит по деревням, останавливает коня возле каждого дома и низко кланяется: "Помогите, люди добрые, погорельцу!"
В ту ночь вся семья долго не могла уснуть. А на рассвете Василий поднялся и стал одеваться. Сказал тихо, чтобы не разбудить детей:
- Пойду подымать людей. Поедем лес валить.
Мать обхватила Василия за шею.
- Школа у тебя в мыслях сейчас, когда у нас нет крыши над головой? - Из глаз снова покатились слезы.
- Да успокойся ты, не плачь, слезами горю не поможешь. Враги хотят, чтобы я отступился от всего, бросил начатое дело! Но пусть не радуются, не сдамся! Пока стоит санный путь, вывезем бревна, а то целая неделя впустую прошла. Весной парни очешут их и напилят досок, а я на некоторое время отлучусь в заработки. Не горюй, Анисьюшка!
Мать тихонько всхлипывала. На словах - как по маслу все пойдет, а как же теперь быть? Тоня лежит больная: простудилась на пожаре, бегая босиком по снегу. Остались без куска хлеба, без одежды, в чужом доме...
ЛЕНИНСКИЕ СЛОВА
Широко распахнув двери, Ананий неподвижно застыл на пороге и не мог произнести ни слова.
- Холода напустишь в дом! Закрой двери! - прикрикнула мать.
- Ленин умер! - с трудом разжал непослушные губы Ананий и заплакал.
- Неправда! - бросилась к нему Василинка. - Откуда ты знаешь?
- В газете написано. Учитель нам читал...
Между высоких сугробов была протоптана тропинка: не она одна, Василинка, торопилась в школу, чтобы узнать обо всем.
Сжав за спиной руки, учитель взволнованно ходил по классу.
Заходили один за другим люди. На столе лежала развернутая газета. Знакомый портрет вождя в черной траурной рамке.
Значит, правда...
Словно издалека доносятся слова учителя:
- Пойдем, товарищи, завтра все вместе в местечко на траурный митинг...
Если бы кто мог тогда глянуть сверху на дороги, которые сходились со всех сторон в местечко, так подумал бы, - стремительно текут невидимые реки. Из Заболотья и Задвинья, из Криниц и Равченок, из Березовой Рощи - отовсюду шли люди. Шли взрослые и старики, молодежь и подростки. Шли сосредоточенные, молчаливые, - спешили. Несли в своих сердцах маленькую искорку надежды: а может, неправда, а может, сейчас скажут, что Ильич живой...
Небольшой клуб не мог вместить такой огромной толпы. Траурный митинг начался под открытым небом. Мужчины в армяках, кожушках и свитках, закутанные в теплые платки женщины, подростки в отцовских шапках стояли на морозе, который леденил руки и ноги, серебрил ресницы и брови.
С портрета смотрел, как живой, Владимир Ильич. Тяжелыми складками падал с древка красный флаг с черной полосой, неподвижный в сизом морозном воздухе. На мгновение показалось, будто огромная черная тень укрыла занесенные снегом окрестности. Василинка невольно закрыла глаза, а когда открыла, то увидела себя в самой середине толпы, тесно обступившей ее со всех сторон. Рядом с ней в шинели и буденовке стоял отчим.
Громкий голос прорезал морозный воздух.
- Товарищи! - сказал секретарь волостной партячейки, входя на крыльцо.
Все затихло, люди замерли на месте.
- Товарищи! - повторил секретарь, - сегодня вся наша страна провожает в последний путь вождя мировой пролетарской революции - Владимира Ильича Ленина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33