И на грудь повесим сколько влезет.
Кривоватый тип Дебиленко – а это, как вы догадались, безусловно, был он – нацепил себе полную грудь орденов. Среди них был орден за взятие Измаила в 1790 году и три медали «Мать-героиня». Получалось, что он, кривоватый тип Дебиленко, лично нарожал двадцать семь человек детей. Да, не зря у него на груди была нарисована надпись: «Как мало прожито, как много сделато!»
И тут, на его беду, в окне появилась вечерняя спортсменка гражданка Чемоданова. С криком: «Товарищ Булочкин, куда это вы подевались?» – она просто упала на растерянного Дебиленко.
– Я не Булочкин, – ответил он ей.
– А кто вы такой? – подозрительно спросила она. – И что вы делаете в нашем парковом музее?
– Я здесь экспонат, – ответил Дебиленко. – Вон у меня сколько орденов на груди.
– Интересный экспонат, – сказала гражданка Чемоданова. – Экспонат в женском чулке! От кого вы скрываете своё лицо?
– А может, я застенчивый, – говорит кривоватый тип. – А может, я экспонат неизвестного солдата.
Но гражданку Чемоданову провести было не просто. Она схватила со стены казацкую пику и закричала во весь голос:
– Руки вверх! – А потом добавила: – И ноги тоже!
Кривоватый тип без всякого спора рухнул на пол и поднял вверх руки и ноги. На шум с улицы прибежал продавец-сторож Коржиков.
– Ага, попался, дорогой товарищ! – радостно закричал он.
– Тамбовский волк тебе дорогой товарищ, – мрачновато ответил Дебиленко.
И тут только Коржиков рассмотрел его. Он снова закричал лозунгами:
– Негритянский преступник похищает боевую славу! Америка шлёт к нам своих худших сынов! Сегодня грабят парковые музеи, завтра начнут грабить школы!
– Никакой он не негритянский, – сказала гражданка Чемоданова. – Он просто матёрый. Надо сдать его в милицию. Для начала надо приковать его к этой вот чугунной пушке.
– Вот и отлично, – согласился сторож. – Мы прикуём его наручниками маршала Рокоссовского.
Он взял наручники, в которых когда-то водили знаменитого маршала, и они приковали ими Дебиленко к пушке.
– Вы стойте здесь и охраняйте его, – приказала гражданка Чемоданова. – А я пойду пока позову милицию, если она не спит.
– Может, я пойду за милицией, – робко попросил сторож.
– Или я, – вмешался Дебиленко.
– Я бегаю быстрее всех, – ответила бабушка. – И я ещё норму не выполнила бега ради жизни.
И она побежала дальше по парку. Когда бабушка убежала, Коржикову опять стало страшно.
– И чего это я его здесь караулю, – сказал он сам себе, – когда я его боюсь. Лучше я его на улице покараулю. Никуда он не денется, раз он наручниками прикованный.
Как только он ушёл, прикованный Дебиленко встал на ноги.
– А вот и денется, – сказал он и направился к окну с лестницей.
– Не хотел я красть эту пушечку, да жизнь заставляет.
И в одну минуту музей опустел.
А через пять минут в нём появились Колобок с гражданкой Чемодановой и Коржиков. Они в растерянности осмотрели помещение.
– Товарищ Болобол, поверьте мне. Здесь он прикованный лежал с пушечкой, – стала оправдываться бабушка.
– Эх, вы! – устало сказал Колобок. – Мало того, что ушёл преступник. Теперь утроилось количество хищений. Раньше была только сабля. Теперь ножны – раз, пушка – два, наручники – три. За такие показатели нас по головке не погладят.
Все были ужасно расстроены.
Ночь кривоватый Дебиленко провёл в кустах. Было холодно и мокро. По углам жались тени. Но теней он не боялся. У него в руках была пушка. Когда наступило утро, Дебиленко выбрался из кустов и направился в сторону ближайшей мастерской металлоремонта.
Первым человеком, который шёл ему навстречу, была Колбочкина. Она шла на утреннее совещание в НПДД и ничего не знала о ночных событиях.
– Гражданин, гражданин! – строго сказала она. – Почему вы разгуливаете с огнестрельной пушкой по улицам?
– Я не разгуливаю, – нахально сказал Дебиленко. – Я несу её в ремонт. Это экспонат. Видите, пушка уже совсем износилась.
И святая Колбочкина поверила проходимцу.
Но не все были опечалены в этот вечер и в эту ночь. У мальчика Саши настроение было хорошим. Отыскалась собака Бобик. Она сама его нашла по следам в парке. И они сидели вместе на пристани и грели друг друга.
Едва только осеннее солнце выпуталось из ночных облаков и дало немного света в парк, как все сотрудники Колобка уже были на своих рабочих местах.
Колобок проводил утреннюю летучку.
– Подведём итоги, – недовольно говорил он. – Похвалиться нечем. Пушка крестьянских волнений имени Степана Разина пропала. Ножны от сабли командира Крылатенко исчезли. Мальчик Саша и его собака не обнаружены. Как будем жить дальше?
– Разрешите обратиться, – по-военному сказала Колбочкина. – Пушка крестьянских волнений имени Степана Разина не пропала. Я сама видела, как её сегодня утром в ремонт несли.
– Кто нёс?
– Такой гражданин в себе уверенный, наверное, ветеран.
– Почему вы так решили? – спросил Колобок.
– Да потому, что у него вся грудь в орденах.
– Приметы ветерана. Рост. Вес.
– Я не заметила.
– Какой позор! – вскричал Колобок. – Сотрудница нашего коллектива не имеет права быть такой невнимательной. Кто там был ещё кроме вас?
– Я не помню точно, – сказала Колбочкина. – Но может быть, кто-нибудь ещё, кроме меня, видел этого типа с пушкой.
– Отличная мысль. Немедленно отыщите мне мороженщика Коржикова! – приказал Колобок. – Он лично приковывал этого типа к пушке наручниками маршала Рокоссовского.
Скоро Колбочкина вернулась в НПДД вместе с Коржиковым, и Колобок снова приступил к допросу.
– Мне кажется, вы оба видели одного и того же человека. Только вы, товарищ Коржиков, видели его в музее, прикованного к пушке, а вы, товарищ Колбочкина, видели его на улице с пушкой в руках. Будем составлять словесный портрет. Готовы?
– Готовы.
– Лицо у него было такое? – Колобок показал обложку служебного журнала.
– Нет. Совсем нет, – сказали свидетели.
– Такое? – Колобок показал кувшин, расширяющийся кверху.
– Нет.
– Так, может быть, такое? – Колобок вытащил помойное ведро и перевернул его вверх дном. На пол посыпался мусор, но зато в этот раз пришла удача.
– Точно! – закричала Колбочкина.
– Во-во. У него была такая морда, – сказал Коржиков.
– Не надо крепких выражений, товарищ Коржиков, – сказал Колобок. – Ведь мы с вами воспитанные люди. А глаза у него были какие? Наивные и голубые? Широко распахнутые к жизни?
– У него было пузо, широко распахнутое к жизни, – сказал мороженщик Коржиков. – Он пока сидел в моей тележке, всё мороженое съел. И вся тележка пропахла псиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Кривоватый тип Дебиленко – а это, как вы догадались, безусловно, был он – нацепил себе полную грудь орденов. Среди них был орден за взятие Измаила в 1790 году и три медали «Мать-героиня». Получалось, что он, кривоватый тип Дебиленко, лично нарожал двадцать семь человек детей. Да, не зря у него на груди была нарисована надпись: «Как мало прожито, как много сделато!»
И тут, на его беду, в окне появилась вечерняя спортсменка гражданка Чемоданова. С криком: «Товарищ Булочкин, куда это вы подевались?» – она просто упала на растерянного Дебиленко.
– Я не Булочкин, – ответил он ей.
– А кто вы такой? – подозрительно спросила она. – И что вы делаете в нашем парковом музее?
– Я здесь экспонат, – ответил Дебиленко. – Вон у меня сколько орденов на груди.
– Интересный экспонат, – сказала гражданка Чемоданова. – Экспонат в женском чулке! От кого вы скрываете своё лицо?
– А может, я застенчивый, – говорит кривоватый тип. – А может, я экспонат неизвестного солдата.
Но гражданку Чемоданову провести было не просто. Она схватила со стены казацкую пику и закричала во весь голос:
– Руки вверх! – А потом добавила: – И ноги тоже!
Кривоватый тип без всякого спора рухнул на пол и поднял вверх руки и ноги. На шум с улицы прибежал продавец-сторож Коржиков.
– Ага, попался, дорогой товарищ! – радостно закричал он.
– Тамбовский волк тебе дорогой товарищ, – мрачновато ответил Дебиленко.
И тут только Коржиков рассмотрел его. Он снова закричал лозунгами:
– Негритянский преступник похищает боевую славу! Америка шлёт к нам своих худших сынов! Сегодня грабят парковые музеи, завтра начнут грабить школы!
– Никакой он не негритянский, – сказала гражданка Чемоданова. – Он просто матёрый. Надо сдать его в милицию. Для начала надо приковать его к этой вот чугунной пушке.
– Вот и отлично, – согласился сторож. – Мы прикуём его наручниками маршала Рокоссовского.
Он взял наручники, в которых когда-то водили знаменитого маршала, и они приковали ими Дебиленко к пушке.
– Вы стойте здесь и охраняйте его, – приказала гражданка Чемоданова. – А я пойду пока позову милицию, если она не спит.
– Может, я пойду за милицией, – робко попросил сторож.
– Или я, – вмешался Дебиленко.
– Я бегаю быстрее всех, – ответила бабушка. – И я ещё норму не выполнила бега ради жизни.
И она побежала дальше по парку. Когда бабушка убежала, Коржикову опять стало страшно.
– И чего это я его здесь караулю, – сказал он сам себе, – когда я его боюсь. Лучше я его на улице покараулю. Никуда он не денется, раз он наручниками прикованный.
Как только он ушёл, прикованный Дебиленко встал на ноги.
– А вот и денется, – сказал он и направился к окну с лестницей.
– Не хотел я красть эту пушечку, да жизнь заставляет.
И в одну минуту музей опустел.
А через пять минут в нём появились Колобок с гражданкой Чемодановой и Коржиков. Они в растерянности осмотрели помещение.
– Товарищ Болобол, поверьте мне. Здесь он прикованный лежал с пушечкой, – стала оправдываться бабушка.
– Эх, вы! – устало сказал Колобок. – Мало того, что ушёл преступник. Теперь утроилось количество хищений. Раньше была только сабля. Теперь ножны – раз, пушка – два, наручники – три. За такие показатели нас по головке не погладят.
Все были ужасно расстроены.
Ночь кривоватый Дебиленко провёл в кустах. Было холодно и мокро. По углам жались тени. Но теней он не боялся. У него в руках была пушка. Когда наступило утро, Дебиленко выбрался из кустов и направился в сторону ближайшей мастерской металлоремонта.
Первым человеком, который шёл ему навстречу, была Колбочкина. Она шла на утреннее совещание в НПДД и ничего не знала о ночных событиях.
– Гражданин, гражданин! – строго сказала она. – Почему вы разгуливаете с огнестрельной пушкой по улицам?
– Я не разгуливаю, – нахально сказал Дебиленко. – Я несу её в ремонт. Это экспонат. Видите, пушка уже совсем износилась.
И святая Колбочкина поверила проходимцу.
Но не все были опечалены в этот вечер и в эту ночь. У мальчика Саши настроение было хорошим. Отыскалась собака Бобик. Она сама его нашла по следам в парке. И они сидели вместе на пристани и грели друг друга.
Едва только осеннее солнце выпуталось из ночных облаков и дало немного света в парк, как все сотрудники Колобка уже были на своих рабочих местах.
Колобок проводил утреннюю летучку.
– Подведём итоги, – недовольно говорил он. – Похвалиться нечем. Пушка крестьянских волнений имени Степана Разина пропала. Ножны от сабли командира Крылатенко исчезли. Мальчик Саша и его собака не обнаружены. Как будем жить дальше?
– Разрешите обратиться, – по-военному сказала Колбочкина. – Пушка крестьянских волнений имени Степана Разина не пропала. Я сама видела, как её сегодня утром в ремонт несли.
– Кто нёс?
– Такой гражданин в себе уверенный, наверное, ветеран.
– Почему вы так решили? – спросил Колобок.
– Да потому, что у него вся грудь в орденах.
– Приметы ветерана. Рост. Вес.
– Я не заметила.
– Какой позор! – вскричал Колобок. – Сотрудница нашего коллектива не имеет права быть такой невнимательной. Кто там был ещё кроме вас?
– Я не помню точно, – сказала Колбочкина. – Но может быть, кто-нибудь ещё, кроме меня, видел этого типа с пушкой.
– Отличная мысль. Немедленно отыщите мне мороженщика Коржикова! – приказал Колобок. – Он лично приковывал этого типа к пушке наручниками маршала Рокоссовского.
Скоро Колбочкина вернулась в НПДД вместе с Коржиковым, и Колобок снова приступил к допросу.
– Мне кажется, вы оба видели одного и того же человека. Только вы, товарищ Коржиков, видели его в музее, прикованного к пушке, а вы, товарищ Колбочкина, видели его на улице с пушкой в руках. Будем составлять словесный портрет. Готовы?
– Готовы.
– Лицо у него было такое? – Колобок показал обложку служебного журнала.
– Нет. Совсем нет, – сказали свидетели.
– Такое? – Колобок показал кувшин, расширяющийся кверху.
– Нет.
– Так, может быть, такое? – Колобок вытащил помойное ведро и перевернул его вверх дном. На пол посыпался мусор, но зато в этот раз пришла удача.
– Точно! – закричала Колбочкина.
– Во-во. У него была такая морда, – сказал Коржиков.
– Не надо крепких выражений, товарищ Коржиков, – сказал Колобок. – Ведь мы с вами воспитанные люди. А глаза у него были какие? Наивные и голубые? Широко распахнутые к жизни?
– У него было пузо, широко распахнутое к жизни, – сказал мороженщик Коржиков. – Он пока сидел в моей тележке, всё мороженое съел. И вся тележка пропахла псиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23