Теперь я вам её подарю.
– Немедленно дарите, – потребовала Колбочкина.
– Не могу. Она пропала вместе с мальчиком. Групповой убёг, как говорит ваш продолговатенький Батончиков.
Булочкин обиделся:
– Наш продолговатенький Батончиков никогда так не говорит. Он говорит – групповой побег.
– Всё! – прекратил их разногласия Колобок. – Кончаем разговоры. Все на свои рабочие места.
А в это время на берегу Краснопресненского пруда сидел и тихонько плакал один маленький мальчик Саша. Это его разыскивала спортивная бабушка – гражданка Чемоданова.
Не было никакого «группового убёга». Просто пропала собака мальчика Бобик. Он пошёл её искать и потерялся в парке.
На центральной площади парка было ещё достаточно светло. По крайней мере, ещё не горела ни одна лампочка. Вокруг гуляли изрядно отдохнувшие отдыхающие. Им было хорошо. А грустной Колбочкиной было плохо. Она воспитывала сама себя.
– Уже два полных часа я ловлю преступника, а результатов нет.
И вдруг на глаза ей попался мороженщик. Он вовсю рекламировал свой товар при помощи самодеятельных выкриков-призывов:
– Для чего был создан мир?
Для того, чтоб есть пломбир!
Тот, кто эскимо не ест,
Тот умрёт в один присест.
Колбочкина резко остановила этот поток поэзии:
– Дорогой господин с тележкой, скажите, пожалуйста, где вы приобрели такую красивую шапку?
Господин с тележкой остановился и стал отвечать. Он почему-то всё время говорил лозунгами или типичными заголовками газет:
– Шапки шьют люди. Не шапка красит человека, а человек красит шапку.
– Вот и я о том же, – сказала Колбочкина. – Кто красил эту шапку? Назовите фамилию.
– Никто её не красил, – ответил растерянный продавец. – Это типичный бобёр. Или соболь.
– Сами вы типичный бобёр или соболь, – не очень вежливо сказала Колбочкина. – Это типичная собака, крашенная под бобра. Вас просто обманули.
– Караул! – закричал продавец. – Мафия проникла в народ! Людей обманывают снова! Милиция хлопает ушами!
– Сами вы хлопаете ушами, – сказала Колбочкина. – Лучше скажите, как выглядел человек, который продал вам шапку. Где вы видели его в последний раз? Что у него написано на груди?
– Что у него написано на груди, я не знаю, я его не читал, – ответил мороженщик. – У нас было шапочное знакомство. На лице у него написано, что он жулик. Он всё время здесь трётся около помоек.
– Зачем же вы покупали у него шапку?
– А затем, что зима на носу. А затем, что он продаёт дёшево! – сердито ответил мороженщик.
Он повернулся и умчался вдаль со своей мороженой тележкой.
«Всё ясно, – подумала про себя Колбочкина. – Это кривоватый тип Дебиленко. Он промышляет в нашем парке. Надо будет бросить кого-нибудь из сотрудников на помойки».
Наконец-то наступила ночь. Парк окутала тишина. Кроме далёкого визга трамвайных тормозов и близких гудков автомобилей, ничего не было слышно.
Колобок приближался к музею боевой славы парка. Было темновато. Фонарей не было. Луна светила на полставки.
Колобок достал ключи и тихо открыл входную дверь.
Тут же кто-то неуверенно сказал:
– Руки вверх!
Колобок включил фонарик. Это был продавец мороженого Коржиков.
– Что вы здесь делаете ночью? – нестрого спросил Коржиков. – И как вы попали в музей? Музей – это не кабаре. Музей – это звучит гордо!
– Я – Колобок! – гордо ответил Колобок. – У меня есть ключи от всех помещений парка. А что вы здесь делаете?
– Я здесь сторож на полставки. А вообще-то я – мороженщик. Вот стоит моя тележка.
Колобок огляделся. Лёгкий полусумрак выползал изо всех углов. Чучела зверей, когда-то водившихся в парке, в темноте стояли как живые. Оружие на стенках слегка поблёскивало.
– Скажите, кто это подставил лестницу к вашему окну? Кто подпилил затворы на окнах? – спросил Колобок после небольшого осмотра помещения.
– Я не ставил, – растерянно ответил Коржиков. – Я не пилил.
– На ваш музей готовится нападение. Скоро сюда явится один опасный преступник. А вы ничего не знаете. Немедленно затихаем и сидим в засаде. Есть у вас оружие?
– Вон полные стены оружия, – шёпотом сказал Коржиков.
– Это экспонаты, – возразил Колобок. – Их трогать нельзя.
– Некоторые можно, – сказал Коржиков. – Вот, например, лежат гантели русского полководца Суворова. Их можно трогать сколько хочешь. Или вот, например, электрический утюг выдающегося Кутузова.
– При выдающемся Кутузове электрических утюгов не было, – стал спорить Колобок.
– Так он и не греется, – согласился с ним Коржиков.
Вдруг заскрипела лестница. Кто-то поднимался наверх. Колобок и Коржиков затихли.
Как только человек открыл окно и спрыгнул на пол с подоконника, Колобок и Коржиков сразу схватили его.
Коржиков хоть и был пенсионер, но был здоров как бык.
– Шестьдесят лет на боевом посту не пропали даром. Ни шагу назад, позади Москва. Он ещё и дерётся, преступник несчастный!
– Сам ты преступник несчастный, – раздался голос Булочкина. – И ещё балда.
Колобок и Коржиков оторопели.
– Булочкин, – строго сказал Колобок, – что вы здесь делаете?
– Преступника ловлю, – ответил Булочкин. – Мы с бабушкой Чемодановой подружились на почве спорта. И мы бежали по парку ради жизни перед сном. И вдруг я вижу, к музею лестница приставлена. Я подумал, что сюда проник преступник. Вот я и полез по лестнице, чтобы его задержать. А этот мороженый тип как стукнет меня чем-то.
– Не мороженый тип, а типичный мороженщик, – возразил Коржиков. – И не чем-то, а гантелями полководца Суворова.
– А потом как добавит какой-то железякой!
– Не железякой, а утюгом полководца Кутузова, – сказал он. – Теперь его придётся в починку нести.
– Я боюсь, что в починку нести придётся товарища Булочкина, – сказал Колобок. – Я его понесу на перевязку в НПДД, а вы сидите здесь и ждите настоящего преступника.
Когда Колобок и Булочкин удалились, Коржиков подумал про себя: «Чего это я буду сидеть и ждать преступника здесь, когда я его боюсь. Я буду сидеть и караулить его на улице. Там, по крайней мере, народ ходит».
И он вышел из помещения на улицу. А как только он вышел, из его тележки вылез какой-то замороженный тип с чёрным чулком, натянутым на лицо. В чулке были только прорези для глаз и ушей. Он вытряхнул из-за шиворота иней, вынул из кармана мешок и приступил к осмотру музея.
– Так, дорогие начальники, – говорил он, – посмотрим, что у вас здесь имеется. Во-первых, ножны для сабли. Это мы берём. Это нам необходимо. Во-вторых, я вижу чугунную пушечку. Нет, её мы не возьмем. Это огнестрельное оружие, за него дают десять лет. Вот орденов мы наберём целый карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Немедленно дарите, – потребовала Колбочкина.
– Не могу. Она пропала вместе с мальчиком. Групповой убёг, как говорит ваш продолговатенький Батончиков.
Булочкин обиделся:
– Наш продолговатенький Батончиков никогда так не говорит. Он говорит – групповой побег.
– Всё! – прекратил их разногласия Колобок. – Кончаем разговоры. Все на свои рабочие места.
А в это время на берегу Краснопресненского пруда сидел и тихонько плакал один маленький мальчик Саша. Это его разыскивала спортивная бабушка – гражданка Чемоданова.
Не было никакого «группового убёга». Просто пропала собака мальчика Бобик. Он пошёл её искать и потерялся в парке.
На центральной площади парка было ещё достаточно светло. По крайней мере, ещё не горела ни одна лампочка. Вокруг гуляли изрядно отдохнувшие отдыхающие. Им было хорошо. А грустной Колбочкиной было плохо. Она воспитывала сама себя.
– Уже два полных часа я ловлю преступника, а результатов нет.
И вдруг на глаза ей попался мороженщик. Он вовсю рекламировал свой товар при помощи самодеятельных выкриков-призывов:
– Для чего был создан мир?
Для того, чтоб есть пломбир!
Тот, кто эскимо не ест,
Тот умрёт в один присест.
Колбочкина резко остановила этот поток поэзии:
– Дорогой господин с тележкой, скажите, пожалуйста, где вы приобрели такую красивую шапку?
Господин с тележкой остановился и стал отвечать. Он почему-то всё время говорил лозунгами или типичными заголовками газет:
– Шапки шьют люди. Не шапка красит человека, а человек красит шапку.
– Вот и я о том же, – сказала Колбочкина. – Кто красил эту шапку? Назовите фамилию.
– Никто её не красил, – ответил растерянный продавец. – Это типичный бобёр. Или соболь.
– Сами вы типичный бобёр или соболь, – не очень вежливо сказала Колбочкина. – Это типичная собака, крашенная под бобра. Вас просто обманули.
– Караул! – закричал продавец. – Мафия проникла в народ! Людей обманывают снова! Милиция хлопает ушами!
– Сами вы хлопаете ушами, – сказала Колбочкина. – Лучше скажите, как выглядел человек, который продал вам шапку. Где вы видели его в последний раз? Что у него написано на груди?
– Что у него написано на груди, я не знаю, я его не читал, – ответил мороженщик. – У нас было шапочное знакомство. На лице у него написано, что он жулик. Он всё время здесь трётся около помоек.
– Зачем же вы покупали у него шапку?
– А затем, что зима на носу. А затем, что он продаёт дёшево! – сердито ответил мороженщик.
Он повернулся и умчался вдаль со своей мороженой тележкой.
«Всё ясно, – подумала про себя Колбочкина. – Это кривоватый тип Дебиленко. Он промышляет в нашем парке. Надо будет бросить кого-нибудь из сотрудников на помойки».
Наконец-то наступила ночь. Парк окутала тишина. Кроме далёкого визга трамвайных тормозов и близких гудков автомобилей, ничего не было слышно.
Колобок приближался к музею боевой славы парка. Было темновато. Фонарей не было. Луна светила на полставки.
Колобок достал ключи и тихо открыл входную дверь.
Тут же кто-то неуверенно сказал:
– Руки вверх!
Колобок включил фонарик. Это был продавец мороженого Коржиков.
– Что вы здесь делаете ночью? – нестрого спросил Коржиков. – И как вы попали в музей? Музей – это не кабаре. Музей – это звучит гордо!
– Я – Колобок! – гордо ответил Колобок. – У меня есть ключи от всех помещений парка. А что вы здесь делаете?
– Я здесь сторож на полставки. А вообще-то я – мороженщик. Вот стоит моя тележка.
Колобок огляделся. Лёгкий полусумрак выползал изо всех углов. Чучела зверей, когда-то водившихся в парке, в темноте стояли как живые. Оружие на стенках слегка поблёскивало.
– Скажите, кто это подставил лестницу к вашему окну? Кто подпилил затворы на окнах? – спросил Колобок после небольшого осмотра помещения.
– Я не ставил, – растерянно ответил Коржиков. – Я не пилил.
– На ваш музей готовится нападение. Скоро сюда явится один опасный преступник. А вы ничего не знаете. Немедленно затихаем и сидим в засаде. Есть у вас оружие?
– Вон полные стены оружия, – шёпотом сказал Коржиков.
– Это экспонаты, – возразил Колобок. – Их трогать нельзя.
– Некоторые можно, – сказал Коржиков. – Вот, например, лежат гантели русского полководца Суворова. Их можно трогать сколько хочешь. Или вот, например, электрический утюг выдающегося Кутузова.
– При выдающемся Кутузове электрических утюгов не было, – стал спорить Колобок.
– Так он и не греется, – согласился с ним Коржиков.
Вдруг заскрипела лестница. Кто-то поднимался наверх. Колобок и Коржиков затихли.
Как только человек открыл окно и спрыгнул на пол с подоконника, Колобок и Коржиков сразу схватили его.
Коржиков хоть и был пенсионер, но был здоров как бык.
– Шестьдесят лет на боевом посту не пропали даром. Ни шагу назад, позади Москва. Он ещё и дерётся, преступник несчастный!
– Сам ты преступник несчастный, – раздался голос Булочкина. – И ещё балда.
Колобок и Коржиков оторопели.
– Булочкин, – строго сказал Колобок, – что вы здесь делаете?
– Преступника ловлю, – ответил Булочкин. – Мы с бабушкой Чемодановой подружились на почве спорта. И мы бежали по парку ради жизни перед сном. И вдруг я вижу, к музею лестница приставлена. Я подумал, что сюда проник преступник. Вот я и полез по лестнице, чтобы его задержать. А этот мороженый тип как стукнет меня чем-то.
– Не мороженый тип, а типичный мороженщик, – возразил Коржиков. – И не чем-то, а гантелями полководца Суворова.
– А потом как добавит какой-то железякой!
– Не железякой, а утюгом полководца Кутузова, – сказал он. – Теперь его придётся в починку нести.
– Я боюсь, что в починку нести придётся товарища Булочкина, – сказал Колобок. – Я его понесу на перевязку в НПДД, а вы сидите здесь и ждите настоящего преступника.
Когда Колобок и Булочкин удалились, Коржиков подумал про себя: «Чего это я буду сидеть и ждать преступника здесь, когда я его боюсь. Я буду сидеть и караулить его на улице. Там, по крайней мере, народ ходит».
И он вышел из помещения на улицу. А как только он вышел, из его тележки вылез какой-то замороженный тип с чёрным чулком, натянутым на лицо. В чулке были только прорези для глаз и ушей. Он вытряхнул из-за шиворота иней, вынул из кармана мешок и приступил к осмотру музея.
– Так, дорогие начальники, – говорил он, – посмотрим, что у вас здесь имеется. Во-первых, ножны для сабли. Это мы берём. Это нам необходимо. Во-вторых, я вижу чугунную пушечку. Нет, её мы не возьмем. Это огнестрельное оружие, за него дают десять лет. Вот орденов мы наберём целый карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23